Надежда Константиновна Крупская

Надежда Константиновна Крупская

Вскоре после начала работы в Наркомпросе совершенно неожиданно меня пригласила к себе заместитель наркома Надежда Константиновна Крупская. Я вспомнила, как мы тепло говорили о ней в далекой Испании.

Я не раз слышала о ее скромности, доступности и простоте, хотелось мне с ней встретиться и побеседовать, но когда шла к ней, все же волновалась. Да и как было не волноваться, я шла к человеку, прошедшему большой путь вместе с Владимиром Ильичом.

Я вошла и представилась. Поздоровались.

– Прошу, товарищ Обручева, – сказала Надежда Константиновна тихим голосом, показывая на стул.

– Простите меня, что я оторвала вас от дела, но мне хотелось с вами поговорить о детдомах и спецшколах, – начала она, и на меня устремился внимательный взгляд ее больших серовато-зеленых глаз, а на лице приветливая, доброжелательная улыбка. Неловкость и волнение мои исчезли, я почувствовала себя свободно и уверенно.

Надежда Константиновна живо интересовалась постановкой работы в детских домах и спецшколах, учебой, трудом, бытом, спрашивала, чем занимаются дети в свободное время, как обстоит дело с трудоустройством тех воспитанников, которые по возрасту уже не могут быть в детских домах? На все вопросы я отвечала, как могла и что знала.

– Ну вот мы с вами и познакомились, – заметила Надежда Константиновна, видимо, удовлетворенная моими ответами. – Когда в чем-либо понадобится моя помощь, не стесняйтесь, заходите.

– С кадрами, Надежда Константиновна, в детских домах и спецшколах плохо, – пожаловалась я.

– Да! Знаю! – согласилась Крупская. – Сейчас многие детские дома и спецшколы превратились в проходные дворы. Большая текучесть кадров. Директоров, проработавших много лет и посвятивших всю свою сознательную жизнь воспитанию детей, почти не осталось, трудностей много и моральных, и материальных, но надо работать при всех условиях. Дети не имеют родителей, им надо создавать коллектив, заменяющий семью. Дети – наше будущее, наша смена!

Мы распрощались, и от этой беседы у меня стало легче на душе.

Недели через две Надежда Константиновна опять пригласила меня. Теперь я уже не волновалась и спокойно вошла в скромный кабинет. И на этот раз она была в довольно поношенном, но чистом и хорошо выглаженном темно-синем платье с закрытым воротом и длинными рукавами, в поношенных туфлях на низком каблуке.

– Товарищ Обручева! – начала Крупская, – я пригласила вас по вопросу об испанских детях. Как они чувствуют себя у нас?

– Пока еще не привыкли, хотя наши люди делают все, чтобы испанцы чувствовали себя в наших детских домах как дома у родной матери, чтобы они убедились, что обрели вторую родину.

– А как с воспитателями, знающими испанский?

– Очень трудно. Испанский язык в нашей стране изучали немногие. Другая трудность – наша зима. Сейчас даже в Одессе стоят такие холода, каких в большинстве районов Испании никогда не бывает. Многие испанские дети впервые увидели снег только у нас.

Надежда Константиновна внимательно слушала и, когда я сказала о первом снеге, который увидели испанские дети в Советском Союзе, улыбнулась.

– Недавно мне рассказали такой случай, – начала Крупская. – Это было в Ленинградском детском доме. Ночью выпал первый снег, а днем испанские дети уже научились играть в снежки. Позвали обедать. Многие дети набили карманы снежками. Сняв пальто, пошли в столовую, потом настал «мертвый час». Когда дети спали, одна из воспитательниц вошла в раздевалку и удивленная остановилась перед огромными лужами – из карманов многих пальто продолжали еще падать капли воды…

Надежда Константиновна сделала паузу. Хотя я и слыхала об этой истории, но ожидала, что дальше скажет Крупская.

– Когда дети проснулись, – продолжала Крупская, – луж на полу не было, их вытерли, только мокрые карманы и полы пальто напоминали о снежках, и, узнав, что снег растаял, дети огорчились.

– Трудно с учебниками, Надежда Константиновна, – доложила я. – Испанских учебников нет. Переводим русские на испанский.

– Дело сложное и, конечно, требует времени, – согласилась Крупская. – А как со средствами?

– Средства дает ВЦСПС[41], отпускает и на переводы, и на издания учебников.

– А как с преподавателями?

– В каждом испанском детском доме есть несколько педагогов-испанцев, они преподают родной язык и литературу, но основная масса учителей – наши, большинство из них испанского не знают и ведут уроки через переводчиков, что весьма затрудняет учебу.

– Какие перспективы с кадрами? – спросила Крупская.

– ЦК ВКП(б) и ЦК комсомола много внимания уделяют испанским детским домам. Они посылают на работу в них хороших партийцев и комсомольцев-педагогов, врачей, воспитателей. Начальник отдела испанских детских домов товарищ Семенов И.П. сам воспитывался в детском доме, знает все вопросы и привычки детей-сирот. Он очень любит детей, сам часто бывает в детских домах.

– Ну а как с питанием? – поинтересовалась Надежда Константиновна.

– На первых порах и тут были трудности. Наши хозяйственники и повара не знали испанской кухни. Они все готовили на сливочном масле, а испанские дети привыкли к оливковому, которого у нас нет. Теперь привыкать стали к нашей пище. Гораздо труднее с медицинским обслуживанием.

– Почему?

– Многие дети приехали в сплошных струпьях, болячках. Их вывезли буквально из-под бомбежек, многие ребята потеряли не только родителей, но и своих братьев и сестер. Были такие случаи, когда брат попадал в один, а сестра – в другой детский дом, и нашим работникам приходилось их разыскивать и устраивать вместе.

После разговора по делам спецшкол Надежда Константиновна спросила:

– Товарищ Обручева, мне недавно сказали, что вы родились и выросли в Мезенском уезде Архангельской губернии.

– Да! – подтвердила я.

– Давно вы там были в последний раз?

– В 1929 году уехала на учебу, и с тех пор не была, хотя в селе Дорогорском остались мать, сестры.

– Надо бы навестить родных, нехорошо отрываться от земли, где впервые увидели свет, – с укоризной заметила Крупская,

– Рада бы навестить, да все не могла выкроить времени. Далеко. От Архангельска до нашего села Дорогорское за неделю не доберешься, да обратно больше недели. Вот почти и весь отпуск в пути.

– Знало царское правительство, куда революционеров ссылать, – заметила Надежда Константиновна.

– Да, ссыльных у нас было немало! Многому они научили местных жителей, даже косить траву косой (а до них косили горбушами[42]). Да! Политические просвещали нас!

При следующей встрече с Надеждой Константиновной я обратилась к ней с просьбой.

– Надежда Константиновна! Нужного опыта не имею. Чувствую, что не могу справиться со своей работой, не по силам, не по знаниям она мне. Помогите перейти хотя бы инспектором по испанским детским домам, – взмолилась я.

– Анна Корниловна, вас понимаю, но боюсь, что помочь вам не смогу.

Надежда Константиновна расстроилась, и я уже не смела больше говорить с ней на эту тему.

Еще не раз встречалась я с Надеждой Константиновной. Много говорили с ней о практических нуждах школ. Не имея своих детей, она очень много внимая уделяла детям и особенно – сиротам.