Андрей Тарковский

Андрей Тарковский

Как и Высоцкий, он был одним из лидеров нашего поколения. Единственный режиссер, которому я как актер хотел ввериться целиком, без размышлений, без всяких сомнений.

Олег Янковский

31 октября 1981 года на встрече с кинозрителями в Калинине А. Тарковский сказал: «…Я не знаю такого художника, который так сказал бы о своем времени. И это не потому, что он нашел героя, этакого полублатного и придурковатого, такого заблудшего алкоголика, – совершенно не в этом дело. Дело в комплексе. Есть песни, которые потрясают – не исполнением, не словами, не точностью мысли, а тем, и другим, и третьим вместе – этим единством.

Мы потеряли поразительного художника: он сумел выразить свои глубокие мысли и идеалы, свойственные русской культуре, русскому характеру, каким-то нынешним претензиям молодежи. И даже обрисовал какое-то будущее… Поэтому я могу сказать, что я преклоняюсь перед талантом Высоцкого и скорблю о том, что мы никогда больше не услышим его песен. Для меня он неразрывно связан со своей гитарой, со своей в высшей степени примитивной мелодикой – и все это является неразделимым. Если кто-нибудь придумает музыку для его песен, если кто-то запоет его песни, то из этого ничего не выйдет. Но это – моя точка зрения…»

(Чуть дальше по тексту можно будет сравнить это мнение о композиторских способностях Высоцкого («примитивная мелодика») с мнением одного из выдающихся композиторов современности – Альфреда Шнитке.)

Андрей Тарковский – друг юности Высоцкого и один из талантливейших мастеров советского кино – был художником необычной, сложной творческой судьбы. Особенно трагически сложилась его судьба в последние годы жизни. В течение многих лет Тарковский мужественно сносил непонимание и травлю со стороны коллег по Госкино. Скандал в Каннах, где советская делегация во главе с С. Бондарчуком сделала все, чтобы фильм «Ностальгия» не получил приз, стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Тарковского, – он решил эмигрировать из СССР. 10 июля 1984 года в Палаццо Себелиони в Милане проходит международная пресс-конференция, на которой Тарковский заявляет о том, что хочет остаться на Западе. «Это был самый отвратительный момент моей жизни», – скажет он позже. Ю. Любимов, который вместе с М. Ростроповичем сидит рядом, вспоминает его растерянным и нервозным. Тарковский подробно рассказывает о своих многочисленных попытках достичь приемлемого соглашения с советскими чиновниками от кино. Но с ним обошлись бесцеремонно, его письма остались без ответа. Холодное молчание – такова была реакция на его письмо к партийному руководству, в котором он просил о выезде своего десятилетнего сына, которого он не видел четыре года, и своей восьмидесятидвухлетней тещи.

Первые признаки недомогания Тарковский почувствовал в октябре 85-го, когда приехал во Флоренцию работать над монтажом «Жертвоприношения». У него тогда постоянно, как при затяжной простуде, держалась небольшая температура. Затем в Берлине, куда его вместе с женой пригласила немецкая академия, его стал одолевать сильный кашель, который он отнес к отголоскам туберкулеза, перенесенного им в детские годы. Через два месяца Тарковскому позвонили из Швеции, где его незадолго до этого обследовали тамошние врачи, и сообщили о страшном диагнозе – рак.

Когда пришло это известие, он находился в сложном материальном положении: медицинской страховки не было, а курс лечения требовал значительных денег – 40 тысяч франков. Выручила Марина Влади. Узнав о бедственной ситуации, она выписала чек на нужную сумму и поселила семью Тарковских в своем поместье Мезон-Лаффит. Здесь муж Марины Влади профессор-онколог Леон Шварценберг стал лечащим врачом Тарковского.

В Париже Тарковский продолжает работу над монтажом «Жертвоприношения» и через некоторое время уезжает в Эшельбронн (на юге Германии), чтобы пройти очередной курс лечения в антропософической клинике. Надежды не оправдались. Тарковский возвращается в Париж… Из дневника А. Тарковского: «5 декабря 1986 года, Париж. Вчера мне сделали химиотерапию, в третий раз. Чувствую себя отвратительно. Не может быть и речи о том, чтобы встать с кровати или даже приподняться. Шварценберг не знает, что делать, потому что не знает, откуда берутся эти ужасные боли…»

29 декабря 1986 года умирает Андрей Арсеньевич Тарковский, участник «тесного круга» Большого Каретного. Тогда Тарковский мечтал построить большой дом под Тарусой, где вся компания могла бы зажить коммуной… Там же он хотел быть похороненным.

Сотни людей пришли во двор собора Святого Александра Невского, где отпевали Андрея Тарковского. На церковных ступенях М. Ростропович играл на виолончели возвышенную сюиту Баха. Похороны состоялись 5 января на русском кладбище в предместье Парижа – Сен-Женевьев-де-Буа. Его похоронили в освободившуюся могилу хорунжего, усопшего 50 лет назад. На поросший мхом старый православный крест повесили маленькую металлическую табличку с фамилией нового обитателя… Позже надгробный памятник с надписью «человеку, который увидел ангела» будет сделан Эрнстом Неизвестным.

В жизни великих людей часто бывают мистические совпадения: жена Андрея – Лариса Тарковская – умерла 20 января 1998 года в том же госпитале, в той же палате, от той же самой болезни и в тот же час, что и ее муж…