«Паспортный» вопрос
«Паспортный» вопрос
Ещё 10 октября 1921 года политбюро в составе: Ленин, Троцкий, Зиновьев, Сталин, Каменев и Молотов среди прочих других рассматривало вопрос:
«19. О порядке отпуска за границу лиц (т. Троцкий)».
Лев Давидович Троцкий предложил нечто такое, что заинтересовало вождей, и они приняли решение:
«19. Поручить комиссии в составе тт. Уншлихта (с правом замены другим товарищем-коммунистом), Литвинова и Михайлова рассмотреть вопрос о порядке отпуска за границу, приняв во внимание порядок, принятый на Украине, и доложить в политбюро через неделю».
Не так уж важно, что именно через неделю доложила вождям эта комиссия. Главное, что бюрократический механизм был запущен, и в начале мая в центральных советских газетах было опубликовано «Постановление Совета Народных Комиссаров о выезде за границу граждан РСФСР и иностранцев». Седьмой его пункт гласил:
«7. Заграничный паспорт действителен для предъявления за границей в течение 6-ти месяцев со дня выдачи».
Заканчивался этот официальный документ так:
«13. Настоящее постановление ввести в действие с І-го июня 1922 года.
Заместитель председателя Совета Народных Комиссаров
А.Цюрупа
Заместитель управделами СНК В.Смолянинов Секретарь СНК Л. Фотиева
Москва, Кремль
10/V– 1922»
Паспорт, с которым Лили Брик ездила в Латвию, был выдан ей в сентябре 1921-го, стало быть, в июне 1922-го он был уже недействителен. Надо было оформлять новый.
Для любившего играть словами Маяковского это событие наверняка стало причиной очередных шуток. Прочитав в газете постановление Совнаркома, он тут же сказал, что теперь каждый, кто пожелает поехать за границу, должен это своё желание «согласовать» с ГПУ. Ведь в «Мистерии-буфф», с успехом шедшей в театре Мейерхольда, был даже персонаж такой, Соглашатель, который вмешивался в любую ситуацию, предлагая всем:
«– Надо согласиться!»
Но вернёмся к новому заграничному паспорту, который был так необходим Лили Юрьевне.
Запись о получении Лили Брик нового заграндокумента журналист Валентин Скорятин обнаружил (в советское ещё время) в архиве Министерства иностранных дел СССР и опубликовал в журнале «Журналист» фотографию: «оборотную сторону карточки к выездному делу Л.Ю.Брик».
По этому поводу Аркадий Ваксберг написал:
«Эту находку следует считать сенсационной.
Речь идёт о поистине ошеломительной записи, сделанной чиновником паркомипдела в «выездном деле» Лили – такое досье заводилось на каждого, кто подавал заявление о выезде за границу и кому выдавался заграничный паспорт. Заявление подано, сказано там, 24 июля (1922), паспорт выдан 31 июля. Хорошо и достоверно известно, что «обычным» гражданам с такой скоростью паспорта не выдавались и не выдаются».
Однако ничего экстраординарного в процессе получения Лили Юрьевной заграндокумента нет. Её просьбу зарегистрировали. Дата выдачи паспорта тоже попала в надлежащую графу. «Скорость» выдачи Ваксберга заинтриговала, и он написал:
«Объяснение этому феномену содержится в другой записи, сделанной в том же досье. В графе "Перечень представленных документов " записано: «Удостоверение ГПУ от 19/VII № 15073». И ничего больше! В графе «Резолюция коллегии НКИД» ссылки на какую-либо резолюцию нет. Вообще при наличии «удостоверения ГПУ» надобности в ней, естественно, не было…»
Наличие этой «находки» вызвало в своё время много волнений среди маяковсковедов. Ещё бы, ведь Лили Брик оказывалась самой настоящей гепеушницей. Те, кто был с этим категорически не согласен, пытались возражать. Но, как известно, документ можно оспорить лишь другим документом. А такого документа не было.
Впрочем, Ваксберг, хоть и назвал находку Скорятина «сенсационной», всё же засомневался, написав:
«Сомнительно, чтобы Лиля была штатным сотрудником, находившимся на официальной службе в ГПУ и пользовавшимся правом на получение служебного удостоверения…
А если всё это не было маскарадом? Если Лиля действительно служила (кем?) на Лубянке? Даже в этом случае представить своё удостоверение в другое ведомство как единственное основание для получения заграничного паспорта она могла лишь по указанию или хотя бы с согласия высокого начальства всё тех же спецслужб. Таким образом, круг замкнулся».
Попробуем разомкнуть его.
А разомкнув, увидим, что ничего сенсационного в находке Валентина Скорятина нет. Это в наши дни слово «удостоверение» означает служебный документ, удостоверяющий, что его владелец служит в каком-то ведомстве. А в 20-е годы прошлого столетия «удостоверением» называли любую справку, которая что-то «удостоверяла». Скорятин этого просто не учёл.
А между тем в уже приводившемся нами Постановлении Совнаркома (о выезде за границу граждан РСФСР и иностранцев) есть пункт, который гласит:
«2. Каждое лицо, желающее выехать за границу, подаёт о том заявление в установленной форме в Народный Комиссариат по Иностранным Делам с приложением удостоверения Государственного Политического Управления (ГПУ) НКВД, удостоверяющего об отсутствии законного препятствия выезду».
В книге воспоминаний Юрия Анненкова приводится даже образец такого «удостоверения», выданного писателю Замятину:
«Дано сие гражданину
Замятину
Евгению Ивановичу, р. в 1884 г.
в том, что к его выезду за границу в Германию со стороны Государственного Политического Управления препятствий не встречается.
Настоящее удостоверение выдаётся на основании постановления СОВНАРКОМА от 10 мая 1922 г.
Начальник Особого Отдела ГПУ – Ягода»
Номер удостоверения Лили Брик, полученного ею 19 июля 1922 года – 15073, у Евгения Замятина, которому такую же бумагу вручили 7 сентября, номер – 21923. То есть за половину июля, август и начало сентября гепеушники выдали 6850 удостоверений (или, если по-нынешнему, просто справок).
Итак, загранпаспорт Лили Брик получила, визы (в Германию и Великобританию) тоже были у неё в руках, и в августе 1922 года она покинула Владимира Маяковского, Осипа Брика и своего нового возлюбленного Александра Краснощёкова.
В книге Ваксберга этот момент описан с такой дополнительной подробностью:
«Перед тем, как отправиться в Лондон, Лили сумела достать немецкую визу для Маяковского и для Осипа. Немецкую – ибо с получением выездной советской проблем, видимо, не было: для друзей дома оказать такую услугу не представляло никакого труда».
Утверждение странное. Чекисту Осипу Брику и ставшему «чекистом особого отряда» Владимиру Маяковскому все необходимые визы и прочие документы выправляли специально обученные люди из соответствующего отдела ГПУ. Зачем же было нагружать этим делом уезжавшую Лили Юрьевну?
Янгфельдт в своей книге подключил к процессу доставания загранпаспортов ещё и Краснощёкова:
«Когда в августе 1922 года Осипу и Маяковскому понадобились заграничные паспорта для поездки в Германию, Лили посоветовала им обратиться именно к нему…»
Здесь с информированным Янгфельдтом вряд ли можно согласиться. Обращаться за паспортами к Краснощёкову, сотрудникам ГПУ Осипу Брику и Владимиру Маяковскому никакой необходимости не было. Скорее, Краснощёков, если бы пожелал прокатиться за рубеж, должен был просить их о помощи.
Всё происходило, надо полагать, совсем по другому сценарию. ГПУ поставило задачу: изобразить собиравшихся за рубеж Осипа Брика и Владимира Маяковского самыми обычными советскими гражданами, и Лили Юрьевна «изображала» их так в своих письмах.
Ещё одна любопытная подробность! Янгфельдт сообщает о письме Лили Брик, присланном из Берлина:
«15 августа она отправляет им нужные документы и пишет: если они сообщат в немецком посольстве, что больны, и что им нужно ехать на курорт Бад-Киссинген, то „вам должны очень скоро выдать визы“. „Болезнь“ была придумана для того, чтобы упростить бюрократическую процедуру, – ни о каком санатории речь не шла, что понятно из следующей фразы в письме Лили: „По дороге в Киссинген вы остановитесь в Берлине, где вам дадут возможность жить столько, сколько вам будет нужно“».
Всё понятно: Янгфельдт черпал информацию из Лилиного письма, хотя, как мы ещё не раз сможем убедиться, никакой достоверной информации в её письмах нет. Они предназначались, главным образом, для перлюстраторов, которым по долгу службы эти послания предстояло читать.
Для сотрудников ГПУ получение зарубежных въездных виз давно уже было чётко отлаженным делом, поэтому с лукавым притворством изображать себя больными Брику и Маяковскому совершенно не требовалось.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.