Глава 6. Перед штурмом
Глава 6. Перед штурмом
(Комсомольское поручение. В городе отшумевшей олимпиады. Снова среди друзей. Здравствуй, Мельбурн! Подарки Родины.)
Меня вызвали в комитет комсомола.
— Наш институт, — сказал секретарь, — посылает агитбригады в подмосковные колхозы для пропаганды физической культуры. Тебе придется возглавить одну из них.
— Хорошо. А кто поедет со мной?
— Подбирай сам. Мы поможем.
Для того чтобы определить, кого взять, я решил съездить к своим подопечным и предварительно поговорить с ними.
Колхоз «Заря Победы» один из самых дальних, в области. Выехал я из столицы рано утром, а добрался к месту, когда недолгий январский день был уже на исходе. От станции километра три пришлось идти пешком. Тихо падал снежок. Вокруг, куда ни кинешь взгляд, лежала укутанная в белое равнина. Даже лес на горизонте казался белой стеной. Дышалось легко и радостно.
Вдруг сзади на дороге послышался шум мотора. Оглянулся: ныряя на ухабах, мчался зеленый «газик». Я посторонился, уступая дорогу, но водитель притормозил и, открыв дверцу, предложил:
— Садись, милый человек, подвезу.
— Дойду, уже недалеко…
— В «Зарю Победы» шагаешь? К нам значит? А по каким делам?
Я вкратце рассказал.
— Милый человек, да ведь это, как говорится, на ловца и зверь бежит. Ну-ка, садись, — и потянул меня за рукав.
Так я познакомился с внештатным инструктором физкультуры колхоза Федором Самойловым.
А через час мы уже присутствовали на очередном занятии секции штанги, одной из самых многочисленных здесь.
— Ну как, милый человек, наши хлопцы? — спрашивал Самойлов, и было видно: очень хочется ему услышать доброе слово о своих воспитанниках. Занятия секции проходили в просторном, светлом зале. В центре его стояла сверкающая, видно недавно купленная штанга, рядом, на распорах, другая. Вдоль стены выстроились гантели различных размеров. В правом углу зала была установлена перекладина, и на ней рослый парнишка выполнял несложные упражнения.
Глядя на все это, я невольно вспомнил маленькую венскую пивную на углу улицы Хайциге, где в аду папиросного дыма без инвентаря, без тренера занимается группа рабочих-спортсменов. Вот бы показать им этот колхоз и эту секцию. Договорились мы быстро. В следующее воскресенье в гости к шефам приехали олимпийский чемпион и мировой рекордсмен по штанге Трофим Ломакин, мастера спорта гимнаст Михаил Лисицкий, футболист Сергей Ионов, баскетболист Алексей Федотов. Они рассказали колхозным физкультурникам о методах тренировок, поделились своими впечатлениями о выступлениях за рубежом. А потом участники колхозной самодеятельности показали нам свое искусство.
— Приезжайте к нам почаще, милые люди, — говорил нам на прощание Федор Самойлов.
— Обязательно приедем, — отвечали мы.
Так началась наша дружба с товарищами из колхоза «Заря Победы», которая длится вот уже несколько лет. Мы ездим друг к другу в гости, рапортуем о своих достижениях. Члены нашей бригады собрали и подарили колхозу спортивную библиотеку.
Январь — месяц напряженной учебы. В институте шла экзаменационная сессия. В эти дни особенно много приходилось просиживать за учебниками. Не хотелось сдавать взятых в техникуме темпов. И вот в зачетной книжке появились первые пятерки. Однажды, увидев мою зачетную книжку, товарищ по секции Вова Сысоев сказал:
— И чего зря мучаешься, Леша? Разве троечки б тебя не устроили?
— Дело не в отметках, Вова, — ответил я ему. — Дело в знаниях. Я не хочу ничего делать наполовину…
Весна прошла в напряженной учебе и беспрерывных тренировках. В мае мы проводили группу товарищей, участников второй сборной СССР, в Китай. А через месяц и мы выехали в Хельсинки. Здесь проходил очередной чемпионат Европы по поднятию тяжестей.
Первую золотую медаль нашей команде принес атлет легчайшего веса Стогов. Он финишировал с суммой в 325 килограммов и завоевал звание чемпиона континента. На втором месте оказался талантливый болгарский атлет Георгиев, на третьем — чешский штангист Сайтль. «Начало чемпионата, — писала по этому поводу вечерняя газета, — ознаменовалось крупным успехом советских спортсменов и их союзников из стран социалистического лагеря». Да, в этих словах была истинная правда. Атлеты братских с нами стран за последнее время сильно шагнули вперед. Иначе и быть не могло: ведь в этих странах спорт стал достоянием широких масс.
Эту мысль подтвердил весь дальнейший ход состязаний. В полулегком весе золотая медаль досталась Рафаелю Чимишкяну с суммой в 340 килограммов. Второе и третье места поделили итальянец Себастьяно Маннирони и поляк Мариан Зелинский с одинаковым результатом в 325 килограммов. Но итальянец оказался на 800 граммов легче, и серебряная медаль досталась ему.
Каждая победа, каждый успех встречались бурен овации. Но особенно приветствовали зрители советского атлета Николая Костылева, установившего новый мировой рекорд в рывке для атлетов легкого веса — 125 килограммов. Он же был первым и по сумме троеборья (377,5 килограмма). На втором месте оказался представитель Австрии Таухнер (357,5 килограмма). В полусредней весовой категории чемпионом континента стал наш соотечественник Игорь Рыбак с суммой в 382,5 килограмма. В среднем весе уверенно победил Трофим Ломакин. «В Хельсинки мне особенно везет», — сказал он в раздевалке. Действительно, ведь здесь четыре года назад он завоевал звание олимпийского чемпиона, а теперь подтвердил имя сильнейшего на континенте. В полутяжелом весе наш атлет Федор Осыпа уступил первое место французу де Буф.
Перед поединками тяжеловесов мне пришлось поволноваться, глядя на огромную фигуру чемпиона Европы Альдеринга, весящего 174 килограмма. Но в конце концов все обошлось благополучно: набрав в сумме 465 килограммов, я занял первое место и впервые стал чемпионом Европы. Нужно ли говорить о том, какую радость испытал я в тот момент. Альдерингу на этот раз не удалось удержаться даже на втором месте: его обошел молодой экспансивный итальянец Пигаяни. Когда были подведены окончательные результаты, он сначала горько расплакался, видимо сожалея о потере первого места, а затем на весь зал запел веселую песенку.
В Москве, на Внуковском аэродроме, среди многих встречающих я с удивлением и радостью увидел ребят из подшефного колхоза во главе с Федором Самойловым.
— Какими судьбами, Федя?
— Как же, милый человек, узнали про твою победу и решили приехать. На вот, — и он, смущаясь, сунул мне в руки букет роз.
Не скрою, увидеть на аэродроме колхозных ребят, с которыми я недавно познакомился, было очень приятно.
На аэродроме произошло еще одно радостное свидание. Поздравить пришла делегация с завода. Они называли меня не иначе, как «наш чемпион». Председатель заводского комитета физкультуры Сережа Логинов заговорщически сказал:
— Обязательно приходи к нам, Алеша, много интересного увидишь.
Особенно просить меня не надо было. Отдохнув немного, я уже через день был у калининцев. В те горячие июльские дни вся страна готовилась к грандиозному празднику советских физкультурников — Спартакиаде народов СССР. Готовились к ней и на заводе. Проходили состязания между цехами, шла массовая сдача норм ГТО.
— Хорошо, что пришел, — искренне обрадовался Логинов. — Сегодня у нас торжество небольшое: новых разрядников награждаем. Хотим тебя попросить значки им вручить.
— Что ж, согласен…
На зеленом ковре футбольного поля установлен стол, покрытый красной материей. К столу один другим подходят спортсмены: бегунья Лида Алксандрова из отдела технического контроля, шестовик Павел Ерохин, молодой инженер из литейного, штангист Яков Симаков из формовочного цеха… Они поднялись уже на первую ступеньку мастерства. Путевку в большой спорт дает им завод так же, как когда-то он дал ее мне.
Началась подготовка к Спартакиаде народов СССР. За несколько дней до начала невиданных по массовости состязаний вступил в строй новый стадион имени В. И. Ленина в Лужниках. Стадион на сто тысяч зрителей! Небывалые размеры амфитеатра. Плавательный бассейн… Малая спортивная арена… Десятки футбольных полей, теннисных кортов, волейбольных и баскетбольных площадок. «Советская молодежь, наши замечательные спортсмены получили хороший подарок, — сказал о новостройке в Лужниках Никита Сергеевич Хрущев, — и теперь Родина ждет от наших спортсменов еще более выдающихся побед и достижений». Мы горели желанием ответить делом на этот призыв.
Наступил долгожданный день 5 августа 1956 года. Начался торжественный марш спортивных колонн. Рядом с Государственным флагом СССР развевались знамена всех пятнадцати республик. Идут перед трибунами представители солнечного Казахстана. Еще несколько лет назад здесь не было спортсменов, способных состязаться на равных с лучшими атлетами страны. Сейчас их десятки. В их числе призер состязаний в беге на 3 тысячи метров Евгений Казяйкин, мастера спорта по стрельбе X. Абдурахманов, Г. Майлыбаев, К. Скворцов, М. Бабиков, пятиборец сельский учитель А. Кубаев… Кто бы мог мечтать еще пятнадцать-двадцать лет назад, что чемпионка мира по гимнастике будет уроженкой Ташкента; что из узбекской столицы выйдут сильнейшая гимнастка страны Г. Коновалова и победитель международных состязаний по борьбе Г. Гамарник… Эти списки можно было бы продолжить. Но главное было даже не в этих именах, а в том, что за ними стоят миллионы талантливой молодежи, могучая армия советских физкультурников. Это говорит о том, что СССР был, есть и всегда будет великой спортивной державой.
Праздник открытия выдался на славу. Очень хорошо сказал о нем мой отец. Все время он был на трибуне, а затем, разыскав меня в раздевалке, он обнял меня и взволнованно и радостно проговорил:
— Завидую вам, Леха. Дождались настоящей жизни. Посмотришь такое и веришь — недалеко до коммунизма, совсем недалеко.
Потом начались соревнования. Каждый участник спартакиады особенно упорно сражался за победу. Ведь она приносила не только высокое звание чемпиона, но и право на поездку в далекий Мельбурн.
Соревнования по штанге проходили в спортивном корпусе Московского государственного университета на Ленинских горах. В легчайшем весе Владимир Стогов повторил сумму, набранную им на чемпионате Европы, и занял первое место.
В полулегком весе участвовало более сорока спортсменов. Но многие считали, что основная борьба разгорится между двумя сильными соперниками: двукратным чемпионом мира Рафаелем Чимишкяном и олимпийским чемпионом Иваном Удодовым. Трудно было предположить, что кто-либо сумеет оказать им сопротивление.
Вот один за другим вызываются на помост атлеты. В жиме Чимишкян и Удодов остановились на 105 килограммах. Неожиданно молодой представитель сборной команды краев и областей РСФСР Юрий Тарелкин выжимает 107,5 килограмма. Считая что состязания в жиме уже окончены, я стал пробираться к выходу, чтобы немного прогуляться. Но в это время, как гром с ясного неба, раздался голос судьи-информатора:
— На штанге сто десять килограммов. Первый подход сделает Евгений Минаев.
По залу пронесся гул. Все спрашивали друг у друга:
— Кто такой Минаев?
— Откуда?
Никто этого не знал. И не мудрено. Евгений Минаев был всего-навсего чемпионом города Житомира. Незадолго до спартакиады его перевели в Московский военный округ. В свободное от службы время он получил возможность тренироваться в Центральном спортивном клубе Министерства обороны, попал в сборную столицы. Меня, знавшего все это, поразила тогда смелость Минаева. Не всякий спортсмен, впервые участвующий в крупных всесоюзных соревнованиях, решится начать работу с такого огромного веса.
Зал притих, наблюдая за отважным новичком. Минаев же с легкостью зафиксировал вес и ушел за кулисы, подарив зрителям добрую улыбку. В тот день Е. Минаев установил мировой рекорд в жиме — 114 килограммов.
И в двух других движениях борьба проходила с не меньшей силой. Большой опыт и неистребимая воля помогли Удодову — он завоевал золотую медаль с суммой в 340 килограммов. Вторым был молодой Юрий Тарелкин, проигравший Удодову всего два с половиной килограмма, и только третьим — Рафаель Чимяшкян, считавшийся до этого непобедимым. Его результат был 335 килограммов. Такую же сумму набрал и Евгений Минаев. Четвертое место с такой отличной для дебюта суммой было крупным успехом молодого армейца.
— О, этот парень далеко пойдет, — сказал мне Роман Павлович.
Время показало, что он не ошибся. Прошло совсем немного лет, и бывший чемпион Житомира стал чемпионом мира.
В легком весе встретились чемпион и рекордсмен мира Николай Костылев, ленинградец Александр Фаломеев и чемпион Европы Игорь Рыбак.
Первым закончил соревнование Игорь. Он набрал в сумме 375 килограммов — результат экстра-класса. Чтобы догнать лидера, ленинградцу нужно было толкнуть 150 килограммов. И Фаломеев решил начать именно с этого веса. Когда судьи объявили его решение, все в зале ахнули:
— Не слишком ли смело?
Да, это было смело, может быть, даже дерзко. Это был отчаянный риск. Но в умении рискнуть в решительную минуту тоже состоит мастерство спортсмена. В первой попытке Фаломеев бросил штангу за себя. Вторая — снова неудача. Но в третью, решающую попытку, собрав всю свою волю, «отважный ленинградец», как его успели прозвать зрители, взял вес. И наградой ему была не только золотая медаль чемпиона, но и волнующе теплый прием зрителей.
В трудном единоборстве с Евгением Новиковым я занял первое место с новым рекордом СССР в сумме троеборья — 475 килограммов.
За время спартакиады штангисты установили четыре мировых и четыре всесоюзных рекорда.
Но вот отшумел праздник. Выявились победители по всем видам спорта. Им страна поручала защищать свою честь на великом форуме спортсменов мира — XVI Олимпийских играх.
В октябре участники олимпиады уехали в Ташкент. Здесь проходил последний перед Мельбурном тренировочный сбор. За десять дней до вылета состоялась контрольная прикидка, на которой мне удалось набрать в сумме 490 килограммов. Это был второй в мире, после Андерсона, результат, и я надеялся, что на этот раз приму участие в состязаниях.
Наступил день вылета. Было около пяти часов утра, когда автобус, в котором находилась команда штангистов, остановился неподалеку от взлетной площадки. Несмотря на столь ранний час, проводить спортсменов в далекий путь пришли представители комсомольских и физкультурных организаций, трудящиеся города и, что особенно тронуло нас, юные любители спорта из местного суворовского училища.
Прощание окончено. Мы поднимаемся по трапу. Вот плотно закрываются двери, взревели мощные реактивные двигатели и серебристый красавец «ТУ-104», плавно отрываясь от земли, взял курс на Дели.
Поднявшись в воздух, мы сразу же поняли, какая это удобная машина. Скорость — 900 километров в час, а мы ничего не чувствовали. Стоял, не проливаясь, чай в стаканах, спокойно, как в вагоне обыкновенного поезда, товарищи читали, играли в домино, шахматы.
Машина шла на высоте 9 тысяч метров, но горы казались совсем близкими. То здесь, то там виднелись снежные шапки Гималайских вершин, спускающиеся вниз ледники, высокогорные озера, сверкающие под солнцем, рождающиеся реки. Самолет продолжал свой путь на Восток. Занималась заря. Это была, пожалуй, самая короткая утренняя заря в нашей жизни. Рассвет вспыхнул сразу, а через несколько минут в окна полило свои ослепительные лучи не по-осеннему теплое солнце.
Незаметно промелькнул Дели. В Рангуне мы должны пересесть на самолет американской авиакомпании. Но перед вылетом нам предстояло отдохнуть в этом городе. Вышли из самолета и словно попали в баню. Несмотря на поздний вечер, термометр показывал тридцать градусов. Стояла ужасная духота. Автобус везет нас по дороге, обсаженной пальмами, в город. Вот и наша гостиница. В каждом номере установлены мощные вентиляторы, но и они не могут спасти нас от духоты. С непривычки все спали плохо. Только рассвет принес с собой прохладу. Но пора было снова трогаться в путь.
Следующая остановка в Сингапуре. Мы вышли из самолета. Был ясный тропический день. Солнце палило нещадно. Нас окружили корреспонденты местных газет, представители английской и американской прессы. Посыпались вопросы, на которые трудно было ответить.
— Сколько и какие рекорды вы собираетесь установить в Мельбурне? Кого вы считаете вероятным победителем олимпиады в целом и состязаний по штанге в частности?
Отвечали мы в духе известной русской пословицы: «Поживем — увидим». Сингапур — удивительно своеобразный город. В нем почти нет тротуаров. Здесь впервые я увидел рикшу. Правда, рикши тоже решили механизировать свой труд на основе «новейшей техники»: они уже не бегают, как раньше, а сидят на велосипеде, установленном сбоку или позади пассажирской кареты. Но труд их от этого «усовершенствования» не перестал быть тяжелым и унизительным. Снова — в путь. Теперь внизу, под плоскостями, — безбрежная гладь океана. Мы впервые пересекаем экватор по воздуху, и экипаж американского самолета вручает каждому грамоту-свидетельство об этом необычайном событии. Вот и Мельбурн. Зал аэропорта до отказа заполнен встречающими. Каждый хотел обязательно заполучить хотя бы один автограф советского спортсмена. С большим трудом мы сели в автобусы. Наш путь лежал на северную окраину города, в олимпийскую деревню, в которой нам предстояло жить и тренироваться все эти дни.
В олимпийской деревне нас уже ждали участники советской команды, которые проделали путь до Мельбурна на теплоходе «Грузия».
Утро следующего дня мы все встретили в приподнятом настроении — это было утро 7 ноября. Мы сердечно поздравили друг друга с праздником Великой Октябрьской революции. В полдень просмотрели фильм «Парад на Красной площади». У всех было такое ощущение, словно мы только что побывали на Красной площади, вместе со всеми приветствовали руководителей партии и правительства. А когда погас экран, все мы дружно запели «Широка страна моя родная».
Когда я пришел в номер, меня ждала пачка телеграмм. Среди них были телеграммы от коллектива цеха, от комсомольцев завода, от ребят колхоза «Заря Победы»… И в каждой — теплые слова привета, поздравления с праздником, пожелание успехов. Каким дорогим подарком являются эти весточки с Родины для каждого советского спортсмена, когда он находится за рубежом родной земли.
На следующий день мы знакомились с Мельбурном. Это очень большой и очень «низкий», как кто-то выразился, город. Он сплошь состоит из одно- и двухэтажных домиков. Есть здесь несколько и высоких зданий, но они расположены только в районе так называемого Сити, где сконцентрированы банки, акционерные общества, редакции газет. А стоит только пройти несколько кварталов в любую сторону и словно попадаешь в огромный пригород. Выстроились в ряд маленькие коттеджи с крошечными палисадниками. Все домики выкрашены в яркие цвета — красные, зеленые, голубые. В городе много парков. В одном из них, «Ярра-парке», расположен олимпийский стадион, вмещающий сто десять тысяч зрителей. Неподалеку разместились плавательный бассейн, тренировочный легкоатлетический стадион, деревянный велотрек, зал для баскетбола, футбольный стадион. Побывали мы и в оперном театре. В те дни здесь проходил так называемый Моцартовский сезон. Шла опера «Дон-Жуан» с участием двух итальянских певцов. Как-то проезжая по городу, мы обратили внимание на роскошный особняк и спросили переводчика, кому он принадлежит. — Лошади, — коротко ответил он.
Мы недоуменно переглянулись: шутит, мол, переводчик. Но переводчик не шутил. Действительно, дом принадлежал лошади. Когда-то в этом доме жил крупный австралийский миллионер. Умирая, он завещал все свое состояние любимой лошади. С тех пор лошадь живет в особняке. За ней ухаживает большой штат прислуги, на лето ее вывозят на дачу. Такова одна из «причуд» представителей капиталистического мира. И это в то время, когда на улицах Мельбурна мы видели бездомных людей, выпрашивающих подаяние.
Довелось нам встретиться и с коренными жителями Австралии, которые в результате зверского истребления и массового вымирания теперь крайне малочисленны. Один из таких «хозяев» Австралии рассказал нам, что им трудно получить работу, поэтому они вынуждены довольствоваться случайными, нищенскими заработками.
Товаров в магазинах много, преимущественно — это товары из Америки и Англии. Но магазины большей частью пусты — покупательная способность населения ничтожно низка.
Начались тренировки. Первые дни всем было очень трудно: сказывался длительный перелет и большая разница во времени. Но через несколько дней жизнь вошла в нормальную колею.
Все ближе подходил день состязаний. Я был в полной уверенности, что на этот раз ничто не помешает мне выступить. И вдруг… Вдруг все карты спутал аргентинец Хумберто Сальветти. Он прибыл в олимпийский лагерь совершенно неожиданно, за два дня до начала поединков тяжелоатлетов. На первых же тренировках он показал, что может добиться очень высокого результата. Чтобы не рисковать, наше руководство решило не выставлять зачетного участника в тяжелом весе, а выставить двух в легком. Я понимал, что в данном случае нужно прежде всего помнить об интересах команды. И все же было немного обидно. На следующий день подали официальную заявку, в которой моя фамилия уже не значилась. Узнав об этом, Пауль Андерсон и Джимми Джордж на тренировке подошли ко мне и выразили сожаление. Английский язык я не знал, поэтому мимикой и жестами показал, что сам «плачу» от того, что не участвую. Оба спортсмена, наблюдая за моей жестикуляцией, искренне расхохотались. Но мне было не до смеха.
Официальное открытие игр состоялось 22 ноября. А днем позже «вступили в бой» штангисты. В соревнованиях участвовали 105 человек из 35 стран. Состязание штангистов вопреки прогнозам собрало большое число зрителей.
В легчайшем весе все мы считали, что советский атлет Владимир Стогов будет вне конкуренции. Но ход борьбы показал, что делать преждевременные прогнозы опрометчиво.
Уже после первого движения стало ясно, что Стогов имеет серьезного соперника в лице двадцатитрехлетнего американского штангиста Чарльза Винчи. Жим оба закончили с одинаковым результатом — 105 килограммов. Такой же вес каждый из них взял и в рывке. И вот начинается заключительный акт этого поединка. С первого подхода оба толкают по 127,5 килограмма. Во втором — первым идет на помост Винчи. Он долго смотрит на штангу, потом медленно, точно нехотя, берется за гриф. И вдруг резким движением кладет ее на грудь. А через мгновение вес в 132,5 килограмма оказывается на поднятых кверху руках. Зрители бурными аплодисментами приветствуют американца.
А в это время в раздевалке из угла в угол ходит Владимир Стогов. Нелегкая задача предстоит ему. Нужно догнать американца. На тренировках и соревнованиях Владимир уже брал вес 132,5 килограмма. Но хватит ли сейчас сил и упорства?
Вот он выходит на помост. Слышно, как тихо поскрипывают ботинки. Штанга взята на грудь, но дальше не идет. Третий подход, последний. На этот раз Володя хорошо толкает вес. Кажется, — успех. Но что это? Стогов опешит выйти из подседа и, не удержав равновесия, бросает штангу. Вздох разочарования, как волна, прокатывается по трибунам. Досадная неудача! В третьей попытке Винчи пытается улучшить результат, берет 135 килограммов на грудь, но вытолкнуть не может. Он завоевывает золотую медаль с суммой 342,5 килограмма. Интересно, что при контрольном взвешивании Винчи имел лишние 100 граммов и, чтобы сбросить их, постригся. Он потерял красивую прическу, но приобрел золотую медаль.
В этой весовой категории нельзя не отметить результата ветерана тяжелой атлетики иранца Намдью. В сорок один год он установил свой личный рекорд — 332,5 килограмма и завоевал бронзовую медаль, показав пример спортивного мужества и долголетия.
Начинают борьбу атлеты полулегкого веса. Поначалу все шло как нельзя лучше. Евгении Минаев, которого мы считали вероятным победителем, выжимает 115 килограммов, установив новый мировой рекорд, и обгоняет своего ближайшего соперника, никому до этого неизвестного двадцатилетнего Исаака Бергера на 7 килограммов. В перерыве ко мне подходит Вадим Синявский и говорит:
— Ну, кажется, у Женьки все в порядке.
— Да, — подтверждаю я.
Но дальше события разворачиваются драматически. В рывке Евгений легко берет с первой попытки 100 килограммов. Бергер начинает со 102,5 килограмма. Судьи единогласно решают «есть». Минаев дважды пробует взять рубеж, но безуспешно. Американец просит установить на штанге 107 килограммов. При этом известия зал гудит как улей. Ведь если задуманное удастся, Бергер догонит советского атлета.
Первый подход Бергера неудачен. Но на втором вес взят. Теперь все должно решиться в толчке. Минаев первый подход делает со 127,5 килограмма и тяжело толкает штангу. Подход Бергера на 132,5 килограмма. Тоже есть! Обе попытки Минаева взять 132,5 килограмма неудачны. Тогда Бергер решается на риск и просит поставить 137,5 килограмма. Второй подход — штанга не поддается. Но вот Бергер снова на помосте. Штанга взята на грудь а через мгновение вытолкнута на прямые руки. Опустив снаряд, Бергер тут же, на помосте, от радости пускается в пляс.
«Жесточайшей дуэлью» окрестили корреспонденты газет борьбу полусредневесов олимпийского чемпиона 1952 года американца Питера Джорджа и советского атлета Федора Богдановского.
В жиме Джордж показал 122,5 килограмма. Это был его личный рекорд. У Богдановского — 132,5. В рывке американец берет 127,5, а Богдановский — 122,5 килограмма.
Последнее движение. Первый вес — 157,5 килограмма взяли оба спортсмена. На второй попытке оба толкнули 162,5 килограмма. Третья попытка. Богдановский толкает 165 килограммов и, набрав в сумме 420 килограммов, устанавливает новый мировой рекорд.
Теперь, чтобы выиграть, Джорджу надо было толкнуть 170 килограммов. Только при этом, имея меньший, чем у Богдановского, вес, он мог рассчитывать на победу. Но четырехкратный чемпион мира, чемпион XV Олимпийских игр не смог взять этот вес и вынужден был на этот раз довольствоваться вторым местом. В раздевалке мы бросились к Феде, чтобы поздравить и расцеловать героя. Все понимали — одержана очень важная и серьезная победа!
В среднем весе от советской команды выступал молодой штангист, в прошлом матрос Краснознаменного Балтийского флота Василий Степанов. Он занял второе место, пропустив вперед многократного чемпиона и рекордсмена мира Томми Коно. Томми Коно тогда было двадцать шесть лет. Он находился в отличной спортивной форме. Мы поздравили его, преподнесли торт и букет цветов.
— В моей команде никто не догадался этого сделать, — с горечью признался он. В полутяжелом весе главными соперниками считались Аркадий Воробьев и американец Дэвид Шеппард. Но соперничества, по существу, не получилось. С первого же движения Воробьев далеко ушел вперед, и в результате выиграл победу, и установил новый мировой рекорд в сумме троеборья — 462,5 килограмма.
До начала состязаний тяжеловесов не было, пожалуй, ни одного знатока и любителя спорта, который сомневался бы в легкой победе Пауля Андерсона. Но грозную конкуренцию ему составил аргентинец Хумберто Сальветти. Их поединок проходил очень напряженно и интересно.
Жим оба спортсмена начинают со 167,5 килограмма. Сальветти легко берет вес, а Андерсону попытку не засчитывают, так как он не смог удержать штангу положенные две секунды и опустил ее раньше сигнала судьи.
Сальветти второй подход использует на 172,5, и снова — успех, у Андерсона третья, последняя попытка. Она заканчивается неудачно, так как выжатый вес 172,5 килограмма он опять до сигнала судьи сразу опускает: сдают нервы. А аргентинец во втором подходе под гром аплодисментов и восторженные крики болельщиков выжимает 175 килограммов. Но 180 килограммов ему не покорились. В зале творится что-то невероятное. На трибунах стоит сплошной гул.
Фотографы, еще час назад державшие под прицелом Андерсона, теперь плотным кольцом обступили аргентинца. Шансы Хумберто очень высоки. Это понимает и Андерсон. Всегда спокойный, даже меланхоличный, он сейчас быстрыми, насколько позволяет его грузное тело, шагами меряет сцену.
Рывок не вносит никаких изменений в соотношение сил: оба атлета берут 145 килограммов. Впереди на 7,5 килограмма по-прежнему Сальветти.
Начинается заключительная часть этого волнующего поединка. Сальветти делает подход на 175 килограммов, во втором фиксирует 180 килограммов. Просит еще 5 килограммов, но не может поднять штангу до груди.
— На штанге сто восемьдесят семь с половиной килограммов, первый подход сделает Пауль Андерсон, — объявляет судья.
Американец неторопливо подходит к снаряду, очень легко берет его на грудь, выталкивает, но удержать положенные две секунды не может. Второй подход — тот же результат.
— Боже, что со мной творится? — громко спрашивает себя Андерсон. Он весь побагровел от волнения. Идет за кулисы. Ложится отдохнуть, но тут же вскакивает со своего места.
Третий подход. Андерсон с огромным напряжением толкает вес. Судья-фиксатор, очевидно страстный поклонник Пауля, явно нарушая правило двух секунд, тут же дает команду «опустить». Раздаются свист, выкрики. Сальветти подбегает к судейской коллегии и что-то кричит. Но… все закончено. Оба атлета набрали в сумме по 500 килограммов. Оказавшись более легким, Андерсон вышел на первое место.
«Трудно себе представить, — писала по этому поводу одна из газет, — что гигантский американский „бэби“ мог быть коронован лишь только потому, что разыскал кого-то тяжелее себя».
Соревнования тяжелоатлетов в Мельбурне закончились незначительной победой американцев. Они набрали 42 очка против 41 сборной СССР. Что ж, американцы оказались сильнее. Мы знали, что нужно готовиться к новым поединкам. Если на этот раз штангисты не смогли особенно порадовать, то в целом атлеты СССР одержали уверенную победу, намного обойдя атлетов США. «Россия — ведущая спортивная нация века», — писала в день закрытия соревнований американская газета. 37 золотых, 29 серебряных и 32 бронзовые медали — такого результата еще не удавалось добиться никому.
Мировая печать высоко оценила эти успехи. Нам было приятно и радостно читать статью американского корреспондента, в которой он подчеркнул, что Гимн Советского Союза стал «более знаком участникам игр и присутствовавшим зрителям, чем гимн США». «Игры закончились победой России по очкам и по количеству медалей», — отмечала другая американская газета.
Но не только количеством медалей, призовых мест и рекордов оценивается наша победа. Добрые чувства, товарищеские рукопожатия, взаимные поздравления, откровенные беседы о спорте и жизни, конечно, не вошли в судейские протоколы. Но они были главными итогами закончившихся спортивных баталий. На олимпийских стадионах побеждала дружба народов.
Из Мельбурна во Владивосток вся советская олимпийская команда возвращалась на теплоходе «Грузия». А потом специальные поезда помчали нас к родной Москве. Никогда не забыть этого пути.
Помнится, в городе Ворошилове в наше купе вошел старик. Был он весь в инее. Разыскал Богдановского, крепко обнял его и протянул любовно сделанную из клыка тигра игрушку.
— Вот, если сын есть, подари ему. И скажи, пусть растет таким же сильным, — сказал наш гость. — Русский народ силу любит и ценит.
Стоянка у поезда небольшая. Отдал старик подарок и вышел из вагона. Только погрозил нам на прощание пальцем и сказал:
— Смотрите, ребята, больше американцам не проигрывайте…
Подошел дежурный по станции. Увидел нашего гостя, поздоровался с ним:
— Здравствуйте, Иван Павлович. С каким делом в город пожаловали?
— Да вот ребяток наших увидеть, поздравить.
Оказалось, что этот старик проделал на лыжах большой путь по тайге, чтобы увидеть победителей, пожать им руки.
До самой Москвы, днем и ночью, в лютый мороз, с самыми различными подарками, со словами сердечного привета шли к нашему составу люди. Это была поистине демонстрация всенародной признательности. Каждый из олимпийцев воспринимал все это как высшую награду за свой самоотверженный труд, как наказ быть завтра еще на большей высоте.
Улан-Удэ, Новосибирск, Иркутск, Свердловск, большие города и едва освещенные полустанки, крупные железнодорожные узлы и маленькие разъезды — повсюду стихийно возникали митинги, происходили трогательные встречи… Они наглядно показали нам, что быть чемпионом и рекордсменом своей страны — это не только большая честь, но и большая ответственность. Каждый успех или неуспех перестает быть чем-то личным, становится успехом или неуспехом нашего народа, нашей Родины, ее радостью или печалью.
В морозный январский полдень мы вышли на перрон Ярославского вокзала. Кажется, вся Москва встречала нас.
Маленький Саша, взобравшись ко мне на руки, спросил:
— Пап, а пап, почему так много народу? Что сегодня — праздник?
— Да, сынок, сегодня у всех у нас большой, радостный праздник, — ответил я ему.
А через день в ослепительно сверкающих залах Кремлевского дворца руководители Коммунистической партии и Советского правительства устроили прием в честь спортсменов.
С краткой речью выступил Никита Сергеевич Хрущев.
— Центральный Комитет Коммунистической партии и Советское правительство, — сказал он, обращаясь ко всем нам, — очень, очень довольны, очень рады вашим успехам.
С ответом выступил Владимир Куц. Когда он произносил благодарность Коммунистической партии и Советскому правительству за заботу о физкультурниках, о развитии отечественного спорта, каждому казалось, что прославленный олимпиец говорит именно то, чем переполнено и его сердце. Вот почему, когда Володя закончил, небывало громкое, мощное «ура» пронеслось под сводами Георгиевского зала.