Моя родина — Аларь

Моя родина — Аларь

В XVII в. на юго-западе от озера Байкал, невдалеке от Саянских гор, жил род Хонгодоровых, позднее от него отпочковались Вампиловы.

Обосновались они на постоянное жительство в селении Аларь. Известный бурятский этнограф Л. Е. Элиасов записал об этих местах следующую легенду:

«На берегу Байкала, против острова Ольхона, жила великая шаманка по имени Хусыхан. Она днем и ночью молилась, чтобы небо послало ей сына, такого же умного и великого, мудрого и сильного, как она сама…

Через несколько лет шаманка убедилась, что от ее молений никакого толку нет, что сына надо искать на земле, а не просить у неба. Ходила она по берегу Байкала долго, стала умываться и начала походить на настоящую женщину. В это время счастье само пришло к ней.

Однажды, проснувшись, она увидела, что рядом с ней лежит охотник; в руках у него лук и целый пучок стрел с медными наконечниками. Шаманка Хусыхан спросила, откуда он. Охотник ответил, что он пришел оттуда же, откуда все люди, т. е. забрел сюда „с теплой стороны“, чтобы посмотреть белый свет и где-нибудь поселиться.

Хусыхан преобразилась, обворожила охотника, и стали они жить вместе. Великая шаманка призвала все земные и небесные силы и вскоре родила сына, похожего на своих родителей. Когда мальчик подрос и стал на ноги, они посадили его в выдолбленное корыто и отправили странствовать по Байкалу. Много лет плавал их сын по Байкалу, но ни на его островах, ни на берегах не нашел ни одной живой души. Потом он вспомнил, что на берегу Байкала живут его родители, и решил навестить их. Добравшись с попутным ветром до родителей, он застал их еще живыми, но они так состарились, что не могли уже охотиться и питались только кореньями и листьями. Сын набил им зверей, птиц, наловил рыбы, и родители смогли прожить еще много лет. Вот за то, что он спас их от преждевременной смерти, родители и прозвали его спасителем (по-бурятски „алаир“). Так и стали они называть его Алаиром.

Когда родители умерли, Алаир поселился около Ангары. Там он нашел себе жену, и от него пошло племя алаирских бурят. Поэтому их пращур Алаир и считается родоначальником всего этого племени»^{1}.

Улус Аларь расположен на Иркутско-Черемховской равнине, в 180 километрах от Иркутска и в 40 километрах от города Черемхово — центра угольной промышленности Восточной Сибири. В 12 километрах от Алари находится русское село Голуметь в 1000 дворов. В Голумети когда-то было несколько купеческих магазинов, из них самые большие — М. Рамзанова и И. Семенова. Кроме того, Рамзанов и Семенов занимались торговлей пушниной. Купцы выдавали промысловикам ссуды в виде охотничьего снаряжения и припасов, а затем скупали пушнину за бесценок, увозили ее в Иркутск и там реализовывали, получая большие прибыли. Наживаясь, купцы добивались общественного влияния и фактически держали в кулаке все население в округе.

В те далекие времена в Балаганском и Черемховском уездах губернии, почти у самых Саян, в Голуметской тайге, обитали тунгусы-охотники, занимавшиеся охотой на пушных зверей. Русские селились, как правило, на берегах рек Голуметь, Иреть, Бажей, а буряты — в степи, где легче было обеспечить животных кормами.

Уклад жизни русских крестьян и бурят был разный, хотя жили они в близком соседстве. Русские вели оседлый образ жизни, занимались земледелием, имели лошадей, молочный и мясной скот, обеспечивавший их мясом, молоком, шкурами, шерстью. Буряты, хотя и испытывали на себе влияние русских, в основном вели кочевой образ жизни. Зимой жили в зимниках, в рубленных по русскому обычаю домах, имели все надворные постройки (амбары, сараи, кладовые, загоны для скота). Летом же женщины с детьми и скотом перебирались в летники. Зимники и летники отделялись друг от друга поскотинами — городьбой, не позволявшей скоту, находившемуся в летниках на общественных выпасах, переходить в зимники — на покосы или поля, засеянные хлебом.

С конца мая и до сентября мужчины-буряты жили в зимниках, занимаясь пахотой, боронованием и вспашкой паров, сенокосом, и лишь изредка выезжали в летники на день-два для проведения религиозных обрядов.

В летниках, в степи у костров устраивались скачки па лошадях, национальная борьба, пляски, в которых принимала участие бурятская молодежь. Веселье, как правило, продолжалось до утра. Жизнь в летниках сближала соседей, так как юрты ставились здесь недалеко друг от друга. В Западной Бурятии бурятские улусы перемежались с русскими селами и деревнями, что позволяло бурятам усваивать многие элементы русской культуры. Под влиянием русского населения буряты постепенно переходили к оседлому образу жизни, строили дома русского типа, заимствовали более совершенные орудия производства, осваивали новые ремесла, учились говорить по-русски. Русские крестьяне передавали бурятам опыт обработки полей, учили их сеять хлеб и сажать овощи, а переселенцы из центральных губерний России рассказывали им о борьбе крестьян России за землю и свободу.

Города Иркутск и Черемхово тоже сыграли свою роль в жизни населения Западной Бурятии. Они являлись экономическими, административными, культурными и революционными центрами. В период столыпинской реформы сюда было переселено много украинцев, преимущественно беднота, которые жили на отдельных хуторах.

В начале XIX столетия располагалось три больших прихода: Бажейский, Голуметский и Кутуликский — с семью церквами, в том числе и в самой Алари, и буддийским монастырем — дацаном. Губерния, в которую входили приходы, управлялась губернатором, на местах были учреждены городские думы и управы. Царское правительство опиралось здесь, как и по всей Сибири, на чиновников из дворянской среды, купечество, нойонов^{2} и духовенство.

Царские чиновники вносили в управление сибирскими окраинами империи нравы помещичьей вотчины. Неограниченные полномочия, бесконтрольность, удаленность от промышленных центров — все это создавало почву для административного произвола и злоупотреблений, возведенных в систему. Поборы, вымогательства как с отдельных лиц, так и с целых обществ стали обыденным явлением.

Несмотря на жестокие преследования и полицейский надзор, население Сибири выражало свой протест против злоупотреблений чиновников.

В это время в Иркутске вокруг востоковеда А. В. Игумнова сгруппировался небольшой кружок местной интеллигенции, недовольной действиями генерал-губернатора Сибири И. Пестеля, губернатора Трескина и других чиновников. В письмах к своим друзьям, жившим в Петербурге, А. В. Игумнов сообщал о грабительских порядках, установленных иркутскими властями. Его послания нашли, в частности, поддержку поэта Г. Р. Державина. Среди передовых представителей петербургского общества росло возмущение действиями «сибирского Аракчеева» — генерал-губернатора И. Пестеля^{3}. В 1818 г. в Петербург тайком пробрался иркутский мещанин Саломатов, подавший царю жалобу на сибирских администраторов.

Все эти события привели к тому, что император Александр 1 был вынужден отстранить от должности Пестеля и издать указ от 22 марта 1819 г., согласно которому генерал-губернатором Сибири назначался М. М. Сперанский, получивший широкие полномочия по ревизии сибирских дел.

Проведенная ревизия даже при всей ее необъективности вскрыла многочисленные преступления сибирской администрации. Всего обвинялся 681 человек, в том числе 255 бурятских нойонов.

Однако и после ревизии Сперанского положение в сибирских окраинах продолжало оставаться прежним; взяточничество и поборы даже усилились. Причем в таких отдаленных местах, как Аларь, вымогательства чиновников усугублялись еще злоупотреблениями возглавлявших бывшие думы тайшей^{4}. Они облагали местное население податями и повинностями по собственному произволу и взимали дополнительные сборы в свою пользу.

Передовые представители русской и бурятской интеллигенции не раз выступали в защиту бурятского населения. В середине XIX века расследование дел о злоупотреблениях бурятских чиновников проводил известный бурятский ученый и государственный деятель Доржи Банзаров^{5}.

Царями и богами бурят Алари были старосты, а также голова инородческой управы, он же тайша Аларской степной думы. Аларские буряты вынуждены были время от времени подносить чиновникам бронзовых бурханчиков^{6} с вложенными в них кредитками.

Не менее тяжелые притеснения терпели буряты от духовенства. Один из мелких полицейских чиновников как-то сказал, имея в виду слухи, распускаемые миссионерами, о закрытии дацанов:

— Храни нас бог, если дацаны закроют. Помилуйте! Одними дацанами только живем.

Так что бурятам-шаманистам приходилось чтить всех богов: христианских, ламаистских, шаманских.

Справляли шаманские тайлаганы^{7} — коллективные жертвоприношения, ходили на ламаистский обо^{8} и аккуратно посещали в улусе Аларь дацан и церковь.

Чтобы удовлетворить алчность чиновников, старост, тайшей, представителей духовенства, аларские крестьяне и скотоводы вынуждены были работать на них не покладая рук.