XIV. Долина Валь Олона
XIV. Долина Валь Олона
20 октября Сандро со своим отрядом взорвал участок железнодорожного полотна на линии Милан — Варезе неподалеку от будки путевого сторожа. Движение поездов было приостановлено почти на 12 часов.
В тот же вечер группа бойцов этого отряда блокировала автостраду Милан — Варезе на участке между Канталупо и Ориджо и уничтожила три немецких грузовика.
Другой отряд разрушил высоковольтную линию электропередачи, в результате чего в течение 48 часов стояли все заводы и фабрики этого района.
21 октября партизаны из этого отряда разоружили двух фашистских солдат. Одновременно гаписты из отряда в Лаинате уничтожили немецкий грузовик.
21 октября Марко пригласил меня на совещание, состоявшееся в Бусто в доме одного промышленника. На совещании мы должны были обсудить план операций во всей долине Валь Олома и установить связь с партизанскими отрядами, действующими в горах.
Как только окончилось совещание, я сразу же отправился в Барбайяна, а потом в Лаинате, чтобы подготовить операцию по захвату немецкого грузовика, который, как нам сообщили, должен был пройти по автостраде в 22 часа 30 минут. Мы намеревались завладеть оружием и военным имуществом, которое везла эта автомашина.
В назначенный час мы были на месте. Ярко светила луна. Еще издали мы услыхали приближение грузовика и приготовились. Вот получен сигнал, что автомашина подходит. Мы выпустили две автоматные очереди по шинам, грузовик резко сворачивает, замедляет ход на обочине и сваливается в придорожную канаву. Шофер и двое сопровождавших машину фашистов сбежали. Мы забрали два автомата, три пистолета и несколько ящиков с обмундированием.
Но в это время на дороге показалась колонна немецких машин. Немцы при свете фар еще издалека заметили свалившийся в канаву грузовик. Колонна замедлила ход, и немцы прямо с машин открыли огонь. Мы ответили автоматными очередями, но понимали, что не сможем выдержать такой неравный бой. Мы вынуждены были отступить, оставив захваченное обмундирование.
28 октября группа партизан из отряда в Лаинате заминировала железную дорогу Милан — Саронно. В результате сообщение на этой линии было прервано на целый день. Почти в то же время партизаны из Маццо заложили мины на железнодорожной линии Милан — Турин.
Партизаны 106-й бригады в своих действиях используют методы борьбы, применяемые гапистами: устраивают засады на автострадах, разрушают железные дороги, линии электропередач. Эти партизаны (их можно назвать гапистами 106-й бригады) учитывали опыт гапистов, брали из него самое главное и существенное — их тактику — и не почивали на лаврах.
* * *
Прошло немногим более месяца, и маленькие разрозненные группы, действовавшие в различных городках и селениях, стали настоящими отрядами, ведущими боевые действия против врага, в сотни раз превосходящего их по силам. Эти отряды и вошли в славную 106-ю бригаду. В короткое время был создан ударный отряд, подвижная группа и разведотдел. Постепенно мы перешли от тактики нанесения отдельных ударов к настоящим боям, в которых принимало участие свыше ста человек.
Партизаны 106-й бригады неизменно следовали основным простейшим принципам партизанской тактики: всегда нападать на противника первым, наносить ему удары внезапно, не давать ему ни минуты передышки.
28 октября из областного партизанского командования мне прислали записку, в которой сообщалось, что арестован Джулиано Пайетта и необходимо срочно захватить в плен несколько немецких офицеров для обмена. Днем к нам приехал Марко и подтвердил, что Пайетта арестован.
Джулиано Пайетта — старый борец за свободу, хотя еще молод. Я с ним познакомился в Испании, где он был комиссаром 11-й интернациональной бригады. Его арест — тяжелый удар для нашей партии, для всего антифашистского движения.
Взять в плен немецких офицеров было нелегким делом. Но если трудно захватить их, то еще труднее где-то спрятать до того момента, когда состоится обмен. В районе Ро нет ни лесов, ни гор, да и немцы могли послать сюда свои части прямо из Милана. Несмотря ни на что, я решил попытаться.
29 октября на автостраде среди бела дня я и два гаписта из подвижной группы задержали немецкую машину и захватили в плен майора и капитана немецкой армии. Мы следующим образом разделили наши обязанности: один партизан отправился предупредить наше командование, другой угнал подальше машину, чтобы не привлекать внимания к месту, где мы захватили немцев, я же остался охранять пленных. Я решил отвести их в лесок, чтобы там подождать приказа командования.
Один из немецких офицеров, майор, довольно хорошо говорит по-итальянски. Он пытается узнать, куда мы идем, спрашивает меня:
— Зачем нас задержали? Что думаете с нами делать?
Я ему сухо отвечаю:
— Для обмена.
Пленные идут впереди, держа руки за спиной, я не свожу с них автомата.
— При малейшей попытке удрать, — предупреждаю я их, — буду немедленно стрелять.
Майор советуется о чем-то с капитаном по-немецки. Через некоторое время капитан говорит, что майор готов сказать мне, где находятся склады оружия, если я его отпущу. Майор очень возбужден. Вдруг он падает на землю и заявляет, что больше не может идти. Я смотрю на него с презрением: куда девалась вся его наглость? Я велю ему встать. Он поднимается, делает несколько шагов и снова падает. Я догадываюсь, что они хотят попытаться убежать или готовят мне какую-то ловушку. Я предупреждаю капитана, что, если майор еще раз упадет, я его пристрелю. Угроза возымела действие: майор после этого начинает двигаться поживее.
Наконец, мы доходим до того места, где я должен ждать ответ командования. Нервы у меня напряжены до предела. Я начинаю тревожиться, потому что никто не приходит, но мне нельзя терять спокойствие, ибо малейшая неосторожность с моей стороны, и все может кончиться весьма плачевно. Пленники не спускают с меня глаз, следят за каждым моим движением; их взгляды меня нервируют. Уже надвигаются сумерки. Я приказал немцам лечь на землю, они вначале заупрямились, но, видя, что я готов на все, подчиняются. В половине седьмого вдруг слышится какой-то шум. Невдалеке от меня раздаются чьи-то шаги. Я подумал, что это возвратились два моих товарища. Однако в сгущающихся сумерках мне все же удается разглядеть, что, увы, это не они. Раздается очередь из автомата. Видимо, что-то случилось. Может быть, немцы нашли место, где мы взяли в плен офицеров, и теперь прочесывают всю местность. Капитан пытается запугать меня, а майор делает попытку встать, начинает кричать и пускается бежать. Я нажимаю на спусковой крючок своего автомата, и оба они падают. Мне не остается ничего, как уходить. Часа через два, смертельно усталый, я возвращаюсь на. свою базу — на фабрику в Лаинате.
Назавтра мы встретились с Марко. Он уже в курсе всего происшедшего. Он говорит мне, что произвести обмен невозможно — немцы не хотят идти на переговоры.
* * *
Между тем наши запасы взрывчатки продолжают таять. Сандро, однако, сумел достать еще двести килограммов. Скалабрино и Ремо переправили взрывчатку в безопасное место, найденное Дзоли. Через несколько дней вновь изготовленные мины были распределены по всем отрядам 106-й бригады.
По приказу командования мы изготовили две мощные мины для бригады, действовавшей под командованием Орси. Они понадобились, чтобы взорвать немецкий клуб в Леньяно.
В конце октября я собрал часть партизан из отряда, действующего в Нервиано. Причиной созыва этого собрания было то, что они не выполнили одного задания и даже не объяснили, почему так получилось. Все они пытаются оправдаться, приводя неубедительные и мало правдоподобные основания. Потом я прерываю собрание и говорю:
— Я сам пойду и выполню задание, раз вам не хочется. Когда отдается приказ, его надо выполнять, иначе можете не возвращаться в бригаду. А теперь отправляйтесь, даю вам сутки сроку.
Я был слишком суров к этим ребятам, не учитывая, что они всего лишь несколько месяцев как принимают участие в борьбе. Я требовал от них то, на что были способны Бравин и Ди Нанни. С другой стороны, необходимо было быть требовательным, дать им почувствовать, что партизанскую дисциплину надо соблюдать, что приказы должны выполняться. Откровенная искренняя критика в среде своих товарищей воспитывала их, заставляла подтянуться, укрепляла в них боевой дух. Они учились уважать авторитет командира и следовать его личному примеру, стремясь внести больший вклад в борьбу.
Во второй половине дня я провел собрание всего партизанского отряда. Дождь лил как из ведра. Мы собрались на окраине городка. По дороге я промок до нитки. Партизаны вышли меня встречать, все они были с зонтиками. Я не мог без смеха глядеть на этих парней, которые каждый день смотрят смерти в глаза и ходят с зонтиками. Я не удержался и рассказал им один эпизод из войны в Испании.
— Ехали мы на фронт. Шел очень сильный дождь, и я по этому случаю купил зонтик. Зонтик был очень хороший. Я остался доволен тем, что сделал такую удачную покупку на свои песеты. Когда к нам подошел старший офицер, он посмотрел на меня и сказал: «Тебе не стыдно? Такой молодой солдат и боишься воды!» При этом он засмеялся. Мне сделалось не по себе, я взял и сломал свой зонтик.
Товарищи, слушая меня, тоже смеялись.
— Но мы же не должны ехать на фронт, — сказал Сандро.
— Фронт-то ведь здесь и всюду там, где есть фашисты, немцы, — ответил я ему.
В этот день мы назначили двух новых командиров групп. Они были назначены в присутствии всех партизан. Я всегда старался придерживаться такого правила: предоставлять право выбирать самим партизанам командиров, которым они должны будут потом подчиняться. Нельзя быть хорошим командиром, если тебя назначили против воли партизан и не дали им даже высказать свое мнение. Таким образом, люди сами имели возможность избрать того, кто обладал качествами, необходимыми для партизанской войны: хладнокровием, настойчивостью при выполнении любого задания, умением вместе со всеми переносить лишения и опасности, хорошим знанием своих подчиненных, готовностью всегда помочь им, сделать из них настоящих бойцов.
По мере того как наши партизаны активизировали свои действия по всей долине Валь Олона, усиливались ответные меры противника. Однако отряды карабинеров, войск «фашистской республики», бригады чернорубашечников повсюду оказывались не в силах проводить широкие операции против партизан и были вынуждены прибегать к помощи своих союзников — немцев.
Выработанный нами и согласованный с областным командованием гарибальдийских бригад план боевых действий проводился в жизнь; главным объектом были коммуникации и транспорт противника.
Сколько раз, когда противник пытался перебросить свои войска из Милана для прочесывания местности в горах или для других военных целей, он подвергался нападению партизан 106-й бригады, смело атаковавшей немцев и фашистов, нанося удары гранатами и открывая огонь из автоматов! Эти внезапные нападения, уничтожение автотранспорта противника имели большое значение и неоднократно срывали планы немецкого и фашистского командования. Противник был вынужден обороняться, теряя время и автомашины, уничтоженные или выведенные из строя партизанами. Много ценного времени уходило у противника каждый раз также на то, чтобы подобрать убитых и раненых, перестроиться, собрать разбежавшихся солдат, попрятавшихся в поле в страхе перед партизанами.
Постоянно ожидая внезапного нападения партизан, колонны немецких и итальянских войск, отправлявшиеся на облавы против партизан в горы, находились всю дорогу в состоянии боевой тревоги, что утомляло и деморализовывало солдат.
Все это имело не меньшее значение, чем другие так называемые классические военные факторы, сеяло в рядах противника настроения неверия, деморализацию, изматывало его силы и не позволяло свободно осуществлять передвижение. На автострадах, соединяющих Милан с Турином и Варезе, редко когда военному грузовику удавалось проскочить, не подвергшись нападению гарибальдийцев 106-й бригады.
31 октября. По дороге мчится связной на мотоцикле… Выстрел — и теперь он уже никогда не будет возить приказов немецкого командования. В тот же день две мины, заложенные на линии железной дороги Милан — Турин, прерывают движение поездов.
Так как диверсионные акты следовали ежедневно, один за другим, немецкое командование издало приказ, гласивший, что «все мужчины из числа местного населения должны охранять железную дорогу с шести часов вечера до шести часов утра». В ответ на это партизаны на следующий день разрушили на протяжении 500 метров линию телефонной связи Милан — Леньяно — Домодоссола — Варезе.
В результате последовали новые приказы и распоряжения немецкого командования: в Нервиано комендантский час назначен на 18.00, а закрытие магазинов на 17.00.
Опыт показал нам, что если мы немедленно отвечали на угрозы немецкого командования решительными действиями, то немцы не осмеливались брать заложников, не арестовывали без разбору мирных граждан.
На следующий день после опубликования последнего приказа немецкого командования я получил донесение. В нем было всего несколько слов: диверсионная группа разрушила пятью минами более 40 метров рельсов в районе Польяно Миланезе на линии Милан — Домодоссола. Партизаны 106-й бригады хорошо усвоили воззвание, с которым товарищ Тольятти обратился 1 ноября из Рима. В воззвании, в частности, говорилось: «Соберите все силы, решительно и смело вступайте в борьбу, сознавая, что это наше последнее решающее усилие. Укрепляйте наш фронт, расширяйте его, находя все новые формы и методы борьбы. Не давайте немцам и фашистам передышки. Наносите им удары всеми видами оружия. Громите и уничтожайте их, где бы они ни находились. Во всех оккупированных областях всеми средствами поднимайте массы на борьбу. Вперед, за скорейшее освобождение нашей страны!»
Партизаны 106-й бригады в Валь Олона сумели показать на деле свое горячее стремление бороться до победы, расширяя фронт борьбы и вовлекая в нее все более широкие социальные слой, повсеместно переходя к активным действиям.
Во всех городах, селениях, деревнях оккупированной Италии десятки, сотни, тысячи людей вступали в партизанские отряды, пополняли ряды САП. Сотни и тысячи мужчин, женщин, юношей и девушек, остававшихся до сих пор пассивными, словно пробуждаются, активно участвуют в борьбе и под руководством Комитетов национального освобождения готовят всенародное восстание.
По приказу командования я поехал в Бусто. Там я должен был присутствовать на совещании по обсуждению положения в долине Валь Олона и установить контакт с партизанскими бригадами, которыми командовал Москателли.
На обратном пути я остановился в Леньяно, чтобы изучить обстановку и подготовить операцию против одной заставы.
В 16.00 я сел в трамвай и сошел на второй остановке при въезде в Ро.
В Ро фашисты устроили облаву, обыскивали дома. Большая группа чернорубашечников находилась около трамвайной остановки. Я еду в трамвае еще одну остановку и потом возвращаюсь обратно пешком. У меня назначена встреча с группой подвижного отряда, но пока еще идти к месту встречи рано. Я сильно устал и, желая немного отдохнуть, пошел по направлению к сложенной из камней хижине, находящейся между Ро и Перо. Здесь у нас была устроена база. Не доходя нескольких шагов до хижины, я остановился — мне показалось, что внутри движутся какие-то тени. Я остановился и прислушался. Из хижины вышли три фашиста. Увидев меня, они направились прямо ко мне с автоматами наготове. В голове промелькнула мысль: «Обнаружили ли они, что эта хижина служила нам базой?» Бежать невозможно, к тому же я так устал, что бежать не было сил. Оружия у меня с собой не было. Я вынул сигарету, закурил и пошел им навстречу. Они крикнули мне: «Руки вверх!» Затем потребовали документы и повели в землянку.
Это произошло в шесть часов десять минут вечера, а в семь я должен был встретиться с товарищами из подвижного отряда. Фашисты спросили меня, не моя ли эта хижина.
Я ответил: «Да, она принадлежит мне». Тогда они стали расспрашивать, нет ли здесь оружия и правда ли, что командир партизан по кличке Визоне укрывается здесь.
Я стараюсь выиграть время и говорю им, что, наверно, это так — иногда кто-то приходил сюда ночевать, но я всегда думал, что это какие-нибудь нищие, бездомные, и боялся выгнать их.
— Неподалеку от этой хижины, — объясняют мне фашисты, — каждый день собирается целая группа каких-то людей, наверное, вместе с ними сюда приходит и сам Визоне.
На мне была крестьянская одежда, и только этот маскарад спас мне жизнь.
— Идем с нами, — приказывают фашисты, — мы тебе покажем место, где встречаются партизаны. Ты подойди к ним и постарайся узнать, кто они такие, а потом подай нам сигнал, понял?
В заключение они недвусмысленно погрозили мне автоматами. Когда мы все вместе пошли, я попросил у них сигарету. Два фашиста идут с правой стороны от меня, третий — с левой.
— Мы почти дошли, — сказали они, — теперь надо идти потихоньку, чтобы нас не услышали.
И ведут меня прямо к тому месту, где я назначил встречу с товарищами.
Ровно в семь часов оба моих товарища пришли.
— Спрячься, — шепчут мне фашисты, но ребята уже увидели меня. Ставлю на карту все и кричу им:
— Стреляйте!
Фашисты не успели опомниться, как оказались под огнем. Я бросился на землю. Один фашист был убит на месте, а остальные двое бросили оружие и убежали. Я встаю и здороваюсь с товарищами.
Так еще раз я ушел от смерти.
Вечером между Перо и Маццо немцы и фашисты устроили большую облаву и арестовали много людей.
* * *
5 ноября в Нервиано мы организовали нападение на дом, в котором жил один видный фашист, и захватили там гранаты и оружие. В Гарбаньяте обезоружили солдата, отняв у него две гранаты. А накануне вечером две группы из 5-го отряда были направлены на участок автострады Милан — Варезе между Усмате и Ориджо с задачей нанести удар по транспорту противника. В 19 часов по шоссе проезжал грузовик с прицепом, полный немецких солдат. На прицепе был установлен готовый к действию пулемет. Солдаты сидели в полном боевом снаряжении и держали автоматы наготове; стальные каски почти полностью закрывали их белесые остриженные под машинку головы. Я подал сигнал к нападению. Две гранаты, брошенные партизанами, попали в грузовик. Немецкий пулемет начал поливать огнем; партизаны залегли в кустарнике и повели ответный огонь. Вдруг грузовик теряет управление, но пулемет на прицепе, не умолкая, ведет огонь. Перестрелка длится минут пятнадцать.
Отходить под пулеметным огнем противника опасно — позади нас тянутся поля, где нет никаких укрытий. Поэтому надо уничтожить пулемет. Один гарибальдиец близко подобрался к прицепу и, метнув гранату, заставил пулемет замолчать. Тогда мы благополучно, без потерь, отошли через поле.
В эти дни немцы особенно усилили охрану железной дороги. Даже днем вдоль железнодорожного полотна через каждые 200 метров стояли немецкие часовые.
Грасси, командир нашей диверсионной группы, сказал мне:
— Хочу подшутить над нашими дорогими приятелями, немцами.
Он подготовил две мины, переоделся крестьянином, взял с собой мотыгу и вышел из дома. Подойдя к линии железной дороги, он сумел заложить обе мины под самым носом у часового. Через несколько минут рельсы взлетели на воздух. Вечером (5 ноября) бойцы из 4-го отряда отправились на линию железной дороги Милан — Саронно и при помощи трех больших мин надолго нарушили движение поездов противника.
Два дня спустя был намечен целый ряд новых операций.
7 ноября 1944 года исполнялась 27-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции и 6-я годовщина с начала войны. Под сокрушающими ударами Советской Армии падают последние цитадели гитлеровской тирании, рушится вся политическая и военная система, при помощи которой Гитлер поработил народы Европы.
Теперь даже фашистское радио в своих, как всегда, лживых сводках не может скрыть, что гитлеризм скоро ждет неминуемый конец, что свободолюбивые силы, несомненно, одержат победу над силами порабощения.
Даже Черчилль, выступая в палате общин 7 ноября, говорит: «На России лежит главная тяжесть войны. Я должен заявить, что именно Красная Армия несет на своих плечах основную тяжесть разгрома нашего врага. Я думаю, что, несмотря на все наши усилия, мы не смогли бы в течение нескольких лет вести борьбу против такой мощной армии, как немецкая, и разбить ее, если бы Красная Армия не нанесла ей такие страшные поражения и не подорвала бы моральный дух всех солдат райха».
В день 7 ноября 1944 года партизаны 106-й бригады с надеждой, восхищением и верой взирали на героических солдат и партизан великой Страны социализма, хотели быть достойными их подвигов. Лучшим способом отметить этот праздник было нанести новый удар по немецким и итальянским фашистским войскам.
Несколько человек из подвижной группы уничтожили на дороге Милан — Саронно немецкого офицера и ранили другого выстрелом из пистолета. Я вместе с одним партизаном застрелил немецкого майора.
Почти одновременно в 7 часов вечера заместитель командира бригады Вальтер вместе с Милло, Джино, Чипом, Карлетто, Джованни, Роида совершили нападение на контрольно-пропускной пункт в Леньяно. Руководит операцией Вальтер. В десять часов вечера все партизаны на месте. Укрывшись по обочинам дороги, в половине двенадцатого они начали обстреливать фашистов. Двумя первыми автоматными очередями двое фашистов было убито, двое оставшихся в живых укрылись в будке и начали отстреливаться. Завязалась сильная перестрелка, которая разгорелась еще сильнее, когда на помощь фашистам прибежали из ближайшей казармы немцы. Перестрелка длилась около часа. Был убит еще один фашист. Немцы осветили всю местность прожекторами. И когда к ним прибыли новые подкрепления, партизаны вынуждены были отступить. Двое партизан получили тяжелые ранения, и только одного из них удалось унести с собой, другой был взят в плен. Фашисты увезли его в Леньяно и там пытались заставить выдать имена товарищей. Но он молчал, был нем как рыба, несмотря на пытки и мучения. Его допрашивали и истязали в течение шести часов, а потом расстреляли. Это был 24-летний партизан Ронда. Его имя пополнило славный список павших в борьбе за свободу Италии.
* * *
После 7 ноября мы вели непрерывные боевые действия. На другой же день 4-й отряд совершил нападение на немцев днем на автостраде Милан — Комо, в результате которого был уничтожен грузовик и убито два немца. 10 ноября группа бойцов из 2-го отряда заложила пять мин на линии железной дороги Милан — Турин и на 12 часов вывела линию из строя. 11 ноября в результате активных действий отряда из Лаинате была повреждена телефонная линия Милан — Турин.
12 ноября отряд, действующий в Барбаине, также прервал телефонную связь на этой линии.
Вечером того же дня партизаны отряда из Пантанедо напали на автоколонну немцев на автостраде Милан — Комо. В этой стычке было два немца убито, трое ранено и уничтожено три автомобиля. 15 ноября было разрушено железнодорожное полотно Милан — Новара около Саронно, и в течение 10 часов движение было парализовано. В тот же день в Ро была брошена граната в дом одного фашистского главаря.
18 ноября группа бойцов из 1-го отряда взорвала две опоры высоковольтной линии электропередачи на участке Милан — Домодоссола.
Через Группу защиты женщины в Валь Олона, имевшую связь с Миланом, мы получили посылки с подарками для партизан — одежду, медикаменты.
Коммунистка, привезшая подарки, рассказала, что «Неделю партизана» удалось провести повсюду успешно. Это большое достижение в борьбе народных масс. На основных предприятиях Милана работа была прекращена, проводилось много митингов, собраны крупные суммы денег. В ходе «Недели партизана» народ выразил партизанам свою признательность и доверие к ним.
Она сказала:
— Народные массы сознают, что только в борьбе можно вырвать у врага то, что необходимо для жизни. Немцы и фашисты, чтобы взять трудящихся за горло костлявой рукой голода, объявили локаут на заводах Капрони, Фальк, Марелли. В ответ рабочие объявили забастовку солидарности и протеста.
От имени партизан 106-й бригады я поблагодарил ее, и когда она уезжала, мы обещали ей и всем жителям Милана всегда быть в первых рядах борьбы с врагом, наносить ему все новые удары.
Продолжаем наши операции. 22 ноября мы расправились с предателем Джузеппе Маллоссари. Он раньше был партизаном нашей бригады, а потом, продавшись фашистам, выдал командира и нескольких партизан, действовавших в этой местности. Когда мы его арестовали, этот подлый трус принялся плакать. Он забыл, что из-за него лили слезы матери партизан, расстрелянных немцами по его доносу.
— Бандит, предатель, ты из-за жадности стал подлым шпионом. Ты не постыдился продаться немцам и фашистам и предать своих товарищей! — кричали ему в лицо партизаны. Слезы предателя нас не тронули. — Ты хотел послать на смерть своих товарищей, теперь твои товарищи приговаривают тебя к смерти. — Таков был приговор шпиону.
В кармане у него нашли удостоверение СС и список грабежей, совершенных им в домах мирных жителей. Приговор был доведен до сведения всех партизан 106-й бригады.
25 ноября я разоружил полицейского, отняв у него пистолет.
26 ноября мы заложили восемь мин на железной дороге Милан — Саронно. Полотно было разрушено в шести местах, движение приостановлено на 17 часов.
Борьба идет непрерывно, каждый день. 28, 29, 30 ноября, 3, 4, 5, 6, 7 и 10 декабря партизаны 106-й бригады наносят удар за ударом по транспорту противника на автострадах. Они с неослабевающим упорством нападают на врага, изматывая его силы. Повсюду — в Ро, Нервиано, Лаинате, Перо, Боллате, Гарбаньяте, Польяно — был введен комендантский час. Немцам удалось выследить Вальтера, и он был вынужден уехать. Его. перевели в район Монцы. Однако всего через несколько дней он был схвачен и расстрелян.
Однажды рабочие завода Изотта-Фраскини рассказали мне, что на этом заводе производят детали для летающих снарядов ФАУ-1 и ФАУ-2. Мы сразу же начали готовить операцию против этого завода, назначив ее на 9 декабря.
Двое наших гапистов выезжают из Ро в Нервиано. Объект нашей операции находился в конце улицы Роверето. Они с помощью нескольких рабочих завода заложили в трансформаторную будку две мощные мины. В 18 часов мины сделали свое дело. Операция прошла успешно.
10, 11, 12, 18, 20 декабря — активные действия партизан на железной дороге Милан — Турин — Варезе. На автостраде Милан — Комо — Варезе партизаны совершили три раза подряд нападения на автомашины немецких и итальянских фашистов.
* * *
Командование гарибальдийских бригад сообщило мне, что я должен вернуться в Милан, чтобы реорганизовать 3-ю бригаду ГАП, которая понесла тяжелые потери: большинство гапистов бригады было арестовано.
Я возвращался в Милан с большой радостью, хотя мне и было жаль оставлять партизан 106-й бригады, людей смелых и мужественных, дисциплинированных, сознательных, беспредельно преданных делу свободы. Я оставлял с некоторым сожалением и эти места — долину Валь Олона — район, где гарибальдийцы за последние месяцы вписали славные страницы в историю движения Сопротивления и где им еще предстояло провести немало блестящих операций.
Вопреки мнению маловеров и сторонников политики выжидания, мы в короткий срок создали вполне боеспособную бригаду, добывая оружие в схватках с врагом. Начав с действий одиночек, мы постепенно перешли к проведению крупных боевых операций с участием сотни партизан.
Нам удалось вовлечь в борьбу этих людей потому, что мы сумели вселить в них веру в идеалы освобождения, повысить их сознательность, вдохнуть уверенность в победоносном исходе нашей борьбы. Эти качества партизаны 106-й бригады воспитывали в себе постепенно в ходе повседневных боевых действий. Только сражаясь за правое дело, люди совершают героические подвиги, только тогда возможно появление сотен героев, готовых отдать жизнь за свободу.
Итак, я покидал долину Валь Олона, где мне был знаком каждый уголок, каждая дорога, каждый дом и где мы, гарибальдийцы, были неуловимы и непобедимы.
Приехав в Милан, я через несколько дней подыскал себе квартиру в районе площади Суза. Там я оборудовал себе лабораторию для изготовления взрывчатых веществ, в чем мне помог патриот Франчи, имевший столярную мастерскую и арендовавший большой склад на площади Гуарди, в подвале церкви, выходящей на улицу Аргонне.
Я вновь увиделся с Пеллегрини, комиссаром бригады ГАП. Он познакомил меня с Минарди и девушкой по. имени Ольга, которая должна была работать в нашей разведке. Несколько гапистов, избежавших ареста, в целях предосторожности были отправлены в горы. Командование обещало прислать в бригаду молодых ребят из бригад САП и из бригады Фронта молодежи.