4. Об ультрадемократии в войсках

4. Об ультрадемократии в войсках

Линия на создание советов представляла собой левый уклон в области строительства власти. Подобно этому, ультрадемократия в военном деле явилась левачеством на практике командования и управления армией. Под такой ультра демократией подразумевается концепция, заключающаяся в том, чтобы в командовании и управлении армией воины пользовались равными правами без различия в рангах. Другими словами, эта идея требует чрезмерной уравниловки во всех сферах военной деятельности и абсолютизирует ее.

Завершив поход в Южную Маньчжурию, мы вернулись в Ванцин. Руководя работой партизанского отряда, мы впервые заметили, что в рядах бойцов партизанского отряда существует ультрадемократия. В то время такой загиб только лишь начинал давать о себе знать и пока еще не оказывал серьезного влияния.

Но, возвратившись в Ванцин после рейда в уездный центр Дуннин и знакомясьс работой партизанского отряда, мы узнали, что эта ультрадемократия, пустившая недавно первые ростки, теперь начала приобретать четкие формы, проникла в систему командования армией и готова ввергнуть ее в состояние паралича.

Первый сигнал об опасности со стороны этой ультрадемократии раздался осенью 1933 года в Дахуангоу уезда Хуньчунь.

Дахуангоу было центральным партизанским районом в Хуньчуне и местом, где посланец Коминтерна Пань был убит Пак Ду Намом. Именно здесь одновременно погибло 13 храбрецов из Хуньчуньского партизанского отряда, участвовавшего в рейде в Дуннин, что вызвало глубокую скорбь населения всей Восточной Маньчжурии.

Товарищи из Хуньчуня возвратились в партизанский район после собрания в Лоцзыгоу, где подведены итоги боевых действий. Отмечали здесь осенний праздник чхусок в одном отдаленном домике поселка. Необходимо было хотя бы на короткое время снять дорожную усталость. И на второй день после праздника бойцы целый день отдыхали, выставив часового. Японский же гарнизон, получив агентурные сведения о сложившихся обстоятельствах, окружил ночью этот особняк и нанес внезапный удар.

В подобной обстановке лучше всего определить слабое звено противника и, нанеся контрудар, быстро вырваться из кольца окружения. Но для того, чтобы принять такое решение, командиру следует точно знать обстановку и вовремя отдать необходимые распоряжения. Однако командир роты, возглавлявший отряд, был не вправе этого делать. В отряде оказался довольно опытный командир, такой, как О Бин. Но его слова не возымели никакого влияния. Ведь он, работавший в свое время заведующим военным отделом уездного парткома, был разжалован в рядовые приверженцами «левого» уклона.

В те времена леваки, засевшие в руководстве вышестоящей парторганизации, не позволяли командирам самостоятельно принимать решения по военным вопросам. Они настаивали на том, чтобы все без исключения проблемы, связанные с любой военной операцией, обсуждались на собрании и решались коллективно по принципу большинства голосов. Это требование стало железным законом, который никто не вправе был нарушить в ходе командования войсками. Не трудно понять, что это связывало командиров по рукам и ногам, так как они не могли самостоятельно даже шевельнуть пальцем. Командиры не принимали решений не потому, что бездарны, а потому, что были парализованы их функции грузом ультрадемократии в армии.

Перед лицом смерти, когда враги вплотную приблизились к дому с винтовками наперевес, находившиеся в окружении партизаны все еще продолжали бесплодное обсуждение вопроса — отражать натиск противника или же совершить попытку вырваться из окружения. Некоторые бойцы, обладавшие способностью творческого мышления, резко заявили, что этот пустой разговор может только привести к гибели всех, и предложили немедленно вступить в бой, но люди, зараженные болезнью ультрадемократ и и, категорически отвергли их предложение: мол, нельзя начинать бой, пока нет решения собрания.

На самом же деле, поступая так, они совершали преступный акт самоубийства. Болтовня в окруженном доме повлекла за собой разгром партизанского отряда, попавшего в западню. Да это и понятно. Пока продолжалось обсуждение, сопровождаемое пустозвонством, враги начали завершающую атаку. Только после этого партизаны прекратили собрание и приступили к бою.

Град пуль противника вывел из строя 13 партизан. Лишь несколько бойцов чудом уцелели среди груды трупов. Один из них прибежал ко мне в Ванцин с завещанием О Бина и рассказал подробности гибели своих товарищей. Среди погибших оказались Бай Жилин и О Бин.

По словам партизана из Хуньчуня, О Бин получил сквозную рану в живот и из него высыпались кишки. Он, не обращая внимания на страшную боль, прежде чем испустить дух, просил его, того партизана, которий вылез из трупов:

— Я не имею права приказывать вам. Но как член партии очень прошу вас непременно доложить товарищу Ким Ир Сену о случившемся сегодня.

Получив эту весть, я проклинал сторонников такой ультрадемократии, всех догматиков, внедряющих ее вслепую в ведение боевых действий. Если не было бы влияния этого зла, бойцы из Хуньчуньской роты могли бы своевременно прорвать кольцо окружения и предотвратили бы тем самым трагическую гибель бойцов.

Все 13 храбрецов были нашими незабываемыми соратниками, с которыми мы принимали участие в рейде в уездный центр Дуннин, вместе преодолевая смертельную опасность. Когда мы уходили из Дуннина после завершения операции, товарищи из Хуньчуня, находившиеся в составе заградительного отряда, говорили о том, как славно дрался Ванцинский отряд. Они наперебой пожимали мне руку, поздравляли и качали меня.

На траурной церемонии по погибшим соратникам эти боевые товарищи говорили горькие слова прощания.

Храбрые мужчины, обладавшие пламенной революционной страстью и верным товариществом, погибли в одну ночь. Меня охватила невыносимая досада и обида. Среди этих тринадцати О Бин был самым дорогим моим соратником и товарищем. Я установил с ним дружеские отношения по рекомендации Чхэ Су Хана, когда мы вели работу по освоению этой «целины» — района шестиуездных городков Кореи. Когда Чхэ Су Хан учился в Тэсонской средней школе в Лунцзине, О Бин ходил там в Тонхынскую среднюю школу. Обе эти школы были настоящими кузницами общественных деятелей и кадров движения за независимость. В Лунцзине они вместе участвовали и в ученическом движении.

О Бин вместе с Чхэ Су Ханом присутствовал на Гуншуйдэском и зимнем Минюегоуском совещаниях, проходивших по нашей инициативе, активно участвовал в обсуждении вопроса о разработке курса на вооруженную борьбу.

Насколько я помню, О Бин и Чхэ Су Хан пригласили меня в Чонсон в мае 1931 года. Чонсон был родным краем Чхэ Су Хана. Свеж в памяти, словно это было только вчера, тот день, когда вместе с ними я тайком переправился через реку Туман на судне и вошел впервые в село Синхын. С глубоким волнением мы любовались красотой той местности — ивовыми дамбами, утопающими в зелени, местом расположения старинной крепости и долго разговаривали о будущем Родины.

Весной того же года за Северными воротами села Синхын я встретился с О И Соном — отцом О Бина, который руководил Антиимпериалистическим союзом Чонсона. Он арендовал землю в Чатяогоу уезда Яньцзи, еле сводил концы с концами. Затем переселился с семьей в село Синхын, когда сын встал на путь борьбы как профессиональный революционер. Вскоре дом О И Сона превратился в явку, обеспечивающую связи отрядов АНПА района Ванцина со всеми подпольными революционными организациями в уезде Чонсон.

Каждый раз, когда я посещал село Синхын, в доме О Бина готовили куксу. Майский весенний праздник тано 1933 года мы тоже отметили в этом доме. Тогда О И Сон сходил даже на Пхунгеский рынок, находившийся в 12 километрах от села, и купил там муку гречихи, чтобы приготовить к обеду куксу, разбавленное холодным бульоном. Ведь по вкусу это напоминало пхеньянское холодное куксу,

По сей день не могу забыть счастливый эпизод. В тот праздничный день мы нашли для семьи О И Сона, испытывавшей большое затруднение из-за нехватки питьевой воды, источник во дворе дома и соорудили неглубокий колодец. Я усердно, с сыновним чувством, орудовал лопатой вместо О Бнна, который в то время с головой окунулся в вооруженную борьбу в районе Хуньчуня.

Когда я встретился с О Бином в Лоцзыгоу перед рейдом в Дуннин, мы с удовлетворением вспоминали о том, как его отец в селе Синхын угощал нас куксу из гречихи в майский праздник тано. Слушая мой рассказ, О Бин остался очень доволен. Хотя он, руководивший военным отделом в Хуньчуне, был разжалован в рядовые, но не пал духом и не унывал. Когда я утешал его воодушевляющими словами, он отвечал:

— Как видите, я остаюсь таким же жизнерадостным человеком. Пусть О Бин, ответственный за военное дело, разжалован в рядовые, но он не станет из-за этого Ким Бином или Пак Бином. Впрочем, больше не хочется продолжать работу в Хуньчуне. Думаю после рейда в Дуннин послать просьбу в вышестоящий орган о переводе в Ванцин. Как ваше мнение, товарищ командир?

— Приветствую твое решение, О Бин. Но надо тебе знать, что и в Ванцине сколько угодно леваков, готовых приклеить тебе ярлык «минсэндановца», — ответил я.

— Неужели?

— Да, и в Ванцине заметно влияние левачества.

— Все-таки, кажется, легче будет у меня на душе, когда буду поближе к вам, товарищ командир. Так или иначе, я переведусь в Ванцин во что бы то ни стало. У О Бина слова не расходятся с делом!

Когда мы занимали Сишаньский форт, О Бин с гранатой за пазухой смело ринулся вперед, открывая проход для атаки. Этот его подвиг получил достойную оценку, когда подводились итоги боевых действий.

Когда отряды расставались в Лоцзыгоу после битвы, О Бин вновь выразил свою непоколебимую решимость перевестись в Ванцин. Он сказал, что эта его решимость еще более окрепла, когда он увидел, как бойцы из Ванцина, захватив Сишаньский форт, штурмовали уездный центр Дуннин.

Конечно, я обещал ему оказать помощь. Но я не успел выполнить свое обещание, как поступила в Ванцин скорбная весть о его гибели в бою. Весной погиб Ли Гван, летом пал трагической смертью Пань, а теперь вот ушел от нас О Бин, так и не добившись осуществления заветной мечты.

Трагическое сообщение о гибели 13 храбрецов, в том числе О Бина, было для меня словно гром среди ясного неба. После этого я возненавидел эту ультрадемократию в армии. Одно упоминание о ней вызывало у меня дрожь и ненависть. Я ни в коем случае не допускал ее проявления в отряде.

Мы относились к ней с таким отвращением и настороженностью потому, что она представляла собой вредную идейную тенденцию, которая не приносит революционной практике никакой пользы.

Мы и сейчас считаем абсолютно оправданным принцип обсуждения на партийных собраниях всех вопросов, связанных с военными операциями, и приветствуем то, что творческая инициатива масс отражается в подготовке к той или иной военной операции с помощью парторганизации. Но никогда не допускаем, чтобы подобная коллективность ущемляла права командира, отвечающего за управление войсками.

Однако ультрадемократия, наблюдавшаяся внутри армии в начальный период антияпонской войны, под видом коллективности ущемляла права командиров и порой парализовывала систему командования и управления войсками во время операции.

Тогда в армии при разработке военной операции или перед боем с целью выявления творческой инициативы партийных масс созывали собрания партийных групп, ячеек и заседания комитетов партии, а также проводили общевойсковые собрания, выполнявшие функции нынешних общих собраний личного состава. Притом все это нужно делать обязательно с учетом обстоятельств. Но леваки, абсолютизировавшие ультрадемократию в войсках как наполеоновский кодекс, настаивали на безоговорочном обсуждении всех военных вопросов на собраниях организаций различных степеней и на общевойсковых собраниях, не взирая ни на какие обстоятельства и без каких-либо исключений.

Например, проводили сначала собрания партгрупп, когда революционная армия планировала нападение на Н-ский город. При этом сохранялось в тайне название этого города. Составив схему штурма, сперва обсуждали и решали, нужно ли атаковать этот объект или нет; если нужно, то каким методом атаковать. Когда на собраниях групп признавали необходимость вести бой, определяли возможность победы и разрабатывали конкретный план операции, все повторялось на общих собраниях ячеек. Вопрос обсуждался по тому же самому принципу. А затем принимали план путем голосования поднятием рук. В конце концов проводилось общевойсковое собрание. И на этом собрании обсуждался тот же вопрос в том же порядке, какой существовал на собраниях групп и ячеек. Если между собраниями всех инстанций была разница, то она заключалась в том, что на последнем могли участвовать в обсуждении вопроса беспартийные воины. Принимали решение: будем штурмовать Н-ский город, что позволит разрешить многое в политическом и военном отношениях, потерь не будет, жертв будет меньше; операция пройдет по такому-то плану, а победить вполне возможно. Потом отдавался боевой приказ и согласно ему производился штурм Н-ского города.

Создавалось от этих собраний впечатление: на повестку дня ставят вопрос вдруг, словно бросают в озеро камень. И собравшиеся стремились прийти к нужному выводу умом многих людей. А в результате возникали бесконечные дискуссии о необходимости и возможности проведения операции, о ее предполагаемом исходе. Благодаря господству такой ультрадемократии все воины приобрели равное право голоса и каждый становился выдающимся оратором. Появлялось немало любителей громко и без конца высказывать свои мнения. А тем временем, пока шла говорильня, происходило изменение обстановки у противника, а в результате шел насмарку весь план операции, с такими усилиями обсужденный и принятый на собраниях различных инстанций. А нередко, в случае ведения боя по такому плану, революционной армии приходилось нести большие потери вследствие изменившейся обстановки, которая не была учтена.

В свете рассматриваемого вопроса событие в Дахуангоу, стоившее жизни 13 храбрецов, можно считать типичным примером пагубного влияния ультрадемократии в армии. С другой стороны, она нашла свое выражение в настоятельных требованиях чрезмерного равноправия и уравниловки под предлогом демократии в революционной армии.

Проявление подобных настроений не обошли стороной и наши отряды.

Как-то раз я вместе с заведующим военным отделом уездного парткома Ким Мен Гюном посетил казарму 1-й роты для ознакомления с ее жизнью. Как раз в этот день командир роты подметал метлой двор вокруг казармы, а политрук вместе с бойцами колол дрова в одной стороне двора. Я невольно улыбнулся при виде такой картины, наглядно демонстрирующей благородный дух единства начальников и подчиненных. Однако заведующий военным отделом Ким Мен Гюн почему-то весьма равнодушно отнесся к увиденному.

— Приятно смотреть, как командиры подают личный пример, — сказал я. Но лицо Ким Мен Гюна по-прежнему оставалось равнодушным.

— Давайте и мы вместе с ними начнем подметать двор!

После этих слов я зашагал в сторону казармы, чтобы взять метлу, лежавшую в углу двора.

Тут Ким Мен Гюн незаметно дернул меня за руку и сказал:

— Сейчас я покажу вам одну интересную сценку. Он приказал дежурному немедленно позвать к нам командира роты и политрука.

— Сейчас время утренней уборки, — ответил тот сразу же после получения распоряжения.

— Приказываю вызвать и не болтайте ничего лишнего! — жестко заметил заведующий военным отделом.

Но дежурный не унимался.

— Тогда учтите, что командир роты и политрук будут подвергнуты критике на общевойсковом собрании.

Я потихоньку спросил Ким Мен Гюна, что означает ответ дежурного.

— Это значит, что командир роты и политрук равноправны с бойцами по человеческим достоинствам. Так что начальники тоже обязаны заниматься уборкой, отложив все дела назад, когда наступает время уборки.

Этот разговор происходил в тот период, когда ультрадемократия в армии находилась еще в зачаточном состоянии.

Позже аналогичная, сугубо механическая уравниловка была распространена и на военные действия партизанских отрядов. Поэтому какое-то время система командования войсками была парализована.

Разумеется, можно утверждать, что все люди, все воины равноправны в тех случаях, когда речь идет о человеческом достоинстве. Однако в такой революционной армии, как антияпонский партизанский отряд, а затем и сегодняшняя Народная Армия, всем военнослужащим определены самые различные поручения согласно их служебным обязанностям. Один должен командовать ротой, другой — взводом, а третий — отделением. По степени ответственности за выполнение задания и своих обязанностей установлены взаимоотношения начальников и подчиненных в революционной армии. Командир роты является начальником командира взвода, командир взвода — начальником командира отделения, командир отделения — начальником для всех рядовых солдат. Устав, регламентирующий воинскую службу в революционной армии, определяет: все нижестоящие военнослужащие обязаны безоговорочно подчиняться приказам и распоряжениям своих вышестоящих начальников. Без этого нельзя ни командовать, ни управлять войсками, нельзя поддерживать железную воинскую дисциплину в частях и подразделениях. Устав военной службы в антияпонском партизанском отряде полностью отражал волю коллектива воинов и требовал от командиров сознательного его соблюдения. Однако «левые» оппортунисты игнорировали отношения между начальниками и подчиненными, определенные в уставе военной службы в антияпонском партизанском отряде. Это вело к разрушению армейского организма, к крушению моральных устоев антияпонского партизанского отряда, считавшего жизненно важными дисциплину, порядок и единство командиров и бойцов. В армии ультраравноправие утвердилось в форме ультрадемократии и сразу же вызвало отрицательные явления. Нижестоящие под предлогом равноправия перестали уважать вышестоящих начальников, выдвинутых ими же самими. Бывало, рядовые стали небрежно относиться к командирам, начинали торговаться при получении приказов начальников без всяких на то оснований.

Если нижестоящие воины не отдают честь вышестоящим, если они говорят с ними запанибрата, обращаясь на «ты», к тому же ставят под сомнение отданные начальниками приказы и распоряжения, то это уже не армия, а сброд. Вряд ли можно надеяться, что в такой армии будет культивироваться благородное товарищество, единство идей и воли командиров и бойцов, которые проявляются во взаимной выручке в смертельно опасной обстановке. Вряд ли командир сможет сделать свой отряд железной когортой бойцов, где все произносят в один голос, шагают «в ногу», делают все на одном дыхании.

Ультрадемократия в армии нашла свое выражение и в требовании к командирам действовать в бою так же, как и все бойцы. Поговорка «Неодинаковые бычьи рожки да монашеские четки» подсказывает простую истину: во всяком деле есть своя определенная доля для каждого. Если истолковать эту истину, то выходит, что на поле боя обязанности командира отличаются от обязанностей рядового бойца. Казалось бы, это азбучная истина, понятная даже маленькому ребенку.

Но тем не менее сторонники армейской ультрадемократии требовали от командиров во время атаки идти впереди боевых порядков, а при обороне заниматьместо на первой оборонительной линии и стоять насмерть. Подобные требования мешали командирам выполнить в полной мере свои должностные обязанности по руководству боем. Люди, призванные комплексно командовать боем с наблюдением за боевой обстановкой постоянно и всесторонне, находясь и действуя вместе с бойцами на передней линии, не могли управлять как следует войсками соответственно сложившейся обстановке.

Конечно, не исключены случаи, когда командир, находясь в первых рядах, ведет бойцов за собой в атаку, воодушевляет их, обходя траншеи и окопы под градом вражеских снарядов. Так может быть и в том случае, когда отряд попал в тяжелое положение, нужно преодолеть трудности и создать благоприятную для него ситуацию, а для этого необходим личный пример командира. Он, командир, безусловно, должен воодушевить бойцов на подвиг в боях с врагом, находясь на передней линии. Но все зависит от обстановки. Нельзя под предлогом личного примера всегда поступать по шаблону, без учета сложившегося положения,

В те годы во время разбора совершенных боевых операций часто превозносили и расхваливали командиров, которые бросали свои командные пункты и действовали заодно с бойцами, шагая впереди боевых порядков во время атаки. Бойцы, как бы соревнуясь, восхищались своими начальниками. Нередко можно было услышать: командир нашего взвода, мол, руководит боем, стоя на высоте во весь рост, невзирая на град пуль; командир-де нашей роты первым ворвался во вражескую траншею, оставив бойцов далеко позади; нигде нет больше такого командира, как наш комбат, онемело ведет рукопашную, врываясь на вражеские позиции.

Благодаря созданной атмосфере подобные примеры распространялись по всем партизанским отрядам Восточной Маньчжурии. Брала верх тенденция безрассудных действий командиров взводов, рот и батальонов. Они первыми вторгались в глубину вражеских позиций, как говорится, «в одиночку на коне с копьем наперевес», уйдя с командного пункта, вместо того чтобы тщательно следить за всем ходом развития боя на указанном в боевом уставе посту и принимать решения о направлении дальнейших действий отряда. Вследствие подобных тенденций в первый период антияпонской войны в партизанских отрядах гибло множество командиров, и прежде всего такого основного звена, как взвод и рота.

И в Ванцине появились многие мастера, склонные нападать на врага «в одиночку на коне с копьем наперевес». Такими мастерами явились Ким Чхор, Ким Сон Хен, Ли Ын Ман и другие командиры. Ким Чхор и Ким Сон Хен ринулись первыми на врага и палиот пуль, а Ли Ын Ман получил рану в ногу, воюя в авангарде. Чвэ Хен и Чо До Он из Яньцзибыли мастерами атаки, известными всей Восточной Маньчжурии. И разведку они вели сами, не поручая ее бойцам. Это были скорее наивные авантюристы, готовые идти на риск, словно ученики средней школы, чем военные командиры. Чо До Он оказался известным сорвиголовой, рожденным Яньцзиским партизанским отрядом. С давних пор в районе Яньцзи называли его «трубач Чо», потому что он искусно изображал звук трубы. Он стал человеком, который повсюду привлекал к себе внимание людей из-за этого прозвища.

Люди так извалиего «трубач Чо» вместо настоящего имени, причем не только в период, когда он стал солидным человеком и уже давно перестал трубить ртом, но даже тогда, когда он стал седым стариком. Это было выражением симпатии людей к борцу Чо До Ону, который неизменно шел впереди под градом пуль в антияпонской войне. Люди звали его всю жизнь «трубач Чо», и дело дошло до того, что ему становилосьстранно и непривычно, когда кто-то называл его настоящим именем «Чо До Он» вместо прозвища.

Однажды незнакомый человек посетил его дом испросил у ворот:

— Это ли дом товарища Чо До Она?

— В этом доме живет не Чо До Он, а «трубач Чо». Это дом «трубача Чо», — ответил он не особенно почтительно, ошеломив гостя своими словами. Вот так любил он свое прозвище, данное ему боевыми друзьями в годину антияпонской войны.

Если бы Чо До Он не умер, а остался в живых, я тоже вспоминал бы его в своих мемуарах, употребляя прозвище вместо настоящего имени, которое нравилось людям,

Чо До Он, не умевший писать как следует даже имена своих родителей, уже лохматым парнем начал учиться корейскому алфавиту, таблице умножения и «детской хрестоматии» в вечерней школе. Едва он научился грамоте, как сразу же принял участие в жизни организации, вступил в партизанский отряд, а позже выполнял трудные обязанности командира роты.

И после назначения командиром роты Чо До Он оставался чрезвычайно смелым солдатом. Он непосредственно наблюдал за положением противника, подбираясь вплотную к вражескому форту. А уже потом отдавал приказ о штурме и первым стремительно бросался вперед.

Когда Чо До Он произвел разведку среди белого дня под носом у врагов и захватил сразу много оружия, совершив налет на отряд самообороны, леваки громогласно приветствовали и рекламировали его подвиги на различных собраниях и в официальных документах. Причем столь односторонняя пропаганда вовсе не учитывала того факта, что этому человеку как командиру не следует так безрассудно рисковать своей жизнью. Так или иначе, но благодаря такой пропаганде Чо До Он стал пользоваться широкой популярностью как «вояка», известный почти всей Восточной Маньчжурии.

И во время битвы под Дадяньцзы Чо До Он ринулся на вражеский пулемет, находясь впереди боевых порядков, и получил в этом бою смертельную рану. Он так приблизился к пулемету вплотную, что вражеская пуля попала ему в живот и вышла через спину. Чо До Он чудом уцелел, но лечился целых шесть лет в госпитале. Он так и не смог больше вернуться в свою роту, которую так любил.

Чо До Он лежал в больнице в то время, когда антияпонская вооруженная борьба велась крупными отрядами и одерживала одну победу за другой, распространяясь на Южную и Северную Маньчжурию, а также на Корею. Корейская Народно-революционная армия стала легендарными вооруженными силами, известными всему миру, а ее справедливая борьба — факелом, несущим свет угнетенным народам всего мира. Антияпонская война требовала опытных военных кадров, способных командовать новыми дивизиями и полками, а также выдающихся полководцев, закаленных в битвах.

Если бы Чо До Он не стал инвалидом войны, терявшим боевую способность, он совершил бы еще немало ратных подвигов в период невиданного подъема антияпонской борьбы. Леваки не обращали внимания на безопасность командиров до тех пор, пока не была преодолена ультра демократия в армии. Лишь несколько позже в полках и дивизиях были созданы комендантские отряды, призванные охранять жизнь командиров.

Ультрадемократия нашла свое выражение также и в уравниловке при наградах и наказаниях личного состава революционной армии. В антияпонском партизанском отряде была установлена система наград и наказаний в качестве одного из мероприятий по укреплению боевой мощи отрядов. Награждались те, кто показал пример в бою, в боевой подготовке и в повседневной жизни. А наказания получали бойцы, серьезно нарушившие устав военной службы. Были учреждены разные награды и разные наказания в зависимости от значимости как подвигов, так и ошибок,

Игнорируя все это, приверженцы ультрадемократии в армии инспирировали общественное мнение для того, чтобы узаконить уравниловку при наградах и наказаниях, и даже оказывали определенное давление. Они разглагольствовали, что, мол, несправедливо дать одному бойцу награду 1-й степени, а другому — 2-й степени. Ведь они состояли в одном отделении, выполняли одинаковые задания. Еще: правильно ли, дескать, объявлять одному предупреждение, а другому-выговор, когда они допустили одни и те же ошибки?

Это была сюрреалистическая позиция, не отвечающая главной цели — награждать по заслугам и не давать спуска виновным в интересах усиления боеспособности армии. Словом, ультрадемократия в армии представляла собой вредную идейную тенденцию, тормозившую наши усилия и стремление непрерывно выявлять военные и морально-политические преимущества антияпонского партизанского отряда, неуклонно и победоносно наращивать вооруженную борьбу против японских захватчиков.

Без своевременной ликвидации подобной идейной тенденции все командиры антияпонских партизанских отрядов рано или поздно превратились бы в марионеток, а партизанские отряды — в сброд анархистов, где нет различия между начальником и подчиненным, нет грани между командиром и бойцом, а в конце концов он разложился бы изнутри.

Ультра демократия в армии, в какой бы форме она ни проявлялась, была оппортунистическим идейным течением, основанным на мелкобуржуазной идеологии. На самом деле это была своего рода анархическая тенденция, не имевшая ничего общего с революционными идеями рабочего класса.

Анархизм как отражение мелкобуржуазной идеологии берет свои идейные истоки из оголтелой ненависти к власти вообще, а также из сопротивления политической власти буржуазных правителей в частности. Он превозносил самые крайности демократии, свободы, своеволия, пытался вызвать в обществе анархический хаос и беспорядки.

Некоторые экстремистски настроенные идеологи, впитавшие в себя тревожную психику мелкобуржуазных кругов, разорившихся экономически и бесправных политически, постоянно находившихся подгнетом крупного капиталистического производства и политической диктатуры буржуазии, намеревались подбить массы к выступлению против любой власти вообще. Их главным мотивом стали разгром политической власти класса капиталистов насильственным путем и замена ее анархией.

Так называемые теории анархизма, нашедшие свое выражение в крайней ненависти французского мелкобуржуазного идеолога Прудона и русских теоретиков анархизма Бакунина и Кропоткина к политической власти, а также в их безрассудном требовании социального равноправия, получилистрогуюоценку истории как вредные идейные течения. Ведь эти идейные течения мешают организовывать и энергично поднимать трудящиеся массы на борьбу против гнета капитала, а в тех странах, где уже была свергнута диктатура эксплуататорских классов, не позволяют защищать завоевания революции и создавать новый, подлинно народный и демократический строй и новую жизнь. Однако такая анархическая идейная тенденция в течение определенного времени создавала в мелкобуржуазных кругах иллюзии в отношении крайней демократии и безграничной свободы, а, следовательно, получила известное распространение в странах и регионах, где не была развита достаточно крупная капиталистическая промышленность и господствовали мелкобуржуазные, крестьянские идейные взгляды. Именно в этом одна из главных причин того, что многие полагали, будто анархизм играет определенную роль в борьбе с капитализмом.

Среди партий рабочего класса нашлась в свое время партия, вовлекшая анархические силы в борьбу засвержение помещичьебуржуазной реакционной власти. Широко известно, что в период гражданской войны Советская власть осуществляла сотрудничество с бандой батьки Махно — группой отъявленных анархистов Украины.

Еще в начальный период, когда в антияпонских партизанских отрядах подняла голову армейская ультрадемократия, анархическая тенденция, будучи своего рода политической концепцией, картинно демонстрирующей революционность определенных общественных кругов, в частности, мелкобуржуазных, причиняла весьма чувствительный вред революционной теории и практике рабочего класса.

Впрочем, ультрадемократия проявлялась не в одной только анархической тенденции. Действия ревизионистов, появившихся в международном рабочем движении, тоже напрямую связаны с крайней демократией. Под вывеской демократии они поощряют буржуазный либерализм, анархизм, недисциплинированность, неразбериху и тем самым вызывают общественный хаос и своеволие. Исходя из этой точки зрения, нам приходится делать вывод что между буржуазной ультрадемократией и анархизмом всегда существует идейная общность.

Если ультрадемократия проникает в военную область, то она в конечном счете влечет за собой анархическую неразбериху. Если бы не была вовремя ликвидирована ультра демократия в армии, то она смогла бы стать причиной непредвиденных последствий в строительстве партизанской армии и в проведении военных операций, создала бы немало препятствий на пути развития революционного движения в целом.

Когда мы решили ликвидировать ультрадемократию в армии и развернули борьбу с ней, в Шилипине состоялось совещание командиров и комиссаров партизанских отрядов Восточной Маньчжурии, на котором была подытожена работа, проведенная в течение полутора лет после создания партизанских районов, и были приняты меры по их обороне от намечавшейся крупной карательной операции противника.

На совещании я встретился с Ким Иль Реном и Ким Чжон Рёном. Первый из них был начальником Аньтуского партизанского отряда, а второй — его комиссаром. Из уезда Хэлун прибыли командир партизанского отряда Чан и его комиссар Чха Рён Док, из уезда Яньцзи — главный начальник партизанского отряда Чу Чжин, командир Пак Тон Гын и комиссар Пак Кир. На совещании присутствовали также товарищи из Хуньчуня, но, к сожалению, их имена не сохранились в памяти. Собравшиеся обсудили вопрос о преодолении ультрадемократии в командовании и управлении отрядам и. Мы утверждали при этом: главное в управлении партизанскими отрядами — воля командира и поддержание строгой централизованной дисциплины и порядка, метод командования и управления отрядами — опережающее проведение политической работы.

В отряде должно стать четким и безусловным различие в отношениях между вышестоящими и нижестоящими. Командир обязан быть настойчивым, активным при выполнении приказов вышестоящих начальников, а принятое решение — доводить до конца. Командир призван всегда брать инициативу в командовании отрядом, действовать решительно, без колебаний в сложной и трудной обстановке. Конечно, это не значит, что он может допускать субъективизм и самоуправство при командовании отрядом. Он обязан уметь опираться на силу и разум масс при выполнении приказов начальников и командовании боем. Командиру, управляя отрядом, нельзя полагаться лишь на одни приказы. Необходимо поощрять сознательную активность бойцов, ставя во главу угла политическую работу. Война нашего времени — это не война рабовладельческого или феодального периодов, когда победу и поражение решал один рыцарь на коне с копьем наперевес. Это современная народная война, на которой воюют армия и народ, сплоченные воедино. Ее исход зависит от того, кто лучше использует энергию и творческую активность армии и народа. А для выявления этих качеств непременно надо ставить во главу угла политическую работу. Партийное, общевойсковое собрание, разъяснительная работа агитатора — все это мощные средства для политической работы. Поэтому командир должен умело использовать все эти средства… Таково было содержание моей речи на том совещании.

Я критиковал ошибки Хуньчуньского партизанского отряда, допущенные им в Дахуангоу, обратил внимание представителей партизанских отрядов всех уездов на вредность ультрадемократии, которая повлекла за собой гибель 13 бойцов.

Наши потомки, вероятно, не смогут толком понять или даже не смогут поверить тем или иным эпизодам, на которых я вкратце остановился в своих рассказах. Им будет трудно также представить себе о примитивности «детской болезни» этой ультрадемократии. Но все обстояло именно так, это факт.

Проникновение ультрадемократии в ряды армии в тот период, когда только что началась вооруженная борьба, не могло не стать определенным испытанием для нас, взявших на себя тяжелое бремя защиты опорной базы и создания единого фронта, несших ответственность за управление отрядами.

На совещании мы еще раз подчеркивали необходимость командовать и управлять отрядами по принципу личной ответственности, основанной на демократии.

После происшествия в Дахуангоу возникли в партизанских отрядах два противоречащих друг другу мнения: первое заключалось во внедрении единоначалия командира, второе — в дальнейшем усилении демократического принципа управления отрядами. Оба имели как положительный, так и отрицательный моменты.

Абсолютизация единоначалия могла бы породить самоуправство и субъективизм в командовании и управлении отрядами, а абсолютизация демократии привела бы к лишению оперативности и маневренности в этом деле. Поэтому я выдвинул принцип личной ответственности, основанной на демократии, и представил его на обсуждение.

Под личной ответственностью, основанной на демократии, подразумевается то, что командир с полной личной ответственностью командует и управляет своим отрядом на основе решений, принятых партийной организацией путем коллективного обсуждения. Система коллективного обсуждения, основанная на демократии, позволяла успешно разрешать с помощью коллективного разума масс сложные и трудные военные задачи, встающие на каждом этапе деятельности. Основанная же на этом принципе личная ответственность за порученное дело позволяла повысить ответственность и роль командира в соответствии с требованиями военных операций, предполагающих высокую оперативность и решительность, согласованность действий.

Мы подчеркивали и необходимость установить стройную систему приказов и железную дисциплину в антияпонских партизанских отрядах.

Приказ командира — это не отражение воли какой-нибудь одной личности, а проявление демократической и в то же время организованной воли вышестоящего органа. Военный приказ носит характер закона и начальник, отдавший приказ, за него отвечает перед законом. Бойцы нисколько не должны преувеличивать или преуменьшать суть приказа, или же торговаться с командиром при получении его приказов. Они обязаны исполнить их своевременно и непременно при любых, самых трудных условиях. Командиры же призваны правильно направлять и строго контролировать ход исполнения приказов.

Мы обсуждали на совещании также задачу создания в партизанских отрядах здоровой идейной атмосферы. Речь шла о вопросах усиления изучения коммунистических идей и борьбы с мелкобуржуазной идеологией, выраженной в примитивном равноправии и анархизме, которые исповедует ультрадемократия. При этом была обсуждена также и задача по установлению революционной атмосферы единства начальников и подчиненных.

Совещание в Шилипине способствовало пробуждению командиров партизанских отрядов. В горниле испытаний, в непрерывных боях, была полностью преодолена ультрадемократия, наблюдавшаяся в армии.

Если бы нам не удалось полностью преодолеть это зло уже в начальный период антияпонской войны, то мы не смогли бы за столь короткий срок после освобождения страны укрепить Народную Армию как непобедимую когорту борцов и выйти победителями в борьбе с международной империалистической коалицией во главе с американским империализмом.

Разумеется, в рядах нашей Народной Армии нет таких, кто бы настаивал на беспринципном равноправии и уравниловке, нет таких, кто бы пререкался, получая приказ вышестоящего начальника. На приказ командира рядовые отвечают только одним словом «Слушаюсь!» Наша Народная Армия является коллективом преданных бойцов, которые с первых же дней после воинской присяги до последнего момента — получения повестки на демобилизацию, неизменно живут в духе единства командиров и подчиненных, единства армии и народа, в духе опоры на собственные силы и упорной борьбы с трудностями.

Достаточно будет взглянуть на боевой девиз наших воинов: «Партия решит — мы сделаем!», чтобы понять их взгляды на демократию. Чтобы представить себе суть единства командиров и подчиненных, проявляемого среди наших воинов, достаточно будет узнать лишь о героической смерти Героя КНДР Ким Гван Чхора[4]и Героя КНДР Хан Ен Чхора[5], которые спасли многих боевых друзей ценой собственной жизни.

Давно уже преодолена ультрадемократия в армии, но по сей день не теряет своего значения вопрос о борьбе против этого идеологического течения. Мы защищаем демократию, но выступаем против крайней демократии, настаиваем на равноправии, но считаем недопустимым чрезмерное равенство. Ибо как крайняя демократия, так и крайнее равенство служат лазейкой для проникновения в нашу среду ревизионизма.

На земном шаре немало таких людей, которые всячески пытаются заразить социализм нашего образца вредным болезнетворным микробом ревизионизма. Но наш народ и наша Народная Армия ни в коем случае не допускают проникновение ревизионизма в наш государственный организм. Мы не хотим, чтобы наша партия превратилась в клуб или базар вследствие крайней демократии. Призывают нас к стойкости пережитые горькие испытания периода антияпонской войны, навязанные нам ультрадемократией в армии, а также уроки стран Восточной