ПОДОПЛЕКА
ПОДОПЛЕКА
МОЛОДЫЕ ГОДЫ И ПРЕСТУПЛЕНИЯ МАЛЬКОЛЬМА МАКЛАРЕНА
Отец Малькольма, шотландец по фамилии Макларен, ушел из дома, когда Малькольм был ребенком. Мать Малькольма, еврейка, вышла замуж снова, взяв фамилию Эдварде, и вместе с мужем успешно начала оптовую фирму одежды. Малькольм рос в лондонском уголке Эджвор с братьями — старшим родным и младшим сводным, среди благополучия среднего класса.
Отношения Малькольма с матерью и отчимом всегда были напряженными. Преследуемый отсутствующим отцом, он искал убежища и участия у своей бабушки по матери и у тетушек, которые воспитывали его наравне с родителями. Тетушки были португальскими еврейками, впитавшими в себя богатые традиции Западного Лондона. Им приходилось петь Малькольму похабные мюзик-холльные песенки, знакомить его с неприличными анекдотами о Мари Ллойд, а также зачитывать ему Чарльза Диккенса.
Закончив школу в 16 лет (не сдав 2-ую ступень), Малькольм устроился на работу клерком в винном оптовом магазине на Оранж-стрит. К тому времени он уже был модом, и летние каникулы 1963 провел как настоящий мод, болтаясь по казино Южной Франции, где он увидел Дионну Варвик и был ею пленен.
В следующем году, не поступив в Королевскую академию Драматических Искусств, Малькольм направил свои стопы в Колледж Искусств Харроу, где ФВ (Фред Верморел — п. п.) впервые его встретил.
В 1964 Арт-Колледж Xарроу представлял из себя лабиринтообразное здание XIX века из белого камня, с витыми железными оградами. Это был своеобразный центр, куда стекались с окрестных миль богема — к местным беспутным компаниям добавлялись битники, наркодиллеры, сексуальные извращенцы и моды.
Разногласия Малькольма с его матерью обострились до того, что его выгнали из дома и ему пришлось покинуть колледж. Короткий период в Харроу он провел, ночуя на кладбище Хилл среди надгробных камней, куда ФВ приносил ему свежие новости из окружающего мира. Впоследствии ФВ нашел более удобное средство сообщения, позаимствовав старый помятый Форд у одного приятеля. Этим приятелем был Гордон Свир, брат Вивьен Вествуд. Навестив как-то Гордона, Вивьен была заинтригована эксцентричным рыжеволосым пассажиром, спящем в машине Гордона. На попойке у Шреда Уита она была представлена Малькольму и немедленно влюбилась в него: «самый экстраординарный человек, которого я встречала».
Малькольм, однако, не был настолько ею впечатлен, чтобы забыть о своих провалах на поприще искусства: на женщин у него не было времени.
Портретист Королевской Академии Теодор Рамос, читавший в Харроу историю искусств, дружески отнесся к Малькольму и взял его под крылышко. Порочная «учтивость с обратным знаком» Рамоса многое добавила к циническому шарму самого Малькольма. ФВ помнит как Рамос, будучи центром спектакля, посвященного окончанию семестра, устрашающе провозглашал одному студенту: «Плохой, дошедший до края, становится хорошим». Через 15 лет Малькольм скажет это Стиву Джонсу и Полу Куку.
По рекомендации Рамоса Малькольм становится ассистентом театрального художника-постановщика и останавливается в его студии. Соглашению приходит конец, когда заказанные Новым Театром Искусств раструбы для колонн какого-то индийского храма любви, вырезанные Малькольмом из полистирола, оказываются так плохи, что режиссер выбрасывает их со сцены.
Затем Малькольм пытается жить на вольные хлеба искусства. Он носится со своими масляными картинами по художественным галереям Лондона, но без особого успеха. Впоследствии он открывает для себя искусство сегодняшнего дня и убеждает владельца Галереи на Кингли-стрит (ныне несуществующей) предоставить ему сделать собственное представление.
Запросив галерею на один вечер, Малькольм сменил интерьер, понаставив всяких лабиринтов и обманных этажей из пустых ящиков и куч гофрированного картона. Зрители-участники были связаны обязательством, что они будут карабкаться вверх-вниз по лестницам, пролезать через картонные туннели и ползать по камуфляжному полу.
Между тем все начало выходить из-под контроля, когда около 10 вечера Малькольм и другие участники, к тому времени порядком бухие, попытались вынести все на Кингли-стрит. В результате вышла транспортная пробка и некоторые автомобили были декорированы картоном. Это военное кино в стиле Эдди Мерфи было шумно защищаемо по всей улице. Появились два констебля из полицейского участка Савил Роу и начали уносить с собой некоторые детали владельца галереи. Вдруг из галереи донесся пронзительный крик. Какой-то солдат в увольнении, спьяну и сослепу, провалился сквозь картонный пол. Его рвало, он кровоточил и издавал стоны в груде порушенного картона. Малькольм смылся.
Бабушка сняла ему комнату у миссис Голд. «Никаких женщин и никаких тусовок», — предупредила м-с Голд. Дома у нее пахло кипяченой капустой. Малькольм забаррикадировался и принялся за работу. Вскоре спальня оказалась заляпана краской, везде валялись рулоны ткани и деревянные планки. Настороженная от непрекращающегося стука, звука пилы и всегда готовая на подозрения, потому что жилец крайне редко выходил из дому (писать он научился в раковину), м-с Голд однажды проникла в комнату Малькольма, когда тот вышел купить гуашей. Немедленное выселение.
Малькольм быстро подыскал себе резиденцию в публичном доме в Ноттинг Хилле, но вскоре съехал оттуда, после того как одна из Девочек сказала ФВ, что несколько вилок были задействованы в последнем аборте. Он подыскал себе пристанище в квартире греческого обувного мастера на Бервик-стрит, но и оттуда был изгнан после того, как грек пожаловался на громкие ночные припадки Малькольма — Малькольм в то время сильно страдал от ночных кошмаров, в основном из-за матери. Гордон снова явился как спаситель, найдя Малькольму комнату в доме Чисвика, которую снимал с несколькими приятелями по киноколледжу.
Между тем Вивьен ушла от мужа (который был пилотом на вольных хлебах и бывшим менеджером — по его словам — группы Who) и пришла к Малькольму в дом Чисвика. Малькольм начал жаловаться ФВ, что Вивьен появляется в его комнате нагишом. Некоторое время он с презрением относился к ее очарованию, но в конце концов сдался. 10 месяцев спустя, к изумлению Малькольма, родился их сын Джо.
Малькольм начал свою семилетнюю карьеру вне и внутри различных колледжей для подготовки к 2-ой ступени, слушая курсы по искусству — последовательно внося необходимые деньги благодаря сомнительным субсидиям обожавшей его бабушки.
В Чисвик Поли, охваченный идеей «тотального искусства», Малькольм стал учиться играть на пианино — результат вышел запредельный.
Даже здесь его интересы были богаты и отмечены эклектикой. Он был в равной мере дома, слушая бешеный боп Длинного Джона Балтри в таверне Уилдстоун и сидя на опере Верди в Королевской Опере Ковен-Гарден. И когда ФВ для одной из вечеринок реквизировал проигрыватель, чтобы поставить Эдит Пиаф, Малькольм заставил замолчать оппозицию, свирепо провозгласив: «Пиаф и Элвис... ВОТ ЧТО ЭТО»: и сдвоил оба указательных пальца.
Несколько слов о Малькольме персонально.
Малькольм всегда страдал от редкого нервного расстройства (сейчас это меньше бросается в глаза), носящего название синдром Жиля дэ ля Торре. Оно характеризуется маниакальными приливами энергии, потерями мускульной координации и вынужденным копированием поведения других людей.
В студенческие годы его дважды увольняли из-за нетрудоспособности.
Первая его работа в кофейном баре аэропорта Хитроу закончилась жалобами, что половина кофе остается в чашке, а другая проливается на заказчика. Вторая была в угловом доме со львами у станции Чариш-Кросс, где, наполняя сахарницы, Малькольм оставлял густые белые следы на столах и на полу — к неописуемой ярости ассистента менеджера.
И последнее воплощение Малькольма в качестве поп-звезды было поставлено под сомнение, когда Тревор Хорн обнаружил, что Малькольм физически неспособен держать ритм.
Однако, Малькольм рано развился в личность, которая научилась извлекать выгоду из своих недостатков. Заняв позицию «жизнь должна стать большим, чем она есть и пошли все на хуй» (несмотря на снобизм, его зачастую можно было глубоко смутить), он создавал впечатление, что своими гротескными манерами и физической неловкостью он намеренно показывает миру кукиш.
Таким образом он и творил вокруг себя ауру легенды — в известной степени это было легко в контексте арт-колледжей, где идея жизнетворчества (гений — это сама его жизнь в большей мере, чем его работы) была принята по крайней мере со времен Марселя Дюшана.
Самым великим и внушающим уважение качеством Малькольма было его умение извлекать пользу из любого бедствия. В конце концов история Секс Пистолз это крушение за крушением, разве что неподражаемо эксплуатируемые крушения, в итоге обернувшиеся, при абсолютном неравенстве сил, блистательной победой над здравым смыслом.
Но его вызывающе-чудаковатое поведение эксцентрика не всегда было продуктивным, во всяком случае пока Вивьен Вествуд не придала ему некое русло и пустила в практику, с ее чисто северной решимостью ПРЕУСПЕТЬ. (Точно так же как позднее это русло прокладывали помощники-продюссеры от Джеми Рида до Тревора Хорна).
Фактически в те чесвиккские дни 66-го Вивьен начала делать Малькольму серию эксцентрических костюмов, руководствуясь его «сумашедшими» идеями. Первым стал ярко-желтый «пиджак-котел» на несколько размеров больше (перед этим самой крупной портняжной экстравагантностью Малькольма был его вездусущий шарф из клетчатой шотландской шерсти). И именно Вивьен начала по малькольмовским проектам создавать украшения и продавать их в палатке на Портобелло-роад, чтобы слегка пополнить скудный бюджет — на жалованье учительницы младших классов Вивьен нужно было не только содержать себя и двоих детей (Бена от первого брака и Джо), но и добавлять стипендии Малькольма.
Вернемся к ученическим годам Малькольма.
Вслед за Чисвик Поли, Малькольм на короткое время задержался в арт-колледже в Челси, где сделал несколько впечатляюще-громадных конструкций.
В Челси он познакомился с политикой — через Стана, студента арт-колледжа, троцкиста по убеждениям и посредственного саксофониста. Затем в 1967 Малькольм был арестован вместе с Генри Адлером, южно-африканским экспатриантом, за попытку сжечь американский флаг. Они провели ночь на тюремном полу и после стали друзьями. Генри (пациент радикального психоаналитика Дэвида Купера) продвинул Малькольма в сторону еще большей радикальности, познакомив его с идеями Д. Д. Лена и преподав ему уроки в международной политике.
Генри находился на всех фронтах радикального искусства. Он познакомил Малькольма и ФВ с первой лондонской Лабораторией Искусств, где они посмотрели фильмы Кеннета Энджера, а также увидели живьем Ленни Брюса и Аллена Гинсберга и услышали (и против чего восстали) первые пробы в области психоделического рока.
Малькольм перебрался в арт-колледж Кроудон, где встретил и подружился с Джеми Ридом и Робином «Поп-музыкой» Скоттом. Между тем Малькольм и Вивьен переехали в Эйгбург Мэнсионс на Хакфорд-роад. Здесь они дали несколько незабываемых обедов. Вивьен готовила, накрывала на стол, мыла посуду и даже укладывала мальчиков спать, пока Малькольм обсуждал политику и искусство поочередно с Робином, Генри, Джеми, ФВ и другими. Все это было до Женских Прав.
Великий 68-ой пришел и ушел (см. дальше). Малькольм в конце концов сдал экзамены 2-ой ступени по предмету истории и был зачислен в престижный арт-колледж Голдсмит. Он и сейчас славится свободным стилем. Малькольм занялся там кино и фотографией.
В царстве интеллектуального терроризма, которое наступило после 68-го, Малькольм вдохновился Ситуационизмом. Высшей его точкой был свобоный фестиваль Голдсмита. Фестиваль был организован главным образом Лиз Мартин (первая феминистка, которую встретил Малькольм — блеск!) и Нилом Мартином (однофамилец). Малькольм однако сумел утвердить свою индивидуальность и получил много похвал, в то время как едва ли кто-то из разрекламированных групп смог показать себя — в результате вышло много хаоса, была вызвана полиция и случился легкий разгул страстей.
В Голдсмите Малькольм подружился с Элен, карлицей, которая появится в «Великом Надувательстве Рок-н-ролла». Элен тоже была из южноафриканских экспатриантов, и она стала подходящим для Малькольма компаньоном в его ночных вылазках. Малькольм, Элен и ФВ в стиле Заводного Апельсина проникают незваными на несколько элегантных вечеринок. На одной из них, в фешенебельной квартире в Хэмпстеде, Элен испортила несколько шедевров в стиле оп-арт, пока ФВ развешивал в ванной ситуационистсткие лозунги, а Малькольм разжигал маленький костерок в гостиной.
Финальным аккордом пребывания Малькольма в колледже Голдсмит стал его 16-мм фильм про историю Оксфорд-стрит; голос бабушки был за кадром. Фильм оказался слишком амбициозен и налицо было отсутствие результата; завершить его не удалось. Вместо этого Малькольм раздобыл где-то 8-мм пленку о летних каникулах преподавателей: пляжные сценки, игры в мяч и т.д. Все это он порезал на куски, наобум перемонтировал вверх-ногами, задом-наперед, в нарушенной последовательности и представил в качестве диплома. Руководитель диплома, не узнав своих коллег, заявил, что это потрясающе. Малькольм, однако, не дожидаясь штрафных санкций, удрал из Голдсмита, так и не получив диплома.
В это время Малькольм и Вивьен вместе с Джо и Беном переехали в крошечную квартиру с одной спальней на Ферлейдж-Корт близ Клапхам Коммон. Бабушка подыскала Малькольму квартиру в пяти минутах ходьбы от ее собственной. Нередко она присматривала за детьми, пока Вивьен торговала ювелирными изделиями. В бабушкиной квартире у Малькольма была своя комната, и он немало времени провел, не ограничивая себя в чтении — до «Государя» Макиавелли включительно.
В студенческие годы у Малькольма было достаточно очарования и еще больше щедрости. Уйму времени он потратил на свои чокнутые безрассудные проекты. Однажды в своем типичном приливе энтузиазма, он тайно (что оказалось крайне неблагоразумным) женился на иностранке (гречанке, если мне не изменяет память), чтобы обеспечить ей британское подданство. Никаких денег он не взял, просто сделал это за спасибо.
Закончив колледж в 72-ом, Малькольм внезапно очутился в нигде. Некоторое время он был как птичка на привязи, летающая по кругу. Вдруг он совершенно необъяснимым образом выкрасил прихожую их квартиры в черный цвет. И как-то днем его арестовали — он пытался стащить какую-то пустяковину из местной Вулвортской лавки.
Впоследствии он собрался.
Он снова взял себе фамилию Макларен и на деньги из пенсии бабушки, а также из сбережений родителей Вивьен, бывших владельцев магазина, снял заднюю часть дома 430 по Кингс-Роад и небольшую лавку под названием Гараж Парадиз.
В 1972 Малькольм и Вивьен вступили во владение собственностью. Вивьен бросила учительство, чтобы полностью взять в свои руки магазин.
В это время Малькольм открывает для себя, и практически заново, молодежную культуру. Окрестив свой магазин «Пусть Будет Рок», он превращает его в Мекку для тедди-боев (стиляг), где они покупают всякую одежду, безделушки, дешевые подержаные пластинки. Для исполнения соответствующей классики устанавливается старый проигрыватель и магазин превращается в тусовку для потерянных душ (таких как Стив Джонс и Пол Кук). Малькольм и Вивьен также создают свои проекты одежд для тедди-боев.
Постепенно разочаровываясь в культурном и политическом консерватизме своей клиентуры, Малькольм и Вивьен все больше уходят в ретро-стиль 50-х. Вдохновленный успехом «Ужасного Шоу Рок-н-Рол-ла», Малькольм также балуется музыкальными идеями Ноттинг Хилла и его бунтов 1958.
Магазин отнимает у Малькольма все время, и он крайне редко видит бабушку. Когда ее муж внезапно умирает, она погружается в уныние и сильно запускает себя. Из преданности к Малькольму она отказывается от помощи дочери. Как-то после долгого отсутствия Малькольм, забеспокоившись, решил ее навестить. Он нашел ее сидящей на кровати, запертой на засов. Она умерла от голода.
Мать Малькольма так и не простила ни его, ни Вивьен. Несколькими годами позднее Малькольм, уже увешанный панковской атрибутикой, вскочил в сабвей и вдруг оказался прямо напротив собственной матери. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова.
Общая мода начинает брать на вооружение его модели, но Малькольм чувствует усталость от 50-х и вдруг случайно наталкивается на каталог дамского белья магазина Уолтфамстоу. Каталог, необычно для тех времен, открыто рекламирует «скандальное и чарующее дамское белье». Малькольм меняет вывеску — теперь магазин называется «Секс» — раскрашивает интерьер флуоресцентной краской и развешивает лозунги из МАНИФЕСТА ПОДОНКА Валерии Соланас.
Затем, набрав добра в порно-магазинах Сохо для своих художественных идей, они с Вивьен постепенно собирают под своей крышей полный комплект вызывающе-эксцентричных фетишистских одежд, которые смотрятся уже вполне в стиле Панк Рока.
К тому времени Малькольм начинает ездить с деловыми визитами в США. Его стиль «тедди-бой» и секс-модели не имеют хода в английской консервативной атмосфере, зато Нью-Йорк становится поистине золотой жилой для Малькольма. Он восхищается показным развратом в районах голубых и извращенцев, и вдохновляется американским смачным весельем и их смекалкой. С этой точки зрения он всегда хотел жить в США.
В Нью-Йорке он впервые услышал и взял на вооружение название «Сексуальные Пистолеты» — так звали одну из нью-йоркских уличных банд.
За несколько лет магазин упрочил свою репутацию как источник костюмов и атрибутики для рок- и поп-звезд, и был взят под покровительство Игги Попом и New-York Dolls. Малькольм начал все дальше и дальше продвигаться в рок-круги, и в 74-ом даже пытался приложить руку к Нью-Йорк Доллз в качестве менеджера. Они, однако, оказались совсем неуправляемыми (Малькольм признавался ФВ, что они ушли в такой отрыв, что едва могли связать членораздельно два слова или отреагировать на слова — вместо слов Малькольм изъяснялся жестами, мычал и просто выталкивал их на сцену). Планы были расстроены, зато Малькольм увидел Ричарда Хилла, в чем ему крупно повезло: он взял от него торчащие цветные волосы и лохмотья, держащиеся на булавках. Идея была готова... Во время знакомства Малькольма с нью-йорской рок-сценой, амбиции его достигают пика: он решает создавать самую возмутительную рок-группу в мире. По возвращении в Лондон он начинает себе ее присматривать, навещает своих приятелей по арт-колледжу поделиться с ними мечтами о рок-группе, которая должна выйти на мировую сцену прямо из грязных порнофильмов. Отсюда уже непосредственно начинается история Секс Пистолз.
ОТ СИТУАЦИОНИЗМА К ПАНКУ
Поскольку идея и облик Пистолз во многом предопределены ситуационизмом, я расскажу историю этого движения как мне она известна[4].
Ситуационизм вырос из движения ранних 50-х под названием Леттризм, основанного румынским поэтом Исидором Исо, что-то вроде авангардного «верую ибо абсурдно». Леттристы утверждали — поскольку слово обанкротилось в современном мире, следует возвратиться к частным письмам. У Леттристов была тщательно разработанная концепция презрения к послевоенному обществу потребления, они высмеивали абсурдность социального порядка, стерильность культуры и банальность масс-культуры.
В 52-ом группа Леттристов сорвала пресс-конференцию, устроенную Ч. Чаплином в отеле Ритц. «Мы верим, — объяснили они, что единственное выражение свободы в наши дни — это разрушение идолов, особенно если они прикрываются именем свободы».
«Культура» была ругательным словом для Леттристов, впрочем так же как и «работа». Поэтому они изобрели особую форму искусства, «психогеографию». Они бродили по городу в течение дня или даже недели в одеждах, расписанных провокационными лозунгами — часто пьяные или под кайфом. Идея была такая: составить план секретных территорий города и отыскать в них подавленные образы желаний: примеры беспорядков, бунтов, безумия, игры, удивительных случаев.
В итоге Леттризм распался на две враждующие фракции, и в 57-ом на конференции европейских художников и архитекторов Гай Деборд с другими бывшими Леттристами объявили о создании Ситуационистского Интернационала. С честью неся свой титул «интеллектуальных террористов», они развернули едкую уничтожающую критику современной жизни. Они сплавили интуиции дадаистов и сюрреалистов внутри перспективы «марксизма без берегов» (неистово антисоветского и антимаоистского).
Оригинальное видение дадаистов (1915-22) должно было взорвать привычную картину мира прежнего искусства и вдребезги разбить его формы, но дадаисты попали к нему в плеч; сюрреалисты (1922) пытались схватить саму страсть, сняв с нее путы стесняющей реальности, и ниспровергнуть реальность магическим возможностям искусства.
Ситуационисты (СЮ) объединили оба видения, проповедуя то, что они называли СУПЕРЦЕПЦИЕЙ искусства. Они хотели творить «ситуации» внутри изменчивой жизни, используя безграничные возможности искусства. Выискивая неустойчивые участки культуры, знаки общего кризиса, они надеялись стать катализаторами катастрофы и столь решительно, что все «отступления стали бы невозможны».
У СЮ не было программы, как и пятилетнего плана. Они выступали только за неограниченную социальную автономию и необузданное самоудовлетворение. Их любимым чтением была «Алиса в Стране Чудес», а также Маркиз де Сад (прочитанный как революционер и борец с христианством в большей мере, нежели порнограф). Они отказывались примыкать к какому-либо массовому движению и считали, что это законное право художника — быть катализатором подавленных страстей. «Наши идеи, — провозглашали они, — есть уже в голове у каждого».
В 1966 группа ситуационистски настроенных студентов захватила власть в студенческом союзе Страсбургского Университета. Они сместили благопристойного чиновника («полицейского мысли») и распустили союз — все его фонды пошли на печатание и распространение возмутительного памфлета. Также по городу Страсбургу они расклеивали мятежные/непристойные комиксы.
В завершении судебной процедуры судья произнес речь, в которой осуждались эти «подростки, открыто порочившие репутацию своих коллег, профессоров, Бога, религии, духовенства, а также правительств и социальных систем всего мира». Более того, продолжил судья, «они отвергли все моральные и социальные запреты и цинично возводили в добродетели воровство и призывали к разрушению образования и запрещению любой работы и защищали тотальное ниспровержение ценностей и глобальную пролетарскую революцию во имя «непрекращающегося оргазма».
СЮ поблагодарили судью за его стиль и распечатали его тираду, пустив ее по миру.
Затем в 68 СЮ как лава из вулкана выплеснулся на парижские улицы: в результате едва не случилась революция. Парижские здания и метро были украшены СЮ лозунгами.
ЖИТЬ БЕЗ ОГРАНИЧЕНИЙ ИЛИ УБИТОГО ВРЕМЕНИ КУЛЬТУРА ЭТО ИЗВРАЩЕНИЕ ЖИЗНИ НИКОГДА НЕ РАБОТАЙ ПРЕДМЕТЫ ПОТРЕБЛЕНИЯ — ОПИУМ ДЛЯ НАРОДА ЭЙЯКУЛИРУЙ СВОИМИ ЖЕЛАНИЯМИ ЧЕМ БОЛЬШЕ ТЫ ПОТРЕБЛЯЕШЬ, ТЕМ МЕНЬШЕ ТЫ ЖИВЕШЬ ОНИ КУПИЛИ ТВОЕ СЧАСТЬЕ УКРАДИ ЕГО ЗАПРЕТИ ЗАПРЕЩАТЬ ЗНАНИЯ НЕОТДЕЛИМЫ ОТ ТОГО ЗАЧЕМ ТЫ ИХ ПОЛУЧАЕШЬ БУДЬ ЖЕСТОКИМ Я ОТДАЮ СВОИ ЖЕЛАНИЯ РЕАЛЬНОСТИ, ПОТОМУ ЧТО ВЕРЮ В РЕАЛЬНОСТЬ СВОИХ ЖЕЛАНИЙ ВСЯ ВЛАСТЬ ВООБРАЖЕНИЮ ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ БОГ СУЩЕСТВОВАЛ, ЕГО НАДО БЫЛО БЫ ЗАПРЕТИТЬ ИСКУССТВО УМЕРЛО - НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ К ЭТОМУ ТРУПУ.
Но, раз прославившись, СЮ впали в порочную практику внутренних разборок и оказались сокращенными до своего основателя, Гая Деборда. В итоге Деборд заявил, что ему претит подобная известность, и в 72-м распустил движение.
Но в каком-то смысле СЮ программа наполнила смыслом и влилась в ранние 70-е. Для Левого мышления их идеи и позиции уже не были периферийными, но центральными. Журнал Ж-П. Сартра ЛЕС ТЕМПС МОДЕРНЕ акцентировал главное: ситуационисты восстановили субъективный момент в революционной программе и над такими теоретическими абстракциями как классы поставили во главу угла нужды самих себя.
В мае 68 я (ФВ) учился в Сорбонне и участвовал в тех событиях. Дико возбужденный Малькольм делал усиленные попытки ко мне присоединиться, но планы его срывались из-за забастовок транспортных рабочих на суше, на море и в воздухе. Вместо этого Малькольм и Джеми Рид (будущий арт-директор Секс Пистолз) разжигали злобные сидячие забастовки в колледже Кроудон. Я вернулся в Лондон с СЮ-литературой, которая очаровала Малькольма и которую я ему переводил. Между тем, Джеми сразу после известных событий посетил Париж, где завязал контакты с нео-анархистами и СЮ-настроенными группировками[5].
Но если сами Секс Пистолз происходят из ситуационизма, то их особый сплав радикального задора и бурлескной ярости опосредован группой педантов-хулиганов, обосновавшихся в районе Лондона Ноттинг Хилл Гейт. Это был Кинг Моб (Король Черни).
В середине 60-х одним из немногих британских СЮ был Крис Грей — тихоголосый интеллектуал с аристократическими манерами, живший со своей печальноокой женщиной в Кембридж Гарден. Как-то в праздном настроении он похвастался, что один может созвать по крайней мере 30 обученных и закаленных в битвах уличных бойцов с Ладброк Гроув.
Прослышав о таком неожиданном повороте, Гай Деборд помчался через Ла-Манш произвести смотр гвардии. Смущенный Крис сопроводил его до дома некоего Дейва Вайса — они вломились к нему и обнаружили Дейва лежащим на софе с банкой экспортного пива, смотрящего футбольный матч.
Весь этот праздный вздор, а также односторонняя система связи с государством (6-дюймовый телик Дейва) быстро надоели Деборду, который пришел в ярость, когда Дейв проинформировал его, что вся партизанская рота — это он и его брат Стюарт. Осудив скромную библиотеку Дейва как идеологически подозрительную и разбросав книги по всей квартире, Деборд умчался в Париж. Крис Грей соответственно был изгнан из СЮ за гнусное политическое преступление лжи — СЮ настаивали на полной откровенности своих членов и особое отвращение питали к вранью.
Поэтому Крис, Дейв и его брат Стюарт (братья Вайсы были коренастые северяне и преподаватели арт-колледжа) основали группу Кинг Моб — они занимались анти-культурной деятельностью, громили ограды в Уимпи, портили работы художников жопализов и как-то публично поддержали Валерию Соланас, стрелявшую в Энди Уорхолла.
Положившись на свои мускулы (а также на две кувалды) они сравняли с землей небезызвестные «ворота LSE» (которые власти сознательно воздвигли у колледжа, чтобы ограничить туда доступ).
Это были высокообразованные люди. Дейв Вайс мог убедительно дискутировать о критике аллегории в экстетике Британского Романтизма. Или обоснованно рассуждать о подрывных аспектах поэзии Уильяма Блейка.
Группа Кинг Моб также объявила, что футбольные хулиганы это авангард рабочего класса Британии, и они обратят в свою веру Ангелов Ада, наркоманов с Пикадилли и бритоголовых. Здесь они набрали около 60 человек.
Видимо, Кинг Моб и были те, к кому стали тяготеть Малькольм и Джеми, пожиная плоды 68. Джеми вместе с Крисом Греем выпустили первое в Англии влиятельнейшее собрание ситуационистских граффити: ПОКИДАЯ XX СТОЛЕТИЕ (эта книга несомненно предвосхитила образность Пистолз).
Вот те влияния, идеи и позиции, которые, просочившись на Кинге Роад через лавку Малькольма и Вивьен, мало-помалу начали принимать форму одежд и декора магазина, и в конечном итоге, Секс Пистолз.
Эта трансформация не была умышленной; на несколько лет она невольно захватила многих людей, некоторые из которых постепенно исчезли со сцены. Более того, я подозреваю, что Малькольм относился к СЮ идеям не так серьезно, как Джеми. Но они РАБОТАЛИ и поэтому в некотором роде он — их продолжатель. И работали так здорово, что в самом конце именно они вели его часто против его желания и рассудительности Вивьен (более здравомыс-ленной).
Малькольм никогда не был мыслителем, но он легко поддавался силе и внутренней логике идеи. А Ситуационизм был одной из лучших идей в этом столетии. (ФВ).