ОБМАННЫЙ МАНЕВР ГИТЛЕРА

ОБМАННЫЙ МАНЕВР ГИТЛЕРА

16 ноября 1940 года мне запомнилось особенно хорошо. Зябко поеживаясь, я с несколькими другими сотрудниками германского посольства стоял поздним вечером 15 ноября на перроне Белорусского вокзала. Мы ожидали прибытия специального поезда, в котором возвращалась в Москву советская правительственная делегация после завершения переговоров в Берлине с Гитлером и Риббентропом.

Эту высокую официальную делегацию возглавлял Председатель Совета Народных Комиссаров СССР, народный комиссар иностранных дел В.М.Молотов. К поезду был прицеплен вагон, в котором ехали посол фон дер Шуленбург и советник посольства Хильгер. Им было приказано сопровождать советскую делегацию в Берлин. Для ее встречи мы и прибыли на вокзал.

На перроне собралось много высокопоставленных советских руководителей и военных. Был выстроен военный оркестр. Чувствовалось, что люди хотели узнать, как прошли и чем кончились переговоры в Берлине, состоявшиеся там по приглашению германской стороны. Советское правительство сочло целесообразным принять это приглашение, чтобы узнать дальнейшие планы и намерения берлинского правительства. Отклонение приглашения могло бы еще более осложнить и без того напряженные отношения между Москвой и Берлином.

Когда поезд в 12 часов ночи остановился у перрона, военный оркестр заиграл «Интернационал», который тогда являлся государственным гимном Советского Союза. Поскольку 16 ноября 1940 года мне как раз исполнилось 33 года, я мысленно с удовлетворением отнес исполнение советским военным оркестром гимна международного рабочего движения и к собственной персоне, к своему дню рождения. Находясь на подпольной работе в Москве, коммунист и участник антифашистской борьбы, я стоял на Белорусском вокзале в одном ряду с сотрудниками посольства фашистской Германии и слушал «Интернационал». Восприняв в душе это исполнение гимна и как приветствие по случаю моего дня рождения, я пришел в радостное настроение.

Это заметил даже мой шеф Хильгер, который, как и посол, пребывал явно не в лучшем расположении духа. «Вы что-то очень веселы», – раздраженно заметил он, когда мы пожимали друг другу руки. После обычных приветствий я сказал ему, что, несмотря на поздний час, все же намереваюсь отметить свой день рождения и, кроме того, надеюсь, что он привез из Берлина добрые вести. В ответ он шепнул мне, что о добрых вестях говорить, к сожалению, не приходится. В ближайшие дни, продолжал он, мы побеседуем на эту тему. Потом его и посла окружили советские представители. Я смог встретиться с ним лишь через два-три дня.