ИГОРЬ КИРИЛЛОВ. Недосягаемый

ИГОРЬ КИРИЛЛОВ. Недосягаемый

Мне в жизни повезло с учителями.

О моей первой учительнице по русской словесности – Серафиме Сергеевне Смирновой – я всегда вспоминаю с благодарностью и любовью. Она настроила нас, детей войны, на великую русскую поэзию, на великое русское слово. Она зажгла в нас невероятную любовь и уважение к родному языку. Благодаря Серафиме Сергеевне в школе был организован кружок художественного чтения и даже драматический кружок, в котором мне довелось принимать активное участие. Это было самым началом.

Другой мой великий учитель – художественный руководитель Малого театра и нашего курса в Высшем театральном училище имени М. С. Щепкина при Малом театре Константин Александрович Зубов. Это был величайший артист, режиссёр-постановщик, дипломат, эрудированный человек (он окончил Сорбонну и Петербургский университет). При нем труппа Малого театра была идеальной в том плане, что не было никаких подводных камней, ревности, зависти. Он как-то умел сделать все так, чтобы были довольны и молодые артисты, и среднее, и старшее поколения труппы.

Третья моя великая учительница, которую до сих пор я считаю своей творческой матерью, – это Ольга Сергеевна Высоцкая, диктор радио и первый диктор советского малострочного экспериментального телевидения с 1931 года. Она безумно любила свою профессию, была предана ей бесконечно и передала первым поколениям дикторов, в том числе и мне, все нюансы, все тонкости и все хитрости профессии, которая сейчас, к сожалению, уже практически утеряна.

Однажды я был в командировке в Канаде, где нас принимал профсоюз драматургов и артистов телевидения. Тогда я был молодым начинающим художественным руководителем, «играющим тренером», так сказать, и мне, конечно, было чрезвычайно интересно выяснить, а что это значит – «артисты телевидения»? Я задал вопрос. Председатель профсоюза посмотрела на меня с некоторым удивлением и ответила: «Понимаете ли, любой человек, выступающий на экране телевизора, – это не просто лицо, а артист: это дикторы, комментаторы, эксперты, политические обозреватели, министры и даже премьер-министр». Когда мы с коллегами стали разбираться в этом, поняли, что тому же учила нас и Ольга Сергеевна, говоря о нашей профессии. Действительно, появляясь на экране, ты уже не просто тот или иной человек, занимающий то или иное положение. Ты артист телевидения. Но в основе этого слова лежит не игра артиста, а природный артистизм – умение эмоционально, индивидуально рассказывать об увиденном и услышанном.

Очень четко и ясно то, что декларировала Ольга Сергеевна Высоцкая, подтвердил своим примером Ираклий Луарсабович Андроников. Он был, есть и останется для меня одним из самых великих, непревзойдённых моих учителей. Можно только мечтать добиться хотя бы одной стотысячной того, чего добился он как писатель, как исследователь и в то же время неподражаемый артист радио и телевидения.

Он был настоящим грузином и патриотом Грузии, но глубоко и тонко знал все особенности русского литературного разговорного языка. Так же он писал – своим собственным, разговорным, но в высшей степени литературным стилем.

Андроников начинал с радио. А на радио, где тебя не видно, а только слышно, работать еще сложнее. И вот насколько артистичным нужно быть, чтобы голосом и интонацией эмоционально и убедительно передать свой замысел! Природный артистизм жил в нем. И настолько Ираклий Луарсабович был им переполнен, что, сидя рядом с ним, слушая один из его устных рассказов, которые я прекрасно знаю, я себя поймал на том, что был в полной уверенности, что это живая импровизация.

Вместе с Ираклием Луарсабовичем мы состояли в Комитете по Ленинским и Государственным премиям в области науки и искусства и, надо сказать, многие годы добивались от наших дорогих коллег из литературной, музыкальной, театральной, архитектурной секций, секции живописи и ваяния и, конечно, родной нам секции кино и телевидения, чтобы старшие товарищи по искусству признали и телевидение искусством, а не только средством массовой информации. Именно для нас – поколения первых телевизионных работников, заставших время, когда телевидение только ещё становилось на ноги, – оно было и останется не чем иным, как искусством.

И. Л. Андроников доказывал это. Его передачи собирали у экранов все поколения от мала до велика. Его смотрели и слушали люди разного уровня культуры и образования, представители разных социальных групп. Но никто не позволял себе пропустить его выступлений. Для всех это было счастьем. Это было лучше всякого кино, всякого спектакля. В каждый дом приходили великие люди – писатели, композиторы, актеры. Я, к примеру, не знал Соллертинского, но я представлял его себе благодаря Андроникову. Ведь Ираклий Луарсабович хотел не только внешне, не только голосом подражать кому-либо, что сейчас делают многие артисты эстрады. Он хотел привлечь внимание к человеку, к его работе, к его талантам. И это не просто имитация, а умение передать суть своего героя, причем с большим тактом и уважением к нему.

Если взять все сохранившиеся записи Ираклия Луарсабовича, реставрировать их и показать сегодняшней молодежи, то это будет настоящим открытием для нее, совершенно другим миром.

Через Ираклия Луарсабовича вы приобщаетесь к величайшей культуре и одновременно заражаетесь его собственным артистизмом. Он захватывает вас, заставляет забыть буквально обо всем. Такое мало кому дано. Это, без преувеличения, гениальное качество Андроникова позволяло ему в то же время быть очень простым, скромным и по-настоящему интеллигентным человеком.

Вспоминается случай, которому я был свидетелем. Члены комитета по Ленинским и Государственным премиям были приглашены на просмотр какого-то фильма. В перерыве Ираклия Луарсабовича, как всегда, окружили сильные мира сего – видные деятели литературы и искусства, что были собраны тогда в Комитете. И он всем рассказывал об удивительнейших вещах из «Путешествия в Арзрум» А. С. Пушкина, о детали, которую самому Ираклию Луарсабовичу довелось открыть. Окончился перерыв, но никто не пошел в просмотровый зал, пока Андроников не завершил свой рассказ. Я был поражен вместе с присутствовавшими там учеными мужами, настолько это было неожиданно, интересно и увлекательно! Но подтекст, с которым он всё это рассказывал, был такой: «Я просто напоминаю вам. Вы наверняка знаете, просто забыли об этом». И это я считаю высшей степенью интеллигентности и уважения к людям.

Да, он был человеком сердечнейшим, добрейшим, но принципиальным. Особенно в работе. Он четко и ясно высказывал, что именно ему не нравилось, почему и где им были замечены конкретные ошибки. Так, однажды Ираклий Луарсабович раскритиковал фильм Станислава Ростоцкого «Герой нашего времени». Хотя они дружили, Андроников откровенно, как это было ему свойственно, все высказал Ростоцкому. Но даже в его замечаниях, порой резких, но объективных, не было никакой злобы и тем более снобизма.

Любовь людей к нему была необыкновенной. Помню, мы шли с ним по улице Горького, ныне Тверской, где-то мимо Елисеевского магазина. Люди узнавали его и раскланивались с таким доброжелательством, с таким почитанием, что трудно и передать. Он в ответ каждому уделял внимание, со всеми здоровался и раскланивался, уважительно и достойно.

Я благодарен тем мгновениям, на которые мне выпала счастливая доля общаться с Ираклием Луарсабовичем Андрониковым. Моя супруга, Ирина Всеволодовна, работала с ним в качестве звукорежиссера. На фото, подаренном ей, он написал чрезвычайно милые и трогательные слова:

«Спасибо Всеволоду, Вас родившему. От всего нашего коллектива! Спасибо Вам Ирина. Спасибо, ибо наша группа была такой хорошей и уверен, что не только была она, но будет. Я звучу так славно, – Вы тому причиной, – что сам собой доволен.

Ваш Ираклий Андроников».

Таким был этот великий деятель искусства, науки, литературы, радио и телевидения. Таким он живет в моей памяти и моем сердце.

2013

(Записала Е. Н. Шелухина)