ВЛАДЛЕН ЛЕВЧЕНКО «БУРЯ» НА СВЯЗЬ НЕ ВЫШЛА

ВЛАДЛЕН ЛЕВЧЕНКО

«БУРЯ» НА СВЯЗЬ НЕ ВЫШЛА

Все, кто был знаком с Любой Шевцовой до оккупации Краснодона фашистами, подчеркивали одни и те же ее качества: легкий и веселый прав, чрезвычайную общительность! Кажется, уж слишком легко шла она по жизни. Природа, наделила девушку громадным запасом душевных сил. И ей еще ни разу не случалось напрягать их до предела. Оттого вся жизнь казалась непрерывной захватывающей игрой. За какое бы дело она ни бралась, все давалось легко, даже война не вызвала у нее растерянности. И только в нечеловоческом тяжелом испытании, которое выпало впоследствии на ее долю в полную меру раскрылись истинные качества, твердости духа юной героини.

Весна 1942 года еще бурлила недавним разгромом гитлеровцев под Москвой. Но враг далеко не сломлен. Его бронированные кулаки нависали над Донбассом, и Ворошиловградцы с особым вниманием вслушивались в сообщения Совинформбюро о боях «местного значения».

Прифронтовой город жил по законам военного времени. Непривычной тишиной, без таких ранее обыденных заводских гудков начиналось каждое новое утро. Ценное оборудование вывезено, задымленные корпуса пустых цехов начинены взрывчаткой. Но люди не сидят сложа руки. Трудятся на железной дороге, в школах, переоборудованных в госпитали, тысячи, как и в грозном 1919-м, роют в районе Острой Могилы земляные рвы. Враг не должен пройти.

А в противоположной стороне, в восемнадцати километрax от города, на берегу Северского Донца, где до войны пряталась от палящего степного солнца под огромными деревьями база отдыха паровозостроителей, идут занятия. Самые обычные — со звонками, перерывами, зачетами и экзаменами. Здесь работает специальная школа НКВД УССР, созданная еще в октябре 1941 года, а за партами — будущие командиры партизанских отрядов и групп подрывников, разведчики и радисты.

Да, сделано многое, чтобы враг не прошел. И все же надо быть готовыми к худшему, к борьбе в условиях оккупации. Поэтому создаются базы для будущих партизанских отрядов, подпольных и диверсионно-разведывательных групп, способных обеспечить командование Красной Армии достоверной разведывательной информацией, наносить урон живой силе и технике противника. Идет подбор кадров. Но лучшие, самые опытные — давно на фронте. Потому-то и делается ставка на молодежь, у которой война так резко разделила юность, возложив на еще не окрепшие плечи хозяйскую ответственность за судьбу страны. Партийные и комсомольские организации Ворошпловградской и Донецкой областей направляют в эту школу лучших своих представителей.

Пока неизвестно, как сложится судьба каждого из тех, кто сидит за партами, на этой войне. Будут среди них честно отдавшие свой долг, будут и такие, кто не выдержит испытания, струсит, смалодушничает. Это тоже правда войны. Битва с фашизмом была не только битвой государств и армий, но и противоборством идеологий и моральных принципов. И всякий должен был определить: что значит быть человеком в бесчеловечных обстоятельствах войны? И спор этот в конечном счете решался не словесными аргументами, а оружием, готовностью отдать свою жизнь или, сохранив ее, отнять жизнь у другого.

Первый, самый трудный шаг в своей судьбе Любовью Шевцовой уже сделан. Решено окончательно и бесповоротно: ос место — в активной борьбе с врагом. Пусть пока не на фронте, зато тоже на передовой — в бою за жизнь солдат. Она окончила школу медсестер и проходила практику в Краснодонской городской больнице, переоборудованной в обычный госпиталь.

Разве так уж это легко? И разве посмел бы ее кто-нибудь упрекнуть, пройди она всю войну в госпиталях? Санинструкторы и медсестры даже по самому строгому счету приравнивались к бойцам. У нее же самой к себе был более строгий счет. Услышав от подруг о наборе в специальную школу НКВД, Любовь Шевцова идет в Краснодонский райком партии с просьбой направить ее туда на учебу. И добивается своего.

О подвиге Шевцовой-подпольщицы сегодня написапы книги, сняты фильмы. Другой период, период ее подготовки к этому подвигу, менее известен и даже оброс всевозможными легендами. Да, она, пройдя специальную подготовку, была оставлена чекистами для работы в тылу врага. Но эта работа в том виде, каком замышлялась, была сорвана не по вине разведчицы. И даже если бы та просто «отсиделась» в тылу врага, дожидаясь возвращения своих, никто ие посмел бы поставить бы ей это в вину. Она не отсиделась. Даже, казалось бы, в безвыходной ситуация девушка нашла свое место в борьбе с врагом. Нашла, несмотря на то, что некоторые мужчины — и со знанием и с опытом — считали возможным в силу обстоятельств уклониться от борьбы. Судьба предоставила этим разным людям равные возможности для самовыявления, для того, чтобы выставить все внутренние аргументы, обосновывающие линию поведения каждого из них, И именно время обнажит истоки характеров этих людей.

Но предоставим слово документам.

28 марта 1942 года вместе со своими сверстницами Панченко и Мозолевой Любовь Шевцова направлена на медицинское освидетельствование в городскую поликлинику. Заключение врачей однозначно: «Здорова. Пригодна для посылки в школу».

31 марта — встреча с начальником Краснодонского райотделения НКВД Козодеровым, который в рапорте о результатах беседы написал: «Своим поведением Л. Шевцова создает впечатление смелого товарища, способного выполнить любое задание. Заявила о своем полном согласии пойти в школу, готовящую радиоспециалистов для выполнения оперативных заданий в тылу противника. Обещала по окончании школы с честью выполнять все задания в борьбе с заклятых врагом, германским фашизмом, быть преданной Родине. Полагаю, т. Шевцова вполне заслуживает зачисления слушателем школы радистов при НКВД УССР».

Тогда же юной патриоткой был составлен лаконичный документ: «Начальнику НКВД от Шевцовой Любови Григорьевны, 1924 года рождения. Заявление. Прошу принять меня в школу радистов, так как я желаю быть радистом нашей Советской страны, служить честно и добросовестно. По окончании этой школы обязуюсь гордо и смело выполнять задания в тылу врага и на фронте. Прошу не отказать в моей просьбе. Шевцова». В архивном деле также краткая, в полстранички автобиография, вместившая всю ее недолгую довоенную жизнь, а следом за ней — комсомольская характеристика: «Выдана Л. Г….. образование — 7 классов, в комсомоле с 1942 года, учащаяся. Является активной, политически устойчивой. Взысканий не имеет. Секретарь РК Приходько».

И вот Люба — курсант спецшколы НКВД. Начались дни напряженной учебы, жизнь по строгому, до предела насыщенному распорядку. Ранний подъем, физическая зарядка под руководством курсанта Ивана Кирилюка. Затем завтрак в столовой и занятия в радиоклассах. Учится в седьмом взводе радиороты у Покотилова, а земляки — братья Левашовы — в пятом взводе у Околовского. В этом же наборе партизанскую науку постигали краснодонцы Щура Иваченко, Мария Козьмина, Володя Загоруйко и другие.

Опытные преподаватели обучали курсантов работе на портативных коротковолновых радиостанциях, прививали навыки шифровки и дешифровки радиограмм. Осваивали личное оружие, стреляли из нагана и маузера. Занимались парашютной и строевой подготовкой. Причем занимались до изнеможения по 10–12 часов в сутки, старались как можно быстрее усвоить необходимые навыки работы, овладеть искусством разведки. Желание поскорее вступить в борьбу с врагом было настолько сильно, что даже после окончания занятий курсанты нередко просили преподавателей продолжать тренировки или консультации.

Но как бы не было трудно и какой бы не была усталость, молодость брала свое. Поздно вечером шли на танцы под патефон. Здесь Любе не было равных. Матросское «яблочко» в ее исполнении было таким задорным и зажигательным, что лес над Северским Донцом оглушали аплодисменты.

Училась Любовь Шевцова старательно. Все схватывала буквально на лету, быстро усваивала материал. Но был момент, когда у нее и Ивана Кирилюка, сидевшего с ней за одной партой, учеба будто затормозилась, перестала слушаться радиостанция. Встал даже вопрос об их отчислении из школы. Но они сумели собраться, догнать товарищей и успешно завершили учебу.

В начале июня 1912 года было принято решение Любовь Шевцову и еще нескольких радистов включить в сослав разведывательных групп, которые в случае прорыва вражеских войск должны были остаться в оккупированном Ворошиловграде. Поэтому после «выпускного бала», который прошел на той же танцплощадке, она была направлена в одно из подразделений УНКВД, где продолжала отрабатывать линию поведения в тылу противника и совершенствовала навыки работы на радиостанции.

К тому времени обстановка на фронте резко осложнилась. 8 июля, захватив Кадиевский, Сватовский, Кременской, Троицкий и другие районы Ворошиловградчины, гитлеровские войска вплотную подошли к областному центру. Перед чекистами стояла задача в кратчайший срок завершить работу пс формированию разведывательно-диверсиопных групп, в том числе и той, в которую входила Шевцова. Оценивая ее готовность к выполнению задания, начальник подразделения НКВД лейтенант госбезопасности Богомолов писал 9 июля 1942 года: «Шевцова Любовь Григорьевна, подпольная кличка „Григорьева“, окончила курсы радистов в школе НКВД УССР с оценкой „хорошо“. Обладает всеми необходимыми качествами для работы в тылу, а именно: сообразительна, находчива, может выйти из затруднительного положения. Может быть зачислена в группу Кузьмина (условное название группы — „Буря“) для оставления в г. Ворошиловграде».

И вот 11 июля 1942 года подготовка «Бури» для работы в тылу завершена. Кузьмин встретился отдельно с каждым из включенных в его группу разводчиков — Авдеевым, Акуловой, Демидовым и Никитиным, а также хозяином конспиративной квартиры Чеботаревым и радисткой Григорьевой. В задании группе, утвержденном заместителем начальника управления НКВД майором Решетовым, говорится: «Для поддержания связи с центром вам придается коротковолновая радиостанция и радист Григорьева — т. Шевцова Л. Г., которая нами дополнительно проинструктирована. Станция будет установлена на квартире Чеботарева. Все добытые вами материалы, интересующие нас, и о проделанной работе будете передавать по рации. Перед группой ставится задача вести разведывательную работу в г. Ворошиловграде и прилегающих районах, а именно: 1) информировать нас о политико-экономических мероприятиях, проводимых оккупационными войсками, установленном в городе и районах режиме; 2) выявлять и по возможности уничтожать предателей и изменников Родины; 3) устанавливать места дислокации гестапо, полиции, баз, складов, аэродромов, воинских частей и их штабов и направления их перемещения; 4) политико-моральное состояние войск, их вооружение и национальный состав и т. д.»

Чекисты, занимавшиеся подготовкой группы, заранее позаботились о легализации радистки в Ворошиловграде. И так как она оставалась в городе под своей фамилией и имела на руках подлинные документы, через паспортный стол оформили ей прописку на квартире у Кузьмина как его племянницы, отработали соответствующую легенду.

Последние воинские части покидали город.

В ночь на 15 июля у дома Чеботарева остановился легковой автомобиль. Из него вышли Кузьмин и оперативный работник УНКВД. Они, как было условлено с хозяином квартиры, внесли и спрятали в сарае обернутые в бумагу чемоданчик и несколько пакетов. В них находились радиостанция, два комплекта питания к ней и шифры. Через полчаса машина уехала.

Через год, восстанавливая события тех дней, Кузьмин расскажет чекистам: «На следующий день, 16 июля, я вмеете с радисткой Любой вечером зашел к Чеботареву, чтобы провести осмотр и установить рацию. Однако последний категорически заявил, чтобы мы рацию от него забрали, так как он хранить ее боится. В силу его настойчивых требований я рацию забрал к себе домой. Вместе с Любой мы спрятали ее в печь, сделав для этого специальное гнездо».

На следующий день в город лавиной хлынули вражеские войска. Началась оккупация, длившаяся долгих семь месяцев. Она станет для многих жителей города, как и членов группы «Буря», серьезным испытанием на стойкость и мужество.

Ветераны, убеленные сединой, утверждают, что мужество — не врожденное качество. Врожденной бывает безудержная отвага. Мужество же — высшая ступень человеческого сознания, как любовь и как мудрость. Оно вызревает в человеке, как вызревает, наливается силой спеющий пшеничный колос. Мужество — это любовь к жизни, такая любовь, что своя, частная судьба становится неощутимой, когда сравниваешь ее с десятками и тысячами жизней других.

…Через неделю после вступления гитлеровцев в город, соблюдая установки, данные ей чекистами, Григорьева стремится наладить связь с главрацией, дислоцирующейся в одном из городов Воронежской области. Ежедневно в 5 часов 30 минут и 23 часа 45 минут по московскому времени она прослушивает эфир и под позывным «314» пытается связаться с ней и передать в центр добытую разведывательную информацию. Но все ее усилия тщетны. Главрация ее пе слышит и на вызов не отвечает. Так продолжается примерно до 10 августа.

Сейчас можно предположить, что мощности портативной коротковолновой станции, которую использовала Григорьева, не хватало для того, чтобы «дотянуться» до своего центра, от которого до Ворошиловграда по прямой более 360 километров. По воспоминаниям других советских радистов, они также испытывали затруднения в установлении связи на такие расстояния с помощью этого типа радиостанции. Понимая, что без связи с Центром работа группы теряет всякий смысл, Кузьмин принимает решение направить через линию фронта в качестве связника-разведчика Авдеева, а Григорьевой, чтобы не рисковать, предлагает на это время покинуть Ворошиловград.

Мать Любы Ефросинья Мироновна Шевцова в мае 1943 года вспоминала: «Люба пришла домой примерно 13 августа. Принесла чемодан с личными вещами. Я спросила ее: „Ты совсем домой пришла?“ Она ответила: „Да, пока совсем“. А спустя полторы недели после этого пошла в Ворошиловград и через три дня возвратилась обратно (примерно 25–27 августа 1942 года)».

Но Авдеев, ссылаясь на плохое состояние здоровья, отказался выполнить приказ старшего группы — отправиться через линию фронта. В такой ситуации через линию фронта должны были быть направлены в качестве курьера Акулова или в крайнем случае радистка Григорьева. Однако Кузьмин этой возможностью не воспользовался. Он уничтожил радиостанцию и 19 августа покинул город. Так Любовь Шевцова осталась без рации, а группа была обречена на бездействие, так как разведчики по условиям конспирации не знали друг друга.

Позже, объясняясь с сотрудниками УНКВД, Кузьмин заявил: «Прийдя к выводу, что в городе оставаться небезопасно, я решил разбить радиостанцию и выехать из города. Питание и другие принадлежности к ней я сжег, а рацию бросил в уборную. Шифры и коды зарыл у себя во дворе. Вместе с женой я выехал в село Закотное Новопсковского района Ворошиловградекои области, где и проживал до освобождения этого района Советской Армией. После отъезда из города я Любу не видел н восстановить с ней связь не пытался».

Проведенным разбирательством было установлено, что опасения Кузьмина не имели оснований. Гитлеровцы впервые проявили к нему интерес лишь 10–11 января 1943 года, спустя четыре с половиной месяца после его ухода из города, как к хозяину квартиры, где была прописана Л. Шевцова, то есть, уже после ее ареста.

Через некоторое время после бегства Кузьмина из города Люба дважды приходила на оставленную им квартиру и в беседах с его престарелыми родственниками интересовалась где он. Однако, зная адрес, те его не назвали. В один из своих приездов 25 или 27 августа Шевцова оставила для Кузьмина письмо: «Я была у вас, но вас дома нет. Что у вас, плохое положение? Но все должно быть так, как положено, — цело и сохранено. Если будет плохо вам жить, то попытайтесв пробраться ко мне, у нас насчет харчей гораздо лучше. Может быть, я должна скоро быть здесь, пока не договорюсь, как быть. А до моего разрешения ничего не делайте. Я, может быть, увезу или унесу поодиночке все свое приданое. Если ко мне приедете, то мой адрес: г. Краснодон, улица Чкалова, дом 26, Шевцова Л.».

Из содержания письма видно, что Шевцова просила при всех обстоятельствах сохранить радиостанцию, которую намеревалась по частям перевезти в Краснодон, куда приглашала и старшего группы, намекая на благоприятные условия для разведывательной работы. По воспоминаниям матери Л. Шевцовой, каждый месяц раза четыре Люба ходила в Ворошиловград, где находилась 3–5 дней и возвращалась обратно. Из дома она уходила одна и возвращалась тоже одна. Свои поездки объясняла тем, что едет за солью, а то просто говорила, что едет перепрятываться от гитлеровцев, чтобы не отправили в Германию. Последний раз Шевцова приезжала к Кузьмину в ноябре 1942 года, после чего, видимо, потеряв всякую надежду встретиться с ним, больше на его квартире не появлялась.

Центр, обеспокоенный длительным молчанием группы, усиливает внимание в эфире. С 10 августа 1942 года радисты Ладыгина, начальника подразделения связи НКВД, ежедневно в установленное для сеансов связи время слушают ее позывные. Однако это не приносит желаемого результата. Рация «Бури» молчит, хотя со дня оставления группы в тылу уже прошло три с половиной месяца. Не прибыл и курьер, которого Кузьмин в таком случае обязан был направить через линию фронта. В этой ситуации руководство принимает решение о подготовке к заброске в тыл опытного связного Михайлова. Перед ним ставится задача связаться со старшим группы, получить от него отчет о проделанной работе, передать питание к рации и указания на дальнейшее. И вот его подготовка завершена. Усвоено задание, уточнены легенда, маршрут движения и порядок работы разведчика в тылу, явки, пароли для свизи с Кузьминым и членами его группы. В случае его отсутствия Михайлов должен отыскать разведчика Демидова в Малой Вергунко или радистку Шевцову и через них выполнить задание. Наконец в ночь на 29 октября много повидавший на своем веку «дуглас» благополучно поросок линию фронта, и Михаилов был выброшен на парашюте в 33 километрах восточнее Ворошиловграда, между населенными пунктами Макаров Яр и Давыдовка. При себе он имел два комплекта питания к радиостанции. На выполнение задания отводилось тридцать суток.

Побывав в Ворошиловграде и на запасных пунктах связи, в селах Поповка и Успенка, куда, в случае угрозы провала, Должен был переехать Кузьмин, связник его не обнаружил. Задача усложнилась. В начале декабря 1942 года, действуя по запасному варианту, Михайлов разыскал в Ворошиловграде и установил связь с разведчиком Демидовым. Пробыв у него три дня, использовав последнюю попытку найти с его помощью Кузьмина, ушел в сторону линии фронта.

Уже после освобождения области, анализируя причины бездействия группы «Буря» и провалы советских разведчиков, оставленных на оккупированной территории, чекисты установили, что многие из них были преданы Шпаком, выпускником Ворошиловградской спецшколы, переметнувшимся на сторону врага. За Любой Шевцовой, как и за другими нашими разведчиками, охотилась агентура передового поста вражеской контрразведки «Мельдекопф-Тан», входившего в состав штаба «Валли-3» из ведомства адмирала Канариса. Разоблаченный чекистами агент этого гитлеровского контрразведывательного органа Шаповалов в ходе следствия в апреле — мае 1943 года показал: «В списке разыскиваемых советских разведчиков было примерно человек семь, в том числе Светличный, Цыганков, Филатов, Панченко Валя, Шевцова Люба и другие, которых сейчас не помню. Задание от Тана (руководитель „Мельдекопф-Тана“) по розыску радистов Шевцовой и Панченко в октябре 1942 года получил агент Шпак, знавший их в лицо. К их розыску был привлечен и я. Вместе с ним мы ходили по базару и улицам в надежде встретить их. Примерно через десять дней (в начале ноября 1942 года) Тая и его заместитель Куно вызвали нас на одну из конспиративных квартир по ул. Карла Маркса в Ворошиловграде. Мы их проинформировали о том, что нам пока не удалось установить разыскиваемых и мы продолжаем поиск. Дополнительных заданий мы не получали».

Арестовали же Любу на квартире ее матери в Краснодоне 1 января 1943 года как члена штаба «Молодой гвардии». Ефросинья Мироновна Шевцова вспоминала: «1 января к нам на квартиру пришел полицейский вместе с чернявым, круглолицым, полным, среднего роста мужчиной 35 лет. Был он в штатском костюме черного цвета, пальто с черным барашковым воротником и такой же шапке. На нем были черные валенки. Любы дома не было. Тогда забрали меня и повели по улице, где встретили Любу. Меня отпустили, а ее увели. Через 2 часа ее привел домой полицейский Лукьянов. Она переоделась, взяла документы, продукты, сумку и сказала, что ее отправляют в Ворошиловград. Когда Люба переодевалась в ванной, полицейский сидел в комнате, я вышла к ней, и она мне сказала, чтобы все бумаги, которые лежат в ее чемодане, я сожгла, что я и сделала после их ухода. На следующий день после ареста дочери полиция на квартире сделала обыск, но ничего не обнаружила. На третий день я узнала, что Любу содержат в полиции Краснодона».

Дальнейшая судьба Героя Советского Союза Любови Григорьевны Шевцовой известна из романа А. Фадеева «Молодая гвардия» и многих публикации в прессе.

«Буря» на связь не вышла. Причин тому несколько. Однако, оценивая действия Любови Шевцовой, нельзя не восхищаться стойкостью и мужеством юной патриотки, до конца выполнившей свой долг перед партией и народом.