Завтра – последний день пути

Завтра – последний день пути

11 июня 2002 года. Целинный (Калмыкия, Целинный район) – Троицкое (Калмыкия, Целинный район) – 42 км.

Завтра последний день нашего пути.

Караван идет по территории Целинного района и направляется в Троицкое.

На шее у Атамана звенит колокольчик, напоминая о любви к тем, за кого люди в ответе. Обнимая Яшку за шею, чувствую глубокую тоску. Лучшие эпизоды остались лишь в памяти, как о них рассказать?

Сегодня утром мы присутствовали на открытии ступы Просветления[120].

Там мы встретились с народным поэтом Калмыкии Давидом Никитовичем Кугультиновым. Он однажды сказал, что Калмыкия богата тремя бесконечностями: бесконечностью неба, бесконечностью степи и бесконечностью души калмыцкого народа. Все это мы испытали на пути каравана.

Давид Никитович дарил нам свои 80 лет.

Я не переставала удивляться тому, сколько благодати на нас сошло в Калмыкии. Люди готовы были отдать все, что у них есть. Они делились с нами пищей и кровом, дарили свои годы и духовное богатство.

Как хочется ответить такой же любовью!

Два месяца пути прошли как одно мгновение и как вечность.

Наши верблюды шли по степи, словно пели песню, они создавали картину жизни, выбирая лучшую дорогу.

Завтра я с удовольствием надену бишмек – длинное бордовое платье, черную просторную накидку и великолепный женский головной убор, сяду на Яшку и пропою с караваном лучшую песню.

Так же поступят и другие караванщики. Они наденут мужские национальные костюмы, и караван станет еще красивее.

Я думаю о наших верблюдах. Все наши верблюды еще молоды. К двадцати годам они станут зрелыми. Но независимо от того, попадут ли они в новый караван, эти животные навсегда останутся первопроходцами, участниками первого в России и в Европе каравана, состоявшегося в начале нового века и тысячелетия.

Караван встал на ночлег в нескольких километрах от села Троицкое.

Все взволнованы. Завтра мы завершим свой путь. Обсуждали, как будет выстроен караван при заходе в Элисту, как разместятся люди на лошадях и верблюдах.

Когда поздно вечером мы с Федором забрались в палатку, я спросила:

– Ты обратил внимание, что село называется так же, как раньше именовали твое родное?

– Да, это символично, – улыбнулся он.