Глава 3
Глава 3
Продолжение нашего путешествия из Тобольска по воде и по суше до Якутска.
Усилив состав нашей команды в Тобольске более чем двумя сотнями солдат и приняв более полутора тысяч ссыльных для работы на наших судах при путешествии по рекам, мы немедленно по вскрытии рек отправились из Тобольска на двенадцати довольно больших судах, нагруженных всеми наличными нашими припасами; на них же разместилась и вся наша команда. Мы плыли по Иртышу, Оби к Кети до села Маковского, куда прибыли в конце июня 1734 года.
Здесь нам пришлось оставить наши суда, так как предстоял переход почти в пятнадцать немецких миль[34] сушей до Енисейска. Перевозка припасов сопряжена была с большим трудом и задержками, так как едва удалось собрать необходимое количество лошадей, а в особенности затруднительным оказалось положение с подводами для перевозки наших тяжеловесных и громоздких грузов, как-то: якорей, якорных канатов, пушек и т. п.
Хотя были приняты меры к предварительной подготовке таких подвод и хотя, действительно, многое было подготовлено к нашему приезду заранее, нам все же не хватило повозок и пришлось одним и тем же подводам совершать путь дважды, что связано было для нас, конечно, с большой потерей времени.
Прибыв, наконец, со всей нашей поклажей в Енисейск, мы немедленно опять приступили к погрузке в другие суда, которые для нас уже были заранее приготовлены. Здесь мы задержались на семь или восемь дней и продолжали затем наш путь по Енисею и [Верхней] Тунгуске до реки Илима.
До этой реки мы добрались поздней осенью, разгрузили наши суда и сложили грузы в пустые избы, а команду распределили на квартиры по близлежащим деревням. Между тем мы немедленно же начали принимать меры к заготовке потребного количества саней, обеспечению лошадей и всего необходимого для путешествия, чтобы сразу по установлении санного пути двинуться в путь до села Усть-Кут на реке Лене, от которого мы находились на расстоянии примерно шестисот двадцати с лишним немецких миль. Туда мы добрались небольшими партиями, и в декабре 1734 года оказались все на месте в сборе.
В Усть-Куте вся работа началась сызнова. Стали строить новые суда и продолжали эту работу со всем возможным усердием вплоть до вскрытия реки. Мы построили суда самых разнообразных видов, крупные и мелкие, и как только река Лена вскрылась, то есть в начале мая, мы немедленно приступили к погрузке и к подготовке путешествия в Якутск.
Так как наши люди, в особенности из числа ссыльных, стали толпами убегать, то пришлось поставить крепкие караулы, а вдоль берегов Лены через каждые двадцать верст поставить виселицы. Это произвело прекрасное действие, так как с этого времени убегало уже весьма немного людей.
Подготовившись таким образом к путешествию, мы в начале июня двинулись из Усть-Кута на восьмидесяти примерно судах, нагруженных полностью провиантом и снаряжением, и в июле прибыли в Якутск, где встретили капитан-командора Беринга и нескольких других офицеров экспедиции. Капитан Шпанберг, однако, уже поспешил вперед в Охотск.
Самые мелкие суда, приведенные нами, были немедленно отправлены под командой лейтенанта Дмитрия Лаптева на реки Алдан и Маю; ему был дан приказ: пройти так далеко, как только удастся, а по наступлении морозов своевременно построить магазины, выгрузить провиант, поставить надежный караул, а самому с судами вернуться обратно в Якутск.
Это сделано было с той целью, чтобы подвезти провиант как можно ближе к Охотску и чтобы совершить на тех же судах ближайшей весной, то есть в 1736 году, дополнительный рейс с грузом.
Инструкция Адмиралтейств-коллегии М. П. Шпанбергу о постройке судов для Второй Камчатской экспедиции и исследовании Японии
1733 г., февраля 28.
По именному ее императорского величества указу велено Камчатскую экспедицию ныне для изыскания к интересам государственным полезных способов паки возобновить и отправить в оную капитан-командора Беринга с прочими офицерами и служителями, в том числе и вас, а в каком действительном отправлении ту экспедицию иметь, то все от ее императорского величества всемилостивейше опробовано и собственною ее императорского величества рукою подписано. К тому ж во исполнение того ее императорского величества высокого намерения, что касалося и от Коллегии адмиралтейской, в том удовольствие учинено. И по тому ее императорского величества указу о действительном оной экспедиции отправлении помянутому капитан-командору Берингу довольная инструкция от коллегии Адмиралтейской дана. Что же до исправления по тому ее императорского величества указу принадлежит вам, о том обстоятельная инструкция определяется в следующем содержании:
1. По учиненным в Адмиралтейской коллегии со общего с капитан-командором Берингом, також и с вами совету и по опробованным в правительствующем Сенате сметам, в каком числе принадлежащую к той экспедиции артиллерию и артиллерийские и прочие припасы и материалы в сибирских городах и на тамошних заводах и сверх того для удовольствия будущих в оной экспедиции служителей провианты и прочее там заготовить и магазины для содержания оных провиантов построить надлежит, о том вам известие определено сообщить г-ну капитан-командору Берингу. И понеже об изготовлении и об исправлении того из правительствующего Сената указами к сибирскому губернатору и к другим тамошним командирам определено. И сверх того во всем вспоможение и по требованиям вашим людьми, лошадьми, провиантом и прочим, что до исправления оной экспедиции к интересам ее императорского величества касается, удовольствие, не упуская времени, чинить велено.
А для лучшего поспешения по указу из правительствующего Сената определено вам ныне ехать туда наперед и в приуготовлении всего, что до той экспедиции принадлежит, иметь с тамошними командирами доброе старание. Чего ради с порученными вам здесь в команду служителями ехать в сибирские города с поспешением и там во всем, что принадлежит до изготовления артиллерии и артиллерийских и других припасов, материалов и провиантов и прочего и в отправлении оных в подлежащие места, поступать по тому из правительствующего Сената указу. Також и сверх того, как от г-на капитан-командора определится, то исполнять с добрым старанием неотменно, дабы все то было к потребному времени во всякой готовности и ни в чем бы учинится не могло в исправлении показанной экспедиции недостатка и остановки.
2. На проезд отсюда до Тобольска выдано вам здесь от конторы генерал-крикс-комиссара 100 рублей, которые, записывая по регламенту в книгу, держать на платеж отсюда прогонов и на другие приключившиеся в пути нужды, без чего по крайней мере обойтись будет неможно. А ежели из оных будет что в остатке, о тех по прибытии в сибирские города капитан-командора Беринга рапортовать ему, Берингу.
3. Понеже из порученных вам в команду служителей шлюпочного дела один мастер да другой — подмастерье, отправлены отсюда для того, что ее императорского величества указала, ради подлинного известия — есть ли соединение камчатской земли с Америкою, також имеется ль проход Северным морем, — построить дубель-шлюпки о 24 веслах каждую с палубою, а именно, при Тобольске на реке Иртыше одну, да в Якутске на Лене-реке две. Чего ради помянутым мастеру и подмастерью о пропорции оных шлюпок даны отсюда чертежи, и когда вы с ними в показанные места прибудете, тогда к строению тех шлюпок, пока надлежащие материалы приготовлены будут, покамест велеть им заготовлять и окладывать на те шлюпки надлежащие леса и накрепко смотреть, дабы оные леса из тамошних родов были самые лучшие, в которых прочность и крепость больше усмотрена, и употреблять оные в строение, просушив так, как ординарно здесь делается.
А к заготовлению тех лесов работных, також и к строению мастеровых людей подлежащего числа требовать от тамошних командиров, в чем им довольствовать велено. Точно заготовление оных лесов и строение судов чинить так, как от капитан-командора Беринга будет определено. Для того хотя вышеименованные суда, называемые дубель-шлюпками, и определено делать, однако ж по прибытии в Тобольск его, Беринга, велено ему о положении оных мест, где следование им в пути иметь надлежит, по крайней возможности разведать и с общего со всеми обер-офицерами консилиума, какие способнее и безопаснее в те посылки суда за лучшее быть рассудятся, такие и делать в вышеописанных местах или где пристойнее.
4. Ее императорского величества указала ради обсервации и изыскания пути до Японии построить на Камчатке-реке один бот с палубою и две дубель-шлюпки о 24 веслах каждую с палубою и следовать в показанной вояж вам. Буде же оставший от прежней экспедиции бот найдется в таком состоянии, что на оном в вояж идти будет можно и безопасно, то вновь показанного бота не делать, токмо построить к прежнему вышеупомянутые шлюпки, на которые там и леса заранее обретающимся в Охотске ботовому мастеру и шлюпочному подмастерью заготовлять. И ежели время приспеет, то и строить определено, о чем капитан-командору Берингу в инструкции изъяснено. И велено, когда в Охотск с командою прибудет, тогда ему, також и капитану Чирикову общее с вами учинить рассуждение, какие для того вояжа суда способнее и безопаснее иметь подлежит.
И хотя вышеименованные суда к строению и назначены, однако ж буде за способнее иные рассудятся, такие и сделать в тех местах, где за потребнее и довольнее быть может по общему рассуждению, и вооружить оные артиллериею и в прочем исправить, как надлежит с лучшего рассуждения ж. А на те суда под команду вам морских служителей и мастеровых людей велено помянутому г-ну капитан-командору Берингу из командированных при нем отсюда по положенному комплекту или по лучшему с прочими офицеры рассуждению в надлежащем числе кого подлежит определить и в прочем во всем удовольствовать вас, дабы к отправлению означенной экспедиции ни в чем недостатка и за тем остановки приключится не могло, чего ради требовать вам всего до удовольствия к тому вояжу надлежащего от него, г-на капитан-командора Беринга.
5. На тех судах, удовольствовавшись против вышеописанного во всем, во-первых, идти вам к тем островам, кои пошли от Камчатского полуденного Носа к Японии и из них несколько уже были во владении российском, и с народа, живущего на тех островах, бран ясак на Камчатку, но за малолюдством оное, как обносится, будто упущено. Также в прошлых годах посыланный навигатор Евреинов описывал и видел других 6 островов. О тех о всех и что сверх того явится островов жилых и пустых учинить опись и осмотр, сколько возможность допустит. А ежели далее к самой Японии острова ж или земли найдутся подвластные хана японского или иных азиатских владетелей, такие осмотреть же, и ежели людей найдете, то с ними поступать ласково, и ничем не озлоблять, и нападения никакого и недружбы не показывать, а наведаться, коль велики такие острова или земли, и куда они пошли, и чем довольствуются, и при том, усматривая случая для лучшего приласкания, давать малые подарки, какие по тамошнему обычаю при таких первых случаях даются.
И на те подарки требовать вам подлежащих вещей от капитан-командора Беринга, а ему оные отпускать вам велено, а сколько чего, и куда, и в каких случаях в расходе будет, тому иметь вам особливые расходные книги. Буде же самоизвольно пожелают кто идти в подданство, тех принимать и в подданство, которых наипаче приласкивать и в потребном случае охранение чинить, а ничем не отягощать, разве какой сами меж себя расположат и станут давать ясак. Однако ж затем отнюдь много не мешкать и отходить в свой путь, дабы умедлением не потерять удобного к своему ходу времени, и следовать до самых японских берегов.
6. Когда до показанных японских берегов придите, тогда по тому же разведать о владетельстве, о портах, могут ли обходиться в том дружески. А понеже капитан-командор Беринг предлагал, что в его бытность на Камчатке видены были занесенные японцы и приказано от него сыскивать их, чего ради еще в прошлом же 1731 году по определению в Сенате велено таких занесенных японцев не токмо [не] озлоблять, но и, сохраняя во всякой целости, отвозить по-прежнему в те места, откуда занесены, давая знак дружбы соседства. А ежели до приезду вашего такой оказии в отсылке занесенных японцев не было, а японцы найдены, оных, удовольствуя, взять с собою и в бытность при берегах японских первую объявить причину, что привезли к ним их занесенных к нашим берегам людей, и потому отдать их, буде примут. А ежели станут отказывать, как о том разглашают, будто японцы тех, кои в море пропадают, сами не спасают и сбереженных за мертвых почитают, а в таком случае спустить их на берег, чтоб могли они в свои жилища дойти.
А хотя и после случится таких же занесенных японских людей на берегах взять или во время оного вояжа в море погибающие японские суда найдутся, тем всякое вспоможение чинить дружески и потом отсылать спасенных людей или суда их, буде можно, при своих судах к японским же берегам и отдавать или на берег людей спускать, как выше означено, дабы своею дружбою перемогать их застарелую азиатскую нелюдность, а что чаще посылано будет, что больше известия получать можно.
7. В ту бытность при самых берегах японских или их владетельства при островах отнюдь много не мешкать и никакому обнадеживанию к мешкоте не верить, дабы не могли удержать обманом, собрать своих судов и атаковать, но, отговорясь какими нуждами, отходить назад, покамест действительно и основательно обо всех о них разведано будет. Так же при тех первых случаях опасных себя вести от всякого их обмана, как у них обыкновенно: чего силою не смогут, то лестью и обнадеживанием, подойдя, в свои руки берут и за мудрость обман ставят. И с попадаемых навстречу японских судов отнюдь не побирать и никакого озлобления при таком первом случае не токмо судам, но и на берегах людям не показывать, как то и выше сего чинить запрещено, ибо невозможно будет сыскивать дружбы на земле, ежели в море хотя малое озлобление показать. Разве что от них к проведыванию чрез толмачей потребно будет, то спрашивать ласкою и записывать, а в толмачи требовать от г-на капитан-командора Беринга и употреблять и камчадалов, кои знают язык островных жителей, а островные — дальних островов, а дальние — японский язык, чрез которых хотя по нужде, однако ж знать можно. За что их довольствовать жалованьем и провиантом по рассмотрению. К тому ж и занесенные японцы, пока будут в том вояже, могут толковать.
8. В вышеупомянутых вояжах подле земель и островов прилежнее осматривать удобных мест для пристаней и для прибежища во время морских штурмов или льдов и какие где растут ли леса, к починке морских судов годные, дабы, имея такую ведомость, в предбудущее время могли морские суда в такие места для своего спасения или иных потреб заходить надежно. Также, где возможно и случай допустит, спуская на натуральную землю с конвоем пристойным рудознатцев, требуя оных от капитан-командора Беринга, и велеть осматривать, не найдутся ль где богатые металлы и минералы, и буде есть, то брать руды и делать малые, а потом, по надежде и свидетельству смотря, большие пробы и описывать такие места особо и рапортовать о том капитан-командору Берингу.
9. В каком действии по сей инструкции вышеупомянутой вояж исправлен вами будет, о том по возвращении к прежнему месту учинить обо всем довольные ведомости, и карту, и обстоятельной журнал и подать при рапорте капитану ж командору Берингу, а ему велено, сообща и о своем вояже, с такими ж ведомостями отправить сюда офицера, при том же прислать для лучшего уведомления кого подлежит из служителей, которые с вами будут в вояже. А буде, паче чаяния, в то время его, Беринга, за каким случаем там не будет, то, и не ожидая его, с кем пристойно из команды своей вышеупомянутые ведомости, карту и журнал отправить вам сюда без задержания.
10. Ежели, паче чаяния, по сей инструкции за каким случаем осмотреть, и описать, и всего по сей инструкции исполнять в одно лето не допустит вам время, о том пути о всем обстоятельно против вышеописанного рапортовать, а самим, не ожидая указа, следовать и в окончание то приводить в другое лето. И во всем том вояже держать журнал по морскому регламенту, також и с пеленгами, где случай допустит, и с описанием берегов, и островов, и фарватера по правилам навигатских наук, чтоб из оных можно было учинить обстоятельную и верную карту.
11. По особливому предложению Академии наук профессора Людвига Делиля де ла Крюера, который принимает на себя все наблюдения астрономические и физические и прочие по особливым инструкциям, в Сенат поданным, ежели до вояжа вашего по оным инструкциям что касается, в том поступать, усматривая к лучшему, и для того капитан-командору Берингу велено с оных дать вам известие.
12. В бытность вашу на море или в других тамошних местах, ежели позовет какая вам нужда, о том рапортовать капитан-командора Беринга и требовать всего от него, Беринга. Буде же его не будет, в таком случае требовать во всем удовольствия от охотского командира, а ему в том помогать и снабдевать велено.
13. В прочем во всем, что до интересов ее императорского величества в отправлении оной экспедиции надлежит, поступать как верному доброму ее императорского величества рабу и благоискусному морскому офицеру благопристойно и надлежит, за что сверх того, что в бытность в оной экспедиции, определен двойным окладом. Когда в том пребудете и дело свое с пользою интереса ее императорского величества окончив возвратитесь, то еще обнадеживает ее императорское величество милостивейшим награждением. Ежели ж в чем в противность ее императорского величества указов и регламентов и сей инструкции поступите, в том имеете ответствовать. И содержать сию инструкцию секретно, а для публичного показанья сообщается вам особая при сем инструкция…
14. Ежели что в государственных делах подлежать будет тайности, оного отнюдь в партикулярных письмах никому не писать, ниже к тому, от кого отправлен, кроме настоящих реляций. А ежели какое препятствие от кого в том или ином будет его делу, то писать вольно, куда заблагорассудите, только упоминая о врученном его деле генерально, от чего оному повреждение есть. Также ежели случатся дела посторонние, тайне подлежащие, а в реляциях к тому, от кого отправлен, писать будет за каким подозрением невозможно, то вольно писать кому в том поверит, а о врученном своем не как иначе, только как выше писано, под жестоким наказанием по вине преступления. И сей указ посланным от тебя всякому писать в инструкциях.
Дана в Санкт-Петербурге из Государственной Адмиралтейской коллегии февраля 28 дня 1733 года. Наум Сенявин. Князь Михайло Голицын. Бредаль. Василий Дмитриев-Мамонов. Захарий Мишуков. Т. Тран. Князь Василий Урусов. Александр Головин. Иван Козлов. Обер-секретарь Василий Михайлов Никитин. Канцелярист Федор Нелюбов.
