Люди у пушек

Люди у пушек

Идет бой. Над степными курганами, над скатами высоты, над кривой речушкой вспыхивают клубы красноватого пламени — рвутся бризантные снаряды. Всюду, куда ни кинешь взгляд, взметываются черные столбы земли. Над степью разлетаются миллионы жужжащих осколков, точно кто-то вызвал чудовищную грозу.

В блиндаже, совсем близко от высоты, на которой идет бой, расположилась небольшая группа артиллеристов. Отсюда, из того блиндажа, тянутся разноцветные нити проводов ко всем батареям. Отсюда разносятся короткие слова приказа: «Огонь!».

Подполковник Марченко стоит с биноклем в руках. Сейчас он руководит огневым налетом. Сбоку, на опрокинутом патронном ящике, сидит майор Кандауров. Перед ним стереотруба на треноге. В стеклах трубы, там где сходятся строгие линии делений, — заснеженный гребень высоты, фигуры ползущих бойцов, темные контуры немецких блиндажей.

На секунду опустив бинокль, подполковник Марченко досадливо морщится:

— Видишь, — говорит он майору, — наши стали подходить к вражеским блиндажам, а немцы открыли огонь по своим. Пусть, дескать, погибают те и другие.

Круглые стекла стереотрубы фиксируют движение наших бойцов: серые фигуры отползают обратно — губительный огонь бризантных снарядов заставляет их залечь. Между линией немецких блиндажей и нашими бойцами появляется нужное артиллеристам пространство. Немецкие пушки не умолкают.

Подполковник движением плеча поправляет башлык и, не отрываясь от бинокля, кидает налево:

— Кандауров, заткни им глотку!

Майор поворачивается к телефонисту:

— Дивизиону Жукова по цели номер…

Телефонист приникает к трубке:

— «Кама». «Брянск». Шесть десять девять приказывает… огонь!

На вишневых деревцах позванивают тонкие ледяные сосульки. Между заснеженными стволами вырисовываются жерла пушек. Наверху бушует ад. Пламя и дым мечутся над балкой. Но люди не отходят от пушек.

Дивизион старшего лейтенанта Жукова стоит на огневых позициях. Никакие силы не сломят волю артиллеристов. Чувство долга берет у них верх над обычным человеческим страхом за жизнь. Под страшным огнем они стоят у пушек. Их пушки готовы к бою.

И когда телефонист из блиндажа передает приказ подполковника, люди у пушек действуют отлично. Весь дивизион открывает огонь мгновенно и ведет его в самом быстром темпе.

Одна за другой ухают пушки. Длинные выбросы пламени мелькают между деревьями. Размеренно двигаются наводчики, замковые, снарядные. Дивизион бьет по врагу.

В стеклах стереотрубы видно, как один за другим взлетают немецкие блиндажи. Умолкают подбитые вражеские батареи.

Майор приникает к трубе и отрывисто говорит:

— Хорошо…

Над батареей лейтенанта Хижняка разорвались тридцать немецких снарядов. Казалось, вокруг не останется ни одного живого человека. Но ни один из батарейцев не покинул своего поста.

Командиры орудий сержанты Симоненко и Чистяков, наводчики Цысь и Толмачев, замковые Чанов и Териев, заряжающие Остроухов и Шевченко, снарядные Любичев и Мирошниченко, зарядные Андриенко и Евсюков, досыльные Красноруцкий и Гладков, ящичные Солдатов, Бричкин, Колесник, Ткаченко — все эти люди героически выдержали ураганный огневой налет противника и не покинули пушек до тех пор, пока своим огнем не подавили батареи врага.

И когда наводчик Панченко был смертельно ранен, он упал у пушки и тихо сказал:

— Отомстите за меня, товарищи…

Над степью бушевали громы. Вверху пламя. Внизу черные столбы вырванной снарядами земли. Кипел бой. К пушкам приникли люди. Пушки били по врагу.