ДМИТРИЙ ЕРОВАР ЮЖНЕЕ КРАКОВА Главы из одноименной повести
ДМИТРИЙ ЕРОВАР
ЮЖНЕЕ КРАКОВА
Главы из одноименной повести
В шахтерском городе Стаханове живет старик. Здесь его знают как рядового ветерана партии, войны и труда, скромного человека.
А в Польше он — национальный герой. Там о советском разведчике написаны книги, сложены стихи, его имя называют в ряду виднейших деятелей польского движения Сопротивления периода второй мировой войны.
В Наркомате государственной безопасности УССР Николая Алексеевича Казина считали погибшим. Поэтому, когда он весной 1944 года «воскрес», все были приятно удивлены.
Верилось и не верилось, что это тот самый Казин, который до войны работал в наркомате на ответственной должности, был награжден орденом «Знак Почета». За два с половиной года внешне он почти не изменился, разве что каштановые волосы припорошило инеем первой седины да глубже прорезались морщинки на лбу, а взгляд голубых глаз из-под густых бровей стал еще внимательнее.
Товарищи обнимали его — высокого, крепко сбитого, жали руку, поздравляли с «воскрешением», расспрашивали о военных дорогах. Не любивший быть в центре внимания, Казин стоял перед ними немного растерянный и смущенный.
О себе рассказывал, как всегда, скупо, лаконично. Мол, за это время ничего интересного, из ряда вон выходящего с ним не случилось. Войну начал на западной границе в составе 31-го стрелкового корпуса. С боями отступал к Киеву, участвовал в обороне города.
В сентябре сорок первого под Пирятином его назначили командиром отдельного ударного отряда, сформированного из пограничников. Отряд должен был прикрывать штаб и военный совет Юго-Западного фронта от ударов моторизованных частей 2-й танковой группы генерала Гудериана.
После нескольких жестоких схваток с гитлеровцами от отряда осталась пятая часть — около 40 человек. На берегу реки Удай Казина тяжело ранило. Потерял сознание и очнулся лишь на следующий день. Вокруг только погибшие пограничники. Решил: не сдаваться, лучше смерть! Потянулся к кобуре… пустая. Пистолет, часы и кожанку забрали фашисты. Около полудня в степи появились подводы местных крестьян.
— Вы командир-пограничник? — спросил один нз прибывших — Вас надо скорей переодеть. Командиров, комиссаров, моряков и пограничников фашисты расстреливают. — И кликнул напарника: — Микола! Давай сюда. Надо помочь командиру…
Вместе с другими ранеными Казина доставили в село Ковали, под Чернухами, где находился так называемый сортировочный пункт военнопленных.
Навсегда запомнилась здешняя трагедия: оккупапты расстреляли несколько тысяч беспомощных, безоружных бойцов и командиров.
Когда Казина притащили на допрос и долговязый вражеский офицер, ощупывая его оловянными глазами, спросил звание и фамилию, Николай Алексеевич уверенно ответил: «Боец саперного батальона Виктор Клименко».
Поверили ему фашисты или нет, но вместе с другими ранеными бросили в свнаарник на холодный цементный пол без пищи и воды. После такого «лечения» многих вынесли оттуда мертвыми.
Казин был среди выдержавших эти муки. Некоторое время спустя пленных перевели в так называемый Лохвицкий «госпиталь», размещавшийся в бывшей сродней школе. Здесь, как и в Ковалях, не было никакой медицинской помощи. У Казина гноились раны на ногах. Врач из военнопленных сказал ему, что может развиться гангрена, и тогда единственное спасение — ампутация.
Но молодой организм победил. Прошло время, и раны затянулись. Казин начал подниматься, на костылях ковылял на школьный двор. Потом — первые знакомства с местным населением, первые контакты с патриотами. Они не открылись ему, не назвали подлинных фамилий. Просто на совесть делали свое патриотическое дело: на бланках, отпечатанных на русском и немецком языках, ставили нужные имена и передавали их военнопленным для использования.
Такой пропуск на имя Виктора Клименко патриоты передали Казину. В документе было указано, что его предъявитель — бывший военнопленный — следует на лечение по месту жительства своих родственников. Документ давал право передвижения по оккупированной территории только в западном направлении.
В ночь под рождество 1942 года, когда персонал «госпиталя» ушел праздновать, а полицаи-охранники перепились и горланили песни, Казин скрылся из Лохницы.
После долгих скитаний оказался в городе Староконстантинове, на Подолье. Знакомые устроили ого на работу, помогли установить контакт с партийным подпольем. С приближением линии фронта подпольщики переправили Казина в партизанское соединение Одухи… И вот снова он в Киеве.
…Подполковник Сидоров — начальник одного из управлений Наркомата государственной безопасности УССР — принял Казина тепло, по-дружески. Расспросил, как тот устроился с жильем, не нуждается ли в чем. Внимательно выслушал рассказ о деятельности коммунистического подполья в условиях гитлеровского оккупационного режима, о фашистских карательных службах. На прощание сказал:
— Отдохните, напишите подробный отчет о проделанной работе в тылу врага. Потом вас вызовем.
Скоро Казина опять пригласили к подполковнику Сидорову, где уже был хорошо ему знакомый по совместной довоенной работе чекист Алексей Андреевич Друмашко — высокий худощавый молодой человек с чуть пробивающейся сединой на висках.
— Как отдохнули? Удалось ли отыскать семью? — обратился подполковник к Казину.
— Жена с дочкой сейчас в Узбекистане, я с ними переписываюсь, — ответил Николай Алексеевич.
Выслушав и Друмашко, Сидоров перешел к главпому разговору.
— Мы формируем специальную разведывательно-диверсионную группу под кодовым названием «Валька», что в переводе с польского означает «Борьба». Вас, товарищ Казин, назначаем командиром, а вас, товарищ Друмашко, — комиссаром, заместителем командира по политической части. Оба вы имеете определенный опыт работы в тылу врага и навыки конспирации. Начнете с подбора людей. Сначала — анкетное изучение, потом — личные встречи, собеседования. Отбирайте самых необходимых.
Казин и Друмашко переглянулись.
— Если мы правильно поняли, группа будет выполнять задание на территории Польши? — поднялся Николай Алексеевич.
— Да, вы не ошиблись, — подполковник жестом велел Казину сесть. — Победоносное наступление Красной Армии на всех фронтах вызвало новую волну антифашистского национально-освободительного движения в оккупированных странах, в частности в Польше. Это, так сказать, одна сторона интернациональной миссии советского народа. Но мы призваны сделать больше. В начале нынешнего, 1944 года делегация польской Крайовой Рады Народовой договорилась с правительством СССР о помощи польскому партизанскому движению инструкторами минно-подрывного дела, оружием, боеприпасами, снаряжением. По просьбе командования 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов с Украины в Польшу направляются специальные организаторские, разведывательно-диверсионные группы. «Вальке» предстоит быть одной из них и действовать южнее Кракова.
Подполковник сделал паузу, а потом продолжил:
— Понятно, сама по себе группа долго просуществовать не сможет, да и особой пользы от нее не будет. Вы создадите небольшой, но сильный и мобильный партизанский отряд, который вас будет прикрывать.
— Из кого комплектовать отряд? — спросил Друмашко.
— Ваше пополнение — беглецы из плена, концентрационных лагерей. В подавляющем большинстве это честные советские люди, по разным причинам попавшие в Германию, Чехословакию, Польшу. В условиях глубокого вражеского тыла полностью проверить их невозможно. Стало быть, придется доверять и одновременно проверять.
Сидоров внимательно посмотрел на Друмашко и Казина:
— На вас возлагается воспитательная, массово-политическая работа среди бойцов и командиров будущего разведывательно-диверсионного отряда. У вас не будет в обычном смысле штаба, хозяйственной части, медсанбата. Легкораненым надо лечиться при отряде, а тяжелораненых придется устраивать у местных жителей, крестьян. Оружием, боеприпасами обеспечим. Продовольствие и обмундирование будете добывать у врага. Таковы основные принципы.
— В чем же конкретно заключается наша задача? — не выдержал Казни.
— Задача группы — разведка, диверсии на транспортных коммуникациях стратегического значения, пролегающих южнее Кракова. Вы должны парализовать движение на железных и шоссейных дорогах, по которым гитлеровское командование доставляет на фронт силы, технику, боеприпасы. Одновременно будете помогать польским силам Сопротивления бороться против фашистов.
Сидоров подошел к окну, выходившему на улицу Владимирскую, открыл его настежь. В помещение ворвался шум города, повеяло чистым, ароматным воздухом.
— Нас интересует дислокация немецко-фашистских воинских частей и соединений в районе Кракова, система оборонительных сооружений вокруг этого города и на левобережье Вислы и других рек, текущих с Высоких и Низких Бескидов. Ставлю также специальную задачу: в Вавельском замке в Кракове устроил свое логово наместник Гитлера в Польше Ганс Франк. Если не удастся взять его живым — уничтожить! Вопросы будут?
В тот же день Казин и Друмашко побывали у руководителей наркомата. Из продолжительных бесед они поняли, что положение в оккупированной гитлеровцами Польше сложное. Фашистские захватчики создали в стране сеть концентрационных лагерей. Значительную часть населения насильственно вывезли на каторжные работы в Германию. Однако, несмотря на жестокий террор, трудящиеся все активнее борются против поработителей. В авангарде движения Сопротивления идет Польская рабочая партия (ППР). В ноябре 1943 года она выступила с декларацией, в которой изложила идею объединения всех патриотических сил народа для борьбы против немецко-фашистских оккупантов и установления после их изгнания народно-демократического строя.
В конце того же года по инициативе ППР и при поддержке Национально-патриотического фронта было создано общепольское народно-демократическое представительство — Крайова Рада Народова (КРН). 1 января 1944 года KPН приняла декрет о создании Армии Людовой (АЛ), в состав которой вошли отряды Гвардии Людовой, народной милиции, Рабочей партии польских социалистов и подразделения Батальонов крестьянских. Это положило начало новому этапу национально-освободительной борьбы польского народа.
Крайова Рада Народова и командование Армии Людовой установили непосредственный контакт с Советским правительством, Союзом польских патриотов и созданными на территории СССР польскими вооруженными силами. Союз польских патриотов признал КРН единственным и высшим представительным органом польского народа и подчинил ей польские вооруженные силы на советской территории. Благодаря этому стало возможным постоянное сотрудничество главнокомандования Армии Людовой с недавно созданным Войском Польским и Красной Армией. В мае 1944 года при командовании 1-й Польской армии в СССР был организован польский партизанский штаб, который стал органом управления Польскими партизанскими силами на оккупированной территории и их снабжения. Советский Союз оказывал польскому движению Сопротивления помощь оружием, боеприпасами.
Однако кроме Армии Людовой на территории Польши существовала еще одна вооруженная организация — Армия Крайова (АК), подчиненная непосредственно польском эмигрантскому буржуазному правительству в Лондоне. Ее руководители — ярые реакционеры — стремились во что бы то ни стало восстановить буржуазно-помещичьи порядки.
Эмигрантское правительство в Лондоне принимало все возможные меры, чтобы затормозить национально-освободительное движение. Так, 9 января 1944 года руководство реакционного подполья Польши с целью создания политического противовеса КРН объявило об организации так называемой «Рады едности народовой». А в феврале того же года был образован «Общественный антикоммунистический комитет». Реакционные элементы во главе с главнокомандующим вооруженными силами эмигрантов К. Соснковским и руководство Армии Крайовой в Польше поставили вопрос о подготовке всех сил к вооруженному сопротивлению советским войскам, в ряде районов уже приблизившимся к польским границам.
Главнокомандующий Армией Крайовой Бур-Коморовский прямо заявил, что не считает Советский Союз военным союзником, и нужно, мол, готовиться к вооруженному противодействию советским войскам, которые вступят на территорию Польши. Прикрываясь демагогическими фразами о «защите населения от подрывных элементов», руководители АК и от кровенно профашистской организации ПЗС (так называемых «Национальных збройных сил»), отряды которой в март 1944 года были частично включены в Армию Крайову, развернули террор против прогрессивных сил польского народа.
Однако преобладающую часть солдат и рядовых членов АК составляли честные поляки, ненавидевшие оккупантов н наперекор своему командованию искавшие контакты с патриотическими силами движения Сопротивления, участвовали в борьбе против немецко-фашистских захватчиков.
Обо всем этом командир и комиссар будущего партизанского отряда «Валька» были обязаны знать, чтобы правильно ориентироваться и вести разъяснительную работу сред своих бойцов и польского населения.
Отобранные Казиным и Друмашко десантники — организаторская группа отряда «Валька» — прибыли на полевой аэродром под Житомиром. Казин с удовлетворением оглядел людей, отметив про себя: храбрые, преданные, честные, имеющие опыт работы в тылу врага.
Вот их имена: Ревуцкий Василий Семенович, 29 лет, крестьянин с Житомирщпны, в недавнем прошлом командир партизанского отряда имени Калинина, а ныне заместитель командира «Вальки» по разведке; Ужвий Ависентий Игнатьевич, 33 года, крестьянин с Волыни, бывший боец Черниговско-Волынского объединения партизанских отрядов, которым командовал знаменитый А. Ф. Федоров; Мельниченко Наталья Арсентьевна, 20 лет, радистка, несколько раз в составе разведывательно-диверсионных групп высаживалась в глубокий тыл гитлеровцев; Гринчишин Владимир Данилович, 26 лет, крестьянин со Львовщины, бывший сотрудник районного отделения Наркомата внутренних дел, отлично знает материальную часть радиостанции, бегло работает «на ключе», хорошо владеет польским языком; Корнейчук Владимир Михайлович, ровесник Мельниченко, боец-разведчик и подрывник, бывший партизан.
Командир подумал, как стремительно пронеслись сорок дней тренировок. За это время его люди научились поражать цель с первого выстрела, бесшумно снимать часового, ориентироваться на местности днем и ночью, в степи и в лесу, с картой и без карты, по компасу и без него, пользоваться разными видами минных устройств.
Десантники прошли также курс специального обучения, на совесть проштудировали польский язык. По приказу командования из чисто конспиративных соображений с первых минут приземления все должны общаться только по-польски, а командиров называть лишь псевдонимами: Казин — подполковник Калиновский, Друмашко — майор Стасик.
В ночь на 27 июля 1944 года «Валька» покинула Житомир. Транспортный самолет быстро набрал высоту и взял курс на запад.
Ночь выдалась удивительно ясной, звездной.
Через 10–15 минут полета командир корабля предупредил:
— Встречным курсом приближаются вражеские бомбардировщики. В случае чего будьте наготове!
Десантники поправили лямки парашютов, проверили крепление оружия и снаряжения.
Время шло в напряженном ожидании. Но вот командир летного экипажа сообщил:
— Пока проскочили незаметно, но впереди зенитный заслон!
Вражеские зенитчики, словно бы давно поджидая советский самолет, открыли бешеный огонь. Тяжелую металлическую птицу несколько раз качнуло взрывной волной, по крыльям и фюзеляжу забарабанили осколки.
Гринчишин взглянул в холодный кружочек иллюминатора: то тут, то там багровели вспышки разрывов снарядов. Однако машина, не меняя курса, продолжала полет навстречу огненному заслону.
Наконец линия фронта осталась позади. В салоне царило оживление. Разведчики Василий Купцевич и Эмиль Шрек, которым предстояло выполнять специальное задание Центра, начали было рассказывать веселые истории из своей жизни, однако штурман подал команду: «Приготовиться к прыжку!»
Десантники подтащили к люку парашюты с грузом. Казин построил группу возле пока закрытой дверцы трапспортника, еще раз напомнил условный сигнал сбора.
В парашютах будет действовать принудительная система раскрытия — они зацеплены карабинами за направляющий трос.
Мигнули красные сигнальные лампы, раздались прерывистые гудки: ту-ту-ту!
Штурман рванул дворцу на себя. В салон самолета ударила тугая волна встречного потока воздуха. Вниз полетели мешки с грузом. Потом один за другим нырнули в ночную бездну десантники…
Казин подготовил текст радиограммы, и Гринчишин передал в Центр:
«8.08.1944. Алексею.[5]
Вдоль цепи Малогоских гор, по берегам реки Пилица, в районе Конецполя противник ускоренными темпами возводит линию оборонительных сооружений. Работами руководит специальный штаб ТОДТ и вспомогательная воинская часть, дислоцирующаяся вблизи железнодорожной станции Пекошув. Па строительство оборонительных сооружений оккупанты сгоняют население окрестных сел и городов.
Калиновский».
Это первая весьма важная разведывательная информация «Вальки» в Центр. К тому времени Красная Армия развернула наступательные бон на территории Польши, и командованию необходимо было знать, что происходит к тылу врага.
Дмитрий Николаевич Медведев
Николай Алексеевич Казив
Виктор Васильевич Катырев
Борис Яковлевич Саннинский
Иван Яковлевич Рысенко
Иван Алексеевич Собко
Геннадий Дмитриевич Лемцов
Анатолий Арсентьевич Моисеев
Алексей Сергеевич Борисов
Мушег Соломонович Габриэльян
Виталий Степанович Парфиленко
Александр Ефимович Решетников
Сергей Степанович Терещенко
Любовь Шевцова (средний ряд, 1-я слева) с друзьями
Чекисты управления госбезопасности ведут патриотическую работу с молодежью области. На снимке: подполковник в отставке А. Д. Малин беседует с учащимися СШ № 24 города Ворошиловграда
Стали доброй традицией встречи чекистов с трудящимися. На снимке: полковник в отставке В. С. Парфиленко с членами бригады проходчиков шахты «Ворошиловградская-1»
В конце дня Гринчишин принял радиограмму из Центра:
«8.08.1944. Калиновскому.
Передислоцируйтесь юго-западнее Кракова в район лесов Седлешовице — Прадла. Не прекращать разведку. Парализовать движение на железных дорогах Краков — Кельце, Катовице — Кельце.
Алексей».
Временно «Валька» размещалась в сосновом лесу недалеко от базы польского партизанского отряда Юзефа Маслянко, входившего в состав Батальонов крестьянских. Он помогал советским разведчикам делать первые шагн во вражеском тылу, делился сведениями об обстановке в районе, передал на пополнение группы отделение бывших военнопленных красноармейцев во главе с узником концлагеря Освенцим Николаем Трояном.
Перед выходом на маршрут Казин и Друмашко решили еще раз встретиться с командиром польского отряда.
Юзеф Маслянко тепло приветствовал гостей. Кстати, у него находились командир формирований Армии Людовой Краковского округа полковник Францишек Кинжарчик (Михаль) и секретарь Краковского окружного комитета ППР Владимир Завадский (Ясный). Ни один, ни другой во время той встречи, разумеется, не назвали свои настоящие фамилии и должности в партийном руководстве и польском движении Сопротивления. Псевдонимы раскрывались уже после освобождения Польши от оккупантов.
Разговор был долгим и доверительным. Руководители движения Сопротивления юга Польши дали командирам «Вальки» детальную информацию, сориентировали в окружающей обстановке, которая в тот момент была достаточно сложной. В городах и селах, вблизи железных и шоссейных дорог дислоцировались специальные карательные и регулярные части гитлеровцев. С ними тесно сотрудничали, а кое-где и вместе орудовали наиболее реакционные формирования Армии Крайовой — подразделения так называемых «Национальных збройных сил». Тут также бесчинствовали бывшие полицейские, жандармы, старосты, под натиском Красной Армии бежавшие сюда с освобожденной от оккупантов территории Белоруссии и Украины.
В конце разговора Казин попросил у польских товарищей помощи на время передислокации.
Маслянко выделил из состава своего отряда 18 бойцов, пожелавших действовать вместе с советскими партизанами. В основном это были поляки и бывшие военнопленные. Кроме того, для разведки Маслянко придал русским отделение из 12 бойцов под командованием подпоручика Яна Тжаски (Гутека).
Утром 9 августа отряд Калиновского выступил в поход, держа направление на городок Тжонув. Небо хмурилось. Песчаная дорога вилась хвойными лесами и перелесками. Села и хутора попадались редко. Оккупантов люди не видели давно. Казалось, этого глухого уголка польской земли война вообще не коснулась. Повсюду — тишина и покой…
Казин понимал, что окружающая тишина обманчива. В селах, через которые проходили партизаны, он не раз перехватывал взгляды притаившихся за оградами мужчин и женщин. Конечно же, в каждом селе есть староста или полицейский; и не может быть, чтобы кто-то из них не донес оккупантам о передвижении отряда.
Предчувствие командира «Вальки» сбылось. На закате вернулись разведчики и доложили, что возле города Гжонув они видели три автоманншы с карателями, остановившимися на привал. Как сообщили местные жители, гитлеровцы движутся на уничтожение партизан.
— Сколько их? — спросил Казин.
— Приблизительно около полусотни, с пулеметами.
— Всем на опушку! Занять оборону! — распорядился Казин и, разместив партизан на выгодных позициях, приказал: — Подпустить как можно ближе, без моей команды не стрелять!
Бойцы залегли в дренажной канаве, протянувшейся вдоль юго-западной опушки, замаскировались и приготовились к бою. Все взоры были прикованы к дороге, откуда должны появиться каратели.
Наконец, вздымая шлейф пыли, из-за пригорка вынырнула тупорылая автомашина, за ней вторая, третья. Метрах в пятистах от леса грузовики остановились. Каратели, как горох, посыпались из кузовов. Долетали гортанные команды.
По всему видно было, что оккупанты знали о немногочисленности партизан, а потому готовились к бою, словно на тактических занятиях.
Развернувшись цепью, гитлеровцы двинулись на позиция отряда, открыв огонь из автоматов и пулеметов. Над головами бойцов «Вальки» среди еловых ветвей захлопали разрывные пули. В лесу взрывались мины, выпущенные карателями из установленного около грузовика миномета.
Партизаны молчали. А когда расстояние между ними и карателями сократилось до двухсот метров, Казин скомандовал открыть огонь. Каратели на мгновение растерялись.
Руководя боем, Казни следил за поведением партизан и мысленно отметал: «Молодцы! Держатся мужественно!» Пример показывали комиссар Друмашко, коммунисты Ревуцкий, Ужвий, Гринчишин, комсомольцы Корнейчук и Мельниченко. Стойко держала оборону группа Николая Грояна. Легко взлетал тяжелый «дегтярь» в руках коренастого Андрея Концедалова. Умело маневрируя, Андрей быстро менял огневые позиции, прижимал к земле фашистов, не давал вражеским минометчикам возможности пристреляться.
Опомнившись, каратели снова бросились в атаку. Правым крылом они достигли опушки. Двигался вперед и их левый фланг. Это угрожало партизанам окружением. Бойцы группы Яна Тжаски, отстреливаясь, начали отходить.
— Концедалов, на правый фланг! — распорядился Казин. — Прижать фашистов, не дать им поднять голову!
Вскоре пулемет Концедалова застучал на правом фланге. Ян Тжаска повел своих бойцов в контратаку. Это озадачило карателей, и они попятились. Воспользовавшись удобным моментом, командир поднял партизан и выбил фашистов из леса.
Оставив десяток убитых, гитлеровцы в панике отступили к грузовикам, из которых моторы завелись только у двух, и поспешно улепетнули в сторону Тжонува.
Партизаны подобрали на поле боя свои первые трофеи. В кузове автомобиля обнаружились цинковые ящики с патронами, гранаты, банки тушенки, которыми «Валька» пополнила запасы. Машину подорвали. Отряд имел потери: два бойца из группы Яна Тжаски погибли, а троим раненым Наташа сделала перевязку.
Покинув поле боя, партизаны двинулись в лес. Через некоторое время Казин построил личный состав и объявил бойцам благодарность за мужество и отвагу.
— Можно считать, это была генеральная репетиция боевых действий нашего отряда, — подытожил командир. — Наш первый экзамен мы выдержали с честью…
Наступила тишина. Мгновение спустя Николай Алексеевич громко проговорил:
— Командир отделения Тжаска, выйти из строя!
Четко печатая шаг, Тжаека подошел к командиру «Вальки». Приблизившись к куче трофейного оружия, Казин сказал:
— Это вам, дорогие побратимы, на память. Возьмите себе эти винтовки и автоматы. Теперь можете возвращаться в свой отряд, дальше мы пойдем сами.
— Большое спасибо, пан командир! — вытянулся в струнку Тжаска. Оружия в отряде Батальонов крестьянских очень не хватало.
После прощания с бойцами «Вальки» отделение Яна Тжаски тронулось в обратный путь.
— Стой! Кто идет? — окликнули из темноты по-польски. Ревуцкий, шедший в головном дозоре, вступил в переговоры:
— Свои, пропустите!
— Прошу подойти ко мне! Разведчики приблизились к неизвестным.
— Поручик Пазур! — представился один из мужчин… — Отряд Батальонов крестьянских. Вы русские?
— Да, советские партизаны.
— Сочту за честь лично познакомиться с вашим командиром.
…После того, как железную дорогу — главную преграду на пути к квадрату Седлошовице-Прадла — преодолели, Казин разрешил бойцам отдыхать, а сам вместо с комиссаром решил ближе познакомиться с Пазуром — поручиком Томашем Андрияновичем.
— Мне доложили, что в этом направлении двигается какой-то русский отряд. Поэтому я сам вышел па заставу: интересно было узнать, кто это пожаловал в наши места, — сказал поручик, приятный молодой человек, манерой разговора и интонациями напоминающий Юзефа Маслянко.
— Много ли здесь гитлеровских гарнизонов? — закуривая, спросил Казин.
— В этом районе, по крайней мере сейчас, нет крупных сил врага, — ответил Андрияпович. — Откатились к Кракову, к Катовице.
— Русские в вашем отряде есть?
— Да, несколько человек.
— Может, отдадите их нам?
— Если они пожелают, пожалуйста. Хотя, откровенно сказать, мне жаль их лишиться.
…На следующее утро к месту временного расположения «Вальки» в сопровождении поручика прибыла группа бойцов. Представились: лейтенант Михаил Панфилов, рядовые Николай Пономарев, Василий Пискунов, Иван Линченко и Петр Шпак. Каждый из них кратко рассказал о своем прошлом, где служил, где воевал, при каких обстоятельствах; попал в плен, как удалось бежать, как оказался в польском партизанском отряде.
— Что думаете делать дальше? — поинтересовался Казин.
— Очень просим: примите нас к себе! Если умирать в бою, то рядом с родными братьями, — сказал голубоглазый лейтенант Панфилов.
— Вопрос ставите неверно. Пусть умирают фашисты, а мы должны жить, товарищ лейтенант, — ответил Казин.
После беседы с прибывшими командир распорядился зачислить всех в списки личного состава «Вальки».
Днем партизаны отдыхали, занимались хозяйственными делами. Ревуцкий организовал учебу по минно-саперной подготовке. Друмашко инструктировал заместителей командиров групп по политической части Авксентия Ужвия и Владимира Корнейчука. Он пересказал им последние известия о положении на фронтах; еще роз напомнил: каждый боец должен знать, какое значение имеют диверсии на транспортных коммуникациях противника для успешного развития наступательных операций Красной Армии, посоветовал, как лучше все это донести до каждого бойца.
Следующие четыре дня «Валька» продолжала двигаться в южном направлении параллельно железной дороге Кельне — Катовице. Потом повернула на север.
10 августа отряд Калиновского прибыл в лесной массив Седлешовице-Прадла. С новои базы состоялся сеанс радиосвязи с Центром.
Разведгруппе удалось установить связи с польским патриотическим подпольем на ряде станций и в пристанционных селах. Внимание разведчиков привлекло интенсивное движение поездов на всех магистральных направлениях, особенно на железнодорожный узел Белъско-Бялу.
Казин немедленно информировал Центр. Сообщил также, что в районе города Макув-Подгалянский базируется отряд Армии Крайовой, командир которого Тадеуш Мазурксвич (майор Борута) настроен патриотически и проявляет интерес к взаимодействию с советскими партизанскими отрядами.
«15.09.1944. Калиновскому.
Железные дороги из Словакии на Краков — окно на Восточный фронт. Необходимо срочно его закрыть. О принятых мерах докладывайте.
Алексей».
В соответствии с поставленной задачей командир и комиссар разработали план операции под кодовым названием «Окно на восток». Суть плана состояла в том, что на одно из магистральных направлений железной дороги шли одновременно несколько групп. Осуществляемые ими по принципу цепной реакции диверсионные акты должны создать впечатление, что в глубоком тылу фашистов действуют десантные части Красной Армии.
Не прекращая разведывательно-диверсионную деятельность, «Валька» завершала формирование партизанского отряда и наряду с этим выполняла ответственную задачу: принимала на свою базу другие разведывательно-диверсионные группы, десантировавшиеся в тыл, ориентировала их в окружающей обстановке, сопровождала к местам базирования.
«Валька» активно осуществляла задание Центра в рамках операции «Окно на восток». Не успели фашисты опомниться от ударов, нанесенных ее диверсионными группами, на перегоне Живец — Суха, а Казин и Друмашко по детально разработанному плану снарядили и в ночь на 26 сентября выслали на задание группу, которую возглавил заместитель командира отряда по разведке и диверсиям Василий Ревуцкий. В ее состав вошли Андрей Концедалов, Григорий Санников, Иван Малик, Эдвард Капуцинский и другие.
«Валька» — отряд интернациональный. В нем воевали представители разных национальностей: русские, украинцы, белорусы, армяне, грузины, азербайджанцы, поляки, чеки, словаки. Был даже немец — 23-летний Эдвард Капуцинский. В форме гитлеровского солдата, в каске и широкой пятнистой плащ-накидке на плечах Эдвард не однажды ходил на задания в расположения немецко-фашистских гарнизонов и всегда добывал ценные разведывательные данные.
Судьба Капуцинского необычна, а путь в народные мстители — долгий и нелегкий. Его отца, коммуниста, рабочего автомобильного завода в городе Бреслау (Вроцлав), фашисты расстреляли. Эдварда мобилизовали на фронт. Воспитанный в антифашистском духе, он мечтал об освобождении немецкого народа от гитлеризма и не мог воевать за идеи бесноватого фюрера. При первом удобном случае покинул армию, прихватив в собою оружие. Долго блуждал по лесам, надеясь встретить партизан. Наконец попал к ним, но это, к его несчастью, были «народовцы». Они обезоружили Эдварда и отправили в краковское гестапо. По дороге он убежал.
Опять скитался в поисках партизан, но на этот раз стал осторожнее, понимая, что оказался между двух огней. Его схватили жандармы, пытали и бросили за решетку. Потом в сопровождении двух солдат повезли железной дорогой в город Бреслау для опознания задержанного и показательного суда.
Нетрудно догадаться, что ждало юношу в финале этого «путешествия». Однако он не отчаялся. Дождавшись, когда конвоиров начало клонить в сон, он выхватил автомат у одного из них и уничтожил охрану. В следующее мгновение рванул стоп-кран…
Вскорости Эдвард Капуцинскпц попал в партизанский отряд Юзефа Маслянко, а немного спустя с нескрываемой гордостью и удовольствием стал бойцом «Вальки».
…По мере приближения к железной дороге разведчики рее чаще натыкались на небольшие села и хуторки. В лесу, неподалеку от одного из них, увидели двоих стариков, молодую женщину и четверых детей. Заметив вооруженных людей, крестьяне бросилнсь в заросли.
— Не бойтесь нас, мы советские партизаны, — окликнул Василий Ревуцкий.
Доброжелательный тон успокоил поляков, они остановились.
— Откуда вы? Почему прячетесь? — спросил Гевуцтшй.
— Мы здешние, из деревни Забуже, — вступил в разговор дед с седыми обвисшими усами. — Убежали от облавы на партизан. Много наших каратели поубивали, даже детей не щадили. Случай помог нам спастись. Второй день голодные блукаем.
— Хлопцы, что у нас есть? — обратился Ревуцкий к товарищам.
Партизаны развязали вещевые мешки, достали по краюхе хлеба, несколько банок тушенки, сахар и отдали все полякам.
— Большое спасибо! — растроганно промолвил старик и низко поклонился Ревуцкому.
— Где сейчас фашисты?
— Наверно, подались в Краков, тут только на путях остались. Не идите туда, — посоветовал старик. — Там у них засада, я сегодня видел.
— Покажете засаду?
— Если хотите, — согласился старик.
Когда солнце спряталось за горизонт, дед Метек (так звали поляка) повел разведчиков к селу и станции Забуже. Шагал только ему известными тропинками, не по-стариковски легко и быстро преодолевая крутые склоны и говорил без умолку. Его речь сводилась к тому, что оккупанты причиняют польскому народу большое горе и их нужно всех до единого уничтожить, и очень хорошо, что в Бескидах есть советские партизаны.
Со станции долетали паровозные гудки, ветер доносил запахи дыма.
— Тут, вот тут засада, панове, — дед Метек показал на островок кустарника у придорожной полосы, недалеко от железнодорожного моста через реку Рудаву.
Поблагодарив за помощь, партизаны распрощались со стариком и стали соображать, как уничтожить вражескую засаду. Разумеется, притаившиеся в кустах не спят, а потому снять их без шума не просто. Швырнуть гранату — поднимется тревога в охранном гарнизоне станции, и тогда, считай, операция сорвана.
— На тебя, Эдвард, единственная надежда, — обратился Ревуцкий к Капуцинскому. — С Концедаловым зайдите со стороны станции, от семафора. Попав на мост, ругайтесь — чего это, мол, он не охраняется. Думаю, из засады откликнутся. Вы позовите их к себе, представившись инспекцией железнодорожной охраны из Кракова, а там и снимете. Часовых, как сказал дед Моток, но более двоих.
Конечно, риск большой. Никто не знал, когда смена в засаде, неизвестен и пароль.
Ревуцкий, Малик и Санников следили за ходом событий и ежеминутно были готовы помочь товарищам.
Вот «инспекция» шагает по шпалам к мосту — ничего не скажешь — вражеские солдаты с автоматами! Уже слышен голос Эдварда. Как и предполагал Ревуцкий, часовые, выбравшись из засады, поспешили к придирчивому «начальству». Короткая схватка, и трупы фашистов полетели через перила в речку.
Ревуцкий, Малик и Санников быстро взобрались по крутой насыпи и оказались на мосту. Бойцы из вспомогательной группы прикрывали подходы со стороны станции. Вскоре мина была установлена на металлической конструкции моста. Теперь — в кусты, где был пост часовых. Не исключено, что вот-вот явится смена…
От мины провели натяжной шнур, но, не рассчитанный на такое расстояние, oн оказался коротким.
— Ремни, быстро! — приказал Ревуцкий.
Нарастив шнур, партизаны скрылись в придорожных зарослях.
Шло время. Не было ни эшелона, ни смены. Молодую луну застилали легкие облачка. И вдруг — появилась смена. Неужели обнаружат заряд? С моста донесся тихий свист, бывший, наверное, условным сигналом.
— Эй вы там, заснули? — позвали гитлеровцы.
Не дождавшись ответа, охранники направились к кустам. В это время послышался приглушенный гул приближавшегося товарняка.
— Да просыпайтесь же, свиньи, вас партизаны с потрохами утащат! — крикнул один из пришедших, раздвигая кусты.
Несколько коротких ударов, и фашисты «успокоились».
Теперь все внимание — на мост. Еще мгновение, и Ревуцкий дернул натяжной шнур. Взрыв, и объятый паром локомотив с обломками моста плюхнулся в реку.
Позднее стало известно, что движение на этом участке было остановлено на пять суток.
Неся ощутимые потери на железной дороге, оккупанты бросали крупные силы против партизан. К местам диверсий прибывали карательные подразделения фашистов, которые прочесывали и обстреливали находившиеся вдоль дороги леса.
Тем временем партизаны не дремали. Группа Ревуцкого, узнав от разведчиков и польского населения о приближении карателей, отошла на юг. Но уже через два дня, 27 сентября 1944 года, партизаны заминировали и взорвали двадцатипятиметровый железнодорожный мост через реку Зельчипа на двухколейном участке Краков — Освенцим. Паровоз и четыре вагона были разбиты вдребезги, остальные — повреждены.
Еще через два дня, 29 сентября, группа Ревуцкого подорвала железнодорожный мост на реке Кличувка на направлении Бельско-Бяла. Это было сооружение новейшей конструкции по американскому проекту.
Восстанавливать мост оккупанты бросили регулярные саперные части, мобилизовали гражданское население. Семь дней топтались на месте, однако возобновить движение так и не смогли. Пришлось гитлеровцам строить рядом новый мост на деревянных клетях-опорах. Поезда пошли лишь через восемнадцать суток.
1 октября группа Ревуцкого взорвала почти тридцатиметровый железнодорожный мост тремя километрами юго-восточней села Воля Радзишовска. Взрыв прогремел, когда по мосту проходил эшелон. Разбит паровоз и два вагона с боеприпасами, а более десятка вагонов сошло с рельсов.
По менее успешно действовали группы минеров и на других направлениях. Задание Центра — закрыть «окно» на восток — было выполнено. Железные дороги из Чехословакии в направлении Кракова удалось парализовать.
«5.10.1944. Алексею.
Установил контакты с подразделением „крайовцев“ — отрядом „Хелм“, командир которого настроен патриотически. Структура формирований Армии Крайовой: отряды, полки, дивизии. Фактически последние существуют на бумаге. В полном составе только старшие командиры. Две трети личного состава так называемых отрядов находятся в отдаленных селах Краковского воеводства на легальном положении. „Крайовцы“, выполняя команды Лондона, держат оружие „у ноги“. Командование дивизии Верхней Силезии, которому подчинен „Хелм“, запрещает сотрудничать с советскими отрядами.
Калиновский».
«10.10.1944. Алексею.
На патронном заводе „Берта“, в четырех километрах севернее города Сосновец, Эмиль Шрек взорвал два паровых котла. На продолжителъное время предприятие выведено из строя.
Разведчики отряда „Хелм“ сообщили, что, возвращаясь на базу „Вальки“, Эмиль Шрек попал в руки „народовцев“. Они обвинили его в шпионаже и расстреляли.
Калиновский».
В расположение «Вальки» прибыл Стальной — командир разведки польского партизанского отряда «Харнасы» Батальонов крестьянских.
Казин пригласил поляков в свою палатку. Во время дружеской беседы выяснилось, что польские партизаны выполнили давнее обещание.
Казни помнил, как в сентябре, возвращаясь с группой Михаила Панфилова из разведки, останавливался на отдых у командира отряда «Харнасы» поручика Сташевского. Тот оказался настолько любезным хозяином, что предложил вместе послушать сообщение Совинформбюро о событиях на фронте. Вдруг из радиоприемника раздалась передача на русском языке, но явно антисоветского содержания. Гнусавым голосом предатель бубнил, будто бы красноармейцы, вступив на польские и прибалтийские земли, грабят население, отбирают имущество, продукты питания, насилуют женщин, нес прочую ерунду.
Сташевский с возмущением сказал, что подобные передачи слышит уже не впервые — наверное, вражеская радиостанция работает где-то недалеко. По просьбе Казина он пообещал найти место ее расположения.
И вот Стальной рассказывает.
Вражеская радиостанция базируется на окраине города Андрихув. Размещена в двух крытых автомобилях. В одном из них, похожем на железнодорожный вагон, — передающая аппаратура и микрофоны, в другом — силовая установка, аккумуляторы и генератор с двумя двигателями внутренего сгорания. Охраняется взводом солдат во главе с эсэсовцем. Но на петлицах солдат — знаки различия «люфтваффе» — военной авиации. Вход по пропускам.
— Где расквартирован персонал радиостанции?
— Живут на частных квартирах. Эсэсовец — в семье служащего Тадеуша Поронека. Кстати, за дочерью пана Поронека, Здиславой, эсэсовец, кажется, приударяет. Стараясь угодить девушке, он иногда дает ей «подработать» — разрешает убирать в помещениях радиостанции.
На этом Стальной завершил свою информацию.
— А знаете ли вы Здиславу? — поинтересовался Казин.
— Знаком.
— Позовите Панфилова! — приказал Казин ординарцу. Через несколько минут в палатке командира отряда стоял Михаил Панфилов — голубоглазый красавец, которого уважали за ум и дисциплинированность.
Казни сжато изложил суть задачи по уничтожению радиостанции в Андрихуве. Внимательно выслушав, Панфилов попросил включить в состав группы его друзей — Андрея Федосеева и Ивана Малика…
Как и рекомендовал Казин, Стальной познакомил Панфилова со Здиславой Поронек. Помогло и то, что с первой же встречи девушке очень приглянулся красивый «пан Михал».
Парни стали частыми гостями в доме Поронеков. Разумеется, приходили так, чтобы никто посторонний но заметил. Время от времени Панфилов заводил разговоры на интересующую его тему. Выяснилось, что девушка ненавидит фашистов, а ухажерство квартиранта-эсэсовца ей отвратительно.
По просьбе Панфилова и Стального Здислава добилась, чтобы гитлеровский лейтенант назначил ее штатной уборщицей передвижной радиостанции.
Настал час поговорить с девушкой о главном. Парни коротко изложили суть дела, рассказали, чем она, при желании, может помочь. Зднслава сначала колебалась, но потом так увлеклась предложенным планом диверсии, что включилась в отработку его деталей.
В назначенный день партизаны приступили к осуществлению задания. Взрывчатку они завернули в упаковку с фирменным знаком немецкого магазина, объяснили девушке, как спрятать мину с часовым механизмом в ведре, как замаскировать и куда подложить «адскую машинку», чтобы ее не обнаружил персонал радиостанции.
Накануне диверсии Здислава «согласилась» сходить с гитлеровским лейтенантом в кафе.
На следующий вечер довольный эсэсовец сидел за столиком с красавицей, расположения которой давно добивался. Но не успел он заговорить о своих чувствах, как ночную тишину потряс оглушительный взрыв…
Утром в Андрихув примчалась представительная комиссия из военных и гражданских чиновников оккупационной администрации. Оставшихся в живых охранников радиостанции увезли в Бельско-Бялу.
Гестаповцы схватили всех, кто имел хоть малейшее касательство к радиостанции, в том числе и Здиславу Поронек. Но, не располагая доказательствами ее вины и учитывая полное алиби, девушку вскоре отпустили…
После серии диверсий по программе «Праздничный концерт», осуществленных 3–7 ноября, движение на железных дорогах через Бескиды и Татры остановилось на десять дней. В пристанционных селах и городах оккупанты усиливали гарнизоны, строили дополнительные укрепления возле крупных железнодорожных мостов…
Командование «Вальки» решило отметить годовщину Октября торжественным собранием личного состава. На него заранее пригласили представителей польских партизанских формирований, действовавших в этом районе.
Прибывшие собрались в помещении туристской базы на лесной поляне на вершине горы Турбач. Оттуда открывался живописный пейзаж: на западе, в низине, слошто на ладони, виднелись села Словакии, на востоке — польские хутора. По команде Казина над базой в голубое небо взметнулся красный флаг.
За этим невиданным чудом с надеждой и замирающими сердцами наблюдали жители множества польских и словацких селений. Затаив дыхание, смотрели на победный взлет кумача народные мстители.
Казин, чисто выбритый, помолодевший, в ладно подогнанной военной форме без знаков различия, выступил с речью. Его лицо светилось радостью, и праздничное настроение передавалось всем присутствовавшим. Командир огласил последние сообщения Совинформбюро об успешных наступательных операциях Красной Армии, в конце октября полностью освободившей Закарпатье и ряд районов Польши.
Казин еще раз разъяснил польским побратимам задачи советских партизанских отрядов в совместной борьбе против фашистских захватчиков и коротко доложил о результатах недавних диверсий на транспортных коммуникациях оккупантов южнее Кракова, пожелал воинам новых успехов в приближении окончательного разгрома врага.
Дали слово представителю отряда «Хелм», но он не успел выступить — прибежали связные из дальних дозоров. Они доложили Казину, что со стороны сел Велика Липница и Мала Охотница на Турбач движутся каратели.
В полдень передовые фашистские подразделения подошли к партизанским позициям со стороны автострады Велика Липница — Новы Тарг. Следом за ними двигалось еще не менее двух сотен карателей.
Подпустив врага на короткую дистанцию, партизаны обрушили на него ливень огня. Каратели отступили.
Впрочем, оправившись от удара, фашисты вскоре снова бросились в атаку, стараясь во что бы то ни стало овладеть туристской базой. У партизан появились раненые. Казалось, еще минута — и партизанский заслон будет прорван. Но под ногами гитлеровцев начали рваться противопехотные мины, предусмотрительно поставленные группой Ревуцкого. Каратели в панике откатились назад, к подножию горы. Им вдогонку полетели гранаты.
Убедившись, что у врага надолго пропало желание лезть на турбазу, партизаны подобрали на поле боя трофеи и продолжили праздник. Еще раз поздравили друг друга с годовщиной Октября, поприветствовали отличившихся при обороне туристской базы. А когда торжество закончилось, Казин приказал опустить флаг.
Алое полотнище медленно поплыло вниз.
Пожав руки польским побратимам, калиновцы вернулись на свою основную базу.
Казин прибыл в условленное место, в районе хутора Тенчин, что в двадцати километрах от Кракова, в назначенный час в сопровождении пяти автоматчиков и пулеметного расчета Андрея Концедалова.
Советских партизан встретил командир отряда «Хелм» Тадеуш Мазуркевич. Командиры поздоровались и обменялись информацией о боевой обстановке в районах действий своих отрядов.
— Прошу, пан Калиновский, пройти в дом, — пригласил Казина Мазуркевич, указывая на песчаную тропу, ведущую к сторожке лесника в густых хвойных зарослях.
Автоматчики заняли позиции по обе стороны тропинки, пулеметный расчет Концедалова приблизился к сторожке.