Глава 2. …МУЗЫКАЛЬНЫЕ БЕЗДЕЛУШКИ, НЕОЖИДАННО ПРЕВРАТИВШИЕСЯ В ОПЕРУ

Глава 2.

…МУЗЫКАЛЬНЫЕ БЕЗДЕЛУШКИ, НЕОЖИДАННО ПРЕВРАТИВШИЕСЯ В ОПЕРУ

Стремительно летели годы. Очаровательный отпрыск Анны и Джузеппе Россини, шустрый и шаловливый, столь же стремительно превращался в красивого и энергичного юношу. Безукоризненно правильные черты лица, высокий открытый лоб, темные, слегка вьющиеся волосы, словно растрепанные ветром, и мягкий вдумчивый взгляд делали его очень привлекательным. Не только ровесницы, но и многие женщины постарше заглядывались на прелестного молодого человека. И этому способствовали вместе с внешностью общительный, покладистый и веселый нрав Джоаккино. Образ жизни он вел весьма рассеянный, но, как ни странно, именно это и дало толчок его творческой деятельности.

Впоследствии, когда уже всемирно прославленный маэстро вспоминал свои первые шаги на композиторском поприще, он говорил, что причиной всему оказалась прихоть одной из его подруг и покровительниц, захотевшей иметь арию из оперы, которую ставил Доменико Момбелли, знаменитый в то время певец, силами своей труппы. Желание дамы – закон для ее кавалера. А юный Россини, по его собственным словам, был страстным поклонником прекрасного пола. «Я обратился к переписчику, – рассказывал Россини известному немецкому пианисту Фердинанду Гиллеру, – и попросил у него копию, но он отказал. Тогда я отправился со своей просьбой к самому Момбелли, но и он отверг ее». Однако не тут-то было! С детства Джоаккино обладал очень упрямым и настойчивым характером. «Вам ничего не поможет, – были дерзкие слова юноши, – сегодня вечером я еще раз прослушаю оперу и запишу из нее все, что мне понравится». Подобное заявление ничуть не смутило Момбелли: «Поживем, увидим», – спокойно произнес тот, твердо уверенный, что у молодого любителя музыки ничего не выйдет. И тем не менее ошибся. «Я же не поленился, – рассказывал Россини, – еще раз внимательнейшим образом прослушал оперу, а затем сделал полный клавираусцуг и отнес его Момбелли. Он не хотел этому верить, кричал о предательстве копииста и еще что-то в этом роде». Но эти обидные слова не обезоружили Россини, смолоду умевшего выходить из самых неожиданных ситуаций. «Если вы мне не доверяете, тогда я прослушаю оперу еще пару раз и запишу полную партитуру, но на ваших глазах», – гордо и уверенно ответил будущий композитор. Много лет спустя он рассказывал Гиллеру: «Моя большая, но в данном случае обоснованная самоуверенность победила его (Момбелли. – О. К.) недоверие, и мы стали добрыми друзьями».

Новый друг юного Россини, Доменико Момбелли, оказался весьма незаурядным человеком. Он был не только певцом большой культуры, заслуженно пожинавшим лавры во всех крупнейших театрах Европы, но еще и органистом, и композитором. В 1805 году он окончательно обосновался в Болонье, имел свою маленькую семейную труппу.

А труппа Момбелли была в прямом смысле слова семейной. Кроме самого Момбелли, исполнявшего партии тенора, в нее входили его дочери Эстер и Марианна, обладательницы прекрасных голосов сопрано и контральто. Особенно восхищало слушателей светлое и серебристое сопрано Эстер. Перед ней открывались широкие горизонты в театральном мире, однако блестящая карьера певицы была прервана ее свадьбой с графом Гризи. Тем не менее эта домашняя труппа просуществовала несколько лет. Приглашали только исполнителя басовых партий. Именно для этой труппы Момбелли хотел получить какую-нибудь оперу.

Вопрос о либретто не вызывал долгих размышлений и осложнений. В те времена эта проблема представлялась несущественной. Главным в оперном спектакле было пение солистов, а о чем они поют – не имело значения. Лишь бы в их ариях выражались различные чувства – гнев и радость, любовь и ненависть, торжество или печаль. За создание либретто взялась почтенная синьора Винченцина Момбелли, урожденная Вигано, дочь знаменитого хореографа. Она увлекалась поэзией и писала стихи. Ею же был предложен и сюжет «Деметрио и Полибио».

На роль сочинителя музыки Момбелли наметил своего нового знакомого, Джоаккино Россини. Но Россини об этом даже не догадывался. Ему давали тексты к различным ариям, ансамблям или хорам, и начинающий композитор радостно исполнял заказ, получая за выполненную работу несколько пиастров. Сюжета оперы он не знал вплоть до самого конца. Либретто целиком никогда не видел. Да и видеть-то было нечего. Синьора Момбелли не торопилась, сочиняя текст по мере сочинения музыки. Впоследствии Россини вспоминал об этом эпизоде своей юности: «Так я и написал, сам того не зная, первую оперу. Мой учитель пения Бабини дал мне попутно несколько хороших советов. Он страстно восставал против некоторых мелодических оборотов, которые в ту пору были в большом ходу, и потратил все свое красноречие, чтобы заставить меня избегать их». Заметьте: написать целую оперу, «сам того не зная»! Работать урывками, сочиняя на текст, создававшийся по частям! Шел 1806 год, и юному автору было всего 14 лет! Что могло бы тут получиться хорошего, если бы не гений Россини… Его удивительное чутье осторожно вело творческую фантазию по запутанным лабиринтам громоздкого либретто.

Как же воплотилось в музыке это «случайное» создание? Вот увертюра. Итальянцы издавна не любили развернутых инструментальных форм, считали это «немецким варварством». А юный Россини, этот дерзкий мальчишка, в своем первом произведении представляет слушателям обширную увертюру! Вслед за помпезным вступлением следует более подвижная часть (андантино), затем быстрая (аллегро). Здесь явно прослеживается влияние австро-немецкой оперно-симфонической школы. Знакомство с произведениями Гайдна и Моцарта не прошло даром, однако усвоение их традиций молодым композитором было творческим. Черты яркой россиниевской индивидуальности проявляются и в этом раннем, во многом неосознанном произведении, что сказалось в общем характере образности, в национальном складе мелодизма, в ритмической гибкости и подвижности. Самые различные настроения сменяют друг друга на протяжении увертюры. Это и торжественная величественность, и трепетная взволнованность, и элегическая грусть, и солнечная радость. Целый калейдоскоп ощущений вводит в атмосферу оперы, но сюжетно это обширное вступление не связано с ней. По традициям итальянской оперы увертюра еще не являлась началом произведения и выполняла роль современного звонка, возвещающего, что скоро начнется представление. При ее звуках слушатели могли искать свои места, общаться со знакомыми, ходить по залу или читать либретто. А увертюра молодого композитора все-таки создавала настрой на последующее действие! И уже это было ново и необычно.

События оперы происходят на Востоке, что было традиционно Для оперных сюжетов тех дней. Восточная экзотика манила и слушателей, и авторов. Синьора Момбелли оказалась в русле модных веяний своего времени. Действие «Деметрио и Полибио» разворачивается в некоем государстве Патри.

Первый акт этой «случайно» написанной оперы начинается лирической сценкой царя Полибио с его приемным сыном Сивено, которого любит как родного и даже хочет сделать своим наследником. Звучит элегическое дуэттино. Опера начинается с ансамбля?! Это вместо-то выходной арии? Быть может, такое дерзкое новаторство не было вполне осознано юным композитором, но от этого оно не становится менее оригинальным и свежим. Герои исполнены чувством родственной любви друг к другу. Согласно устоявшейся дуэтной традиции Сивено повторяет мелодию Полибио. Но вот интересная особенность – пунктирный нисходящий ход у царя заменен в партии Сивено мягким триольным движением! С самых первых тактов мы видим упорное стремление юного Джоаккино к правдивой выразительности своей музыки, что в данном случае проявилось в индивидуализации вокальных партий героев. И пусть дифференциация средств минимальна, но тонким и неброским штрихом она подчеркивает различие характеров персонажей. Полибио суров и благороден. Сивено юн и неопытен.

Однако счастливая идиллия неожиданно нарушается прибытием послов из Сирии, соседнего враждебного государства, во главе с приближенным царя Деметрио Эвменеем. Послы преподносят Полибио дорогие подарки. Но это все неспроста. Взамен они требуют отдать им Сивено, по их словам, сына любимого придворного царя Деметрио. Мальчик потерялся во время войн. Теперь вельможа умер, и царь хочет иметь при себе его наследника. Ариозо Эвменея исполнено блеска и виртуозности. Оно вполне выдержано в традициях итальянской оперы-сериа. Решимость и отвага героя подчеркнуты в музыке широкими скачками и активной ритмикой.

Полибио и возмущен, и растерян: неужели у него отнимут Сивено, на которого возложены такие большие надежды? Сивено тоже встревожен. Он любит Лизингу, дочь Полибио, и девушка отвечает юноше взаимностью. Вдруг их счастье будет разбито? Потому-то царь и желает отстоять чувства свои и своих близких. Звучит его гневный дуэт-диалог с Эвменеем. Возбуждение героев достигает большой силы. А передает это юный Россини при помощи введения полифонических приемов. И пусть они еще несовершенны, пусть несложны и неоригинальны, пусть неразнообразны и даже немногочисленны, но они есть! Так сценическое положение максимально приближается к правде, естественно, насколько позволяли устоявшиеся оперные традиции.

Отказ Полибио отдать своего приемного сына вызывает гнев Эвменея, который в ярости грозит войной.

Но что бы там ни было, а жизнь продолжается. Сивено и Лизинга любят друг друга, и Полибио решает устроить их счастье, венчает молодых. Свои чувства счастливые влюбленные изливают в лирическом дуэте «Это сердце тебе клянется в любви». Мелодия его проста и просветленна, исполняется героями в терцию, что является традиционным для итальянского дуэтного пения, как профессионального, так и народного. Сам композитор говорил впоследствии, что дуэт пользовался довольно большой популярностью в Италии.

Счастье супругов безмерно, но Сивено должен идти сражаться с врагами. И вот Лизинга одна… Начинается финал I действия. Как известно, развернутые финальные сцены – традиционная принадлежность комических, а не серьезных опер. Перед нами же типичная опера-сериа. Перенесение такого музыкально-драматургического средства в серьезную опер было веянием XIX века. В начале финала звучит каватина Лизинги с умиротворенным настроением. Интересно отметить, что этот, казалось бы, традиционный номер с его лирической плавной мелодией имеет сквозное строение, то есть в нем нет повторяющихся разделов, что не характерно для оперы-сериа. Нововведение юного Россини стало данью его богатейшей творческой фантазии, бьющей ключом прекрасных мелодий. Тем временем Эвменей с войсками пришел в царство Полибио. Он призывает своих воинов к ратным подвигам, но планы полководца далеки от кровавых сражений. Он решает похитить Сивено. Однако происходит неожиданная путаница! В темноте вместо Сивено Эвменей похищает Лизингу. Поворот сюжета удивительно несуразный. И даже глупый и неправдоподобный, зато вполне выдержанный в традициях серьезной оперы XVIII века, всегда славившейся громоздкими путаными либретто. Лизинга пытается вырваться и убежать, Эвменей грозит убить ее. Звучит гневный диалог. Интонации реплик героев ярки и выразительны, приближены к разговорной речи. Царская дочь не нужна Эвменею, но он решает выменять ее на Сивено.

В поисках Лизинги Полибио, Сивено и верный слуга Онао с воинами подходят к лагерю Эвменея. Они видят все происходящее, они возмущены и встревожены, но не могут спасти царевну. Проход в лагерь пылает в огне. Начинается финальный квартет с хором. Хотя героев на сцене пятеро, одновременно в ансамбле звучит не более четырех голосов. Партии действующих лиц не индивидуализированы, то есть не несут в себе специфических черт, свойственных только данному герою. Сейчас это не противоречит художественной правде – все герои взволнованы, испытывают аналогичные чувства, поэтому автор с полным правом характеризует различных персонажей одинаковыми средствами. Этим ансамблем «возмущения» заканчивается I действие оперы.

Начало II акта вновь переносит нас в покои дворца Полибио. Несчастный отец горюет по похищенной дочери. Придворные утешают его. Действие начинается хором. И хотя его фактура несложна, и он не отличается ни богатством, ни разнообразием, важно отметить, что хор в первом произведении молодого композитора имеет отдельный номер, то есть звучит самостоятельно, а не сопровождает арию или ансамбль. Итальянским серьезным операм это не свойственно и явилось выходом за рамки сложившихся традиций. Внимание к такому яркому музыкально-драматическому средству, как хор, не было случайным. Сказался опыт работы в болонских театрах в качестве хормейстера. Именно тогда Джоаккино смог оценить значение хора в создании правдивости и массовости действия.

Верные слуги Полибио – Онао и Ольмира – хотят помочь своему господину. Надо выручать похищенную Лизингу. Поскольку музыка писалась в расчете на маленькую труппу Момбелли, то эти второстепенные герои лишены сольных партий и обычно участвуют в ансамблях. В данной же сцене они исполняют только речитатив.

Сивено полон решимости идти спасать любимую. Однако, когда он встречается с Эвменеем, тот замечает на груди у Сивено медальон, по которому признает в нем своего родного сына, отданного много лет назад в дом вельможи Минтео, чтобы ребенок был в безопасности во время боевых действий. Счастливый Эвменей возвращает Лизингу. Сивено же должен остаться с ним! Стало быть, молодые супруги будут опять разлучены и несчастны. Голоса Эвменея, Полибио, Сивено и Лизинги сливаются в знаменитом квартете «Извини меня, Сивено». Полибио и Эвменей предвкушают скорую месть, Лизинга и Сивено боятся разлуки, но персонажи, обуреваемые различными чувствами, охарактеризованы одними и теми же мелодиями с великолепными полифоническими имитациями. Несоответствие психологической правде было данью сложившимся традициям. Неужели шаловливый гений юного Россини сковали косные театральные привычки? Ведь он всегда что-нибудь да сделает по-своему, необычно и оригинально! Так оно и есть. Традиционный с виду квартет совершенно неожиданно кончается восклицанием всех участвующих голосов. Подобное завершение квартета было несомненно смелостью со стороны молодого композитора, что, однако, воспринималось публикой с восторгом.

Казалось бы, счастье молодых героев безвозвратно разрушено. Но это не так. Нежная Лизинга готова бороться за свою любовь, хочет убить Эвменея, а верная Ольмира намерена помочь ей. Темной ночью войска Полибио пробираются в лагерь противника, и Эвменею кажется, что Сивено предал его. Гневные реплики героя выделяются в трио, звучащем в этот напряженный момент. В ансамбле участвуют Лизинга, Сивено и Эвменей. Неожиданно Сивено заявляет, что будет защищать отца. Такое благородство покоряет грозного Эвменея. На радостях он всех прощает и соединяет влюбленных. Все трое едут к Полибио, удивлению которого нет предела при виде любимых детей с Эвменеем. Однако интрига оперы не заканчивается. Хотя действие уже близится к развязке, впереди предстоят еще удивительные открытия. Ох уж эти оперы-сериа с их нагромождением самых несуразных событий! Так и происходит. Эвменей признается, что он не посланник царя Деметрио, а сам царь. Этот сюжетный поворот был надуманным и, вероятно, представлялся молодому композитору лишним. Лучшим доказательством этого может служить то, что такое важное признание делается в речитативе secco (неаккомпанированном речитативе). А сразу после этого звучит финальный ансамбль, в котором примирившиеся Деметрио и Полибио и счастливые Сивено и Лизинга соединяют свои голоса в едином ансамбле.

Вот и кончилась эта длинная и невероятно запутанная история. Казалось бы, и опера должна получиться столь же рыхлой и непоследовательной. Должна бы, если не учитывать, что ее создавал Россини! Пусть юный, пусть неопытный, пусть даже не знающий, что пишет целую оперу, но ведомый своим удивительным талантом. Опера «Деметрио и Полибио» объединена одной тональностью – до мажором. Молодому композитору удалось даже выстроить довольно стройную драматургическую линию – постоянное возрастание драматического и эмоционального напряжения. Нельзя утверждать, что первая опера юного Джоаккино является произведением совершенным. Она отягчена многими рутинными традициями, да и была первой попыткой начинающего композитора. Но результат налицо. Здесь чувствуется пульс новой жизни, стремление к преодолению сковывающих условностей. И пусть это новаторство еще до конца не осознано, а многие фрагменты произведения предельно традиционны. Но попытка-то первая! Тем более что Джоаккино даже не знал о серьезности возлагаемых на него надежд.

Однажды, когда уже всемирно знаменитый маэстро Россини отдыхал и лечился на морском курорте в Трувилле, что неподалеку от Гавра, Фердинанд Гиллер в разговоре о «Деметрио и Полибио» полюбопытствовал: «Когда позднее оперу поставили на сцене, вы внесли в нее какие-нибудь дополнения?» Ответ был ошеломляющим, но только для нас, а не для итальянца того времени: «Меня до этого не допустили. Момбелли поставил ее в Милане, не уведомив меня об этом. В квартете вызывало наибольшее удивление, что он заканчивался без обычной заключительной каденции, на своего рода восклицании всех голосов. Долгое время певали также один дуэт из этой оперы, главным образом потому, что он был очень легким». Строгое суждение о своем первом создании, не правда ли?

А что касается первой постановки этого произведения, то надо отметить, что композитор не только не знал, когда состоится премьера, но и даже где она будет. Впервые опера увидела свет через 6 лет после ее написания, 18 мая 1812 года в римском театре «Балле», поразив современников теплыми и искренними чувствами, столь мало свойственными серьезной опере того времени. После этого опера «Деметрио и Полибио» ставилась многими крупнейшими театрами Европы в таких городах, как Милан, Венеция, Неаполь, Дрезден и Вена.