Пока только Самиздат…
Пока только Самиздат…
После смерти Высоцкого вся страна, воспринимавшая его как миф, как легенду, захотела знать конкретные факты его жизни. А мы, хорошо его знавшие, пытались разобраться в корнях этой легенды, этого мифотворчества.
Алла Демидова
Через несколько лет будет написано неимоверное количество статей и воспоминаний о рано ушедшем из жизни поэте, певце и актере. Но пока Высоцкий еще под запретом, и статьи и стихи, ему посвященные, распространяются только в списках.
На поминках 28 июля М. Влади обратилась к Ю. Карякину с просьбой написать статью о Высоцком. И уже в августе, к сороковинам, Карякин пишет статью «По чьей вине?», разошедшуюся по стране в сотнях самиздатовских экземпляров.
«Будущий историк нашего общества совершит, наверно, поразительные открытия, исследуя «явление Высоцкого», – писал Ю. Карякин, – исследуя неудержимый ничем взлет, взрыв любви народа к нему. Нет, тут не мода скоротечная, не меланхолия кабацкая. Нет, что-то тут такое чудесно сошлось, срослось душевно. Нерасторжимо. Что-то взаимно тут узналось, узналось любовно и больно: истосковавшиеся встретились. Тут ведь доверие настоящее – самая прекрасная и самая, может быть, трудная вещь на свете: ни купить нельзя, ни подделать, как и любовь настоящую. Тут и есть такое доверие народа к своему поэту, певцу, артисту, который не продаст, не выдаст, поймет, выразит.
«Ни единою буквой не лгу, не лгу…»
Многие ли посмеют, многие ли имеют право подписываться под этим?»
Первоначально статья Карякина была опубликована в самиздатовском журнале «Менестрель» московского КСП, специальный выпуск (август, сентябрь 1980 года) которого был посвящен памяти В. Высоцкого.
Здесь же были помещены некролог, слова прощания, стихотворные и прозаические посвящения… Авторы – Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Ю. Трифонов, А. Городницкий, Ю. Визбор, Ю. Андреев, П. Вегин, А. Митта, Н. Матвеева, Ю. Ким, Р. Шидловский…
Не способные к полной победе над самиздатом партийные идеологи вынуждены потихоньку приоткрывать «кран запрета»…
А. Демидова: «Через месяц после смерти Володи мне неожиданно позвонили из «Советской России» и предложили за два дня написать о нем статью. Я, естественно, согласилась. У меня были дневниковые записи, и я их использовала в статье. Вышла эта статья в жестко скорректированном виде, но «я не жалею» и благодарна людям, которые ее напечатали».
Свою статью Демидова закончила словами: «“Поспешая, не торопись” – есть такая хорошая пословица. Какой он был? Нужно неторопливое, вдумчивое размышление о судьбе этого актера и человека».
Это была первая официальная и очень нужная статья для тех, кому дорого было каждое слово о Высоцком, кому хотелось знать о нем не из сплетен и слухов, а от людей, близко его знавших.
Пренебрежительно отозвался о статье Демидовой В. Золотухин: «Теперь началась конкуренция у гроба. Кто скажет первый… Кто напишет скорее, кто вперед оправдается». С этих пор любое, кроме собственного, подобное выступление со сцены или в печати он назовет «конкуренцией у гроба».
О том, как сложно было даже не в то время, а много позже напечатать что-либо, выходящее за идеологические рамки, рассказывает Ю. Карякин: «Сегодня я не ближе к отчаянию, чем десять лет назад, когда, забрав из очередной редакции отвергнутое письмо одному инкогнито «Стоит ли наступать на грабли?» (не ко времени, мне говорили; а я чувствовал: теперь – или никогда!), шел по Тверскому бульвару, держа курс на ЦДЛ, с известной невеселой целью: «завить горе веревочкой». Вдруг на старом особнячке – вывеска: журнал «Знамя». Григорий Бакланов статью прочитал за вечер. Позвонил: «Ставим в номер!» И началась мука мученическая.
Бакланов, отстранив и меня, и своих сотрудников, принялся править текст «Граблей». Где по зову сердца, а где и не по своей воле (цензура была на последнем издыхании, но еще лютовала). Я пошел к его заместителю Лакшину: «Есть места в статье, которых уступить не могу. Как ты думаешь, имею я право действовать в обход Гриши?» Лакшин, с сочувствием, но без особой веры сказал: «Валяй, если получится».
И поехал я в типографию, на улицу «Правды», прихватив три бутылки водки и магнитофон с записью Высоцкого. Явился в цех и сказал: «Братцы, вот какое дело, в мой текст не разрешают вставить один кусок. Сейчас покажу какой», и запустил им «Охоту на волков».
«Я из повиновенья вышел» – эта строчка Володи для меня – идея «шестидесятников», их знак. Наборщики были потрясены: «Давай еще раз!» Эх, раз и еще раз… раз пять слушали – и сказали: «Вписывайте все, что надо». На свой страх и риск сказали – нужно было видеть! Они «из повиновенья вышли»! Бакланов потом и ругался, и восхищался – дело было сделано…»
Это было сделано именем Высоцкого. И много, очень много дел, казалось – неразрешимых, было сделано под этим именем-талисманом.
Анатолий Эфрос: «Одно время мне пришлось ездить по многим учреждениям и домоуправлениям – предстоял обмен квартиры. То и дело мы нарывались на грубость работников ЖЭКов. То ключей у них не было, то мы, по их мнению, поздно приехали. Однажды я уже приготовился принять очередную порцию грубости и ответить на нее, но над канцелярским столом увидел портрет Высоцкого. Мне стало легко, я подошел к этому столу с уверенностью, что за ним сидит хороший человек».
Первым официальным появлением текстов Высоцкого для читателей можно считать публикацию в майском номере (1981 г.) журнала «Дружба народов» трех стихотворений – «Белое безмолвие», «Я весь в свету, доступен всем глазам…» и «Люблю тебя сейчас не тайно – на показ…». Об официальном издании какого-либо сборника поэта в стране пока не могло быть и речи. Правда, многие имели собрания сочинений Высоцкого, но измерялись они не томами, не страницами, а часами звучания и километрами пленки. Были люди, которые переписывали фонограммы от руки, печатали на машинках, оформляли самодельные книги. Потому что даже надежды на официальное издание не было.
Самиздатовские книги текстов песен поэта появились еще при его жизни. В 1973 году, во время гастролей в Ташкенте, Высоцкий поставил автограф на сборнике, составленном любителями его поэзии Станиславом Литвиненко и Юрием Архангельским. Второй экземпляр они ему подарили… В 1976 году в Ленинграде самиздатовский сборник был даже отпечатан полиграфически.
Во время гастролей Высоцкого в Запорожье в 1978 году журналист и поклонник Юрий Сушко дарит Высоцкому двухтомник его же стихов, изготовленный собственными руками. Кроме стихов там были собраны газетные вырезки, в которых либо ругали, либо хвалили артиста.
В декабре 1978 года студенты Эрик Милосский и Олег Терентьев дарят Высоцкому двухтомник, составленный ими по расшифровкам записей его концертов.
Таких «собраний сочинений» уже было много по стране. Люди, полюбившие творчество поэта, расшифровывали несовершенные записи, писали с ошибками, но издавали по два-три экземпляра: для себя, для друзей, для Высоцкого. О легальном издании в то время не могло быть и речи…
После смерти поэта самодеятельное издательское творчество продолжалось. Так, в конце 80-го года в Тбилиси Владимир Джариани составил сборник песен Высоцкого «Владимир Высоцкий. Песенная поэзия», тайно напечатанный в пяти экземплярах.
Зато заграница открыто приступила к этому процессу. Под названием «Жизнь без сна» с множеством опечаток и ошибок была опубликована французским журналом «Эхо» повесть «Дельфины и психи», написанная Высоцким в очень сложном для него 1968 году.
«В канун первого после смерти дня рождения Владимира Высоцкого, 23 января 1981 года, во Дворце культуры им. Курчатова состоялся вечер его памяти. Вела вечер Н. Крымова. Выступала А. Демидова и др.» – такая короткая информация в «Московском комсомольце», и больше – ни слова. Высоцкий под запретом…
На годовщину смерти в Москву прилетела Марина Влади. Горячее интервью прямо в здании аэропорта.
П. Солдатенков: «Высоцкий сейчас и впредь – это загадка?..»
М. Влади: «Кто? Володя – загадка? Вы почитайте его стихи, тут никакой загадки нету. Он сам все прекрасно объяснил. Лучше него никто не может про себя рассказать, я тем более… Но все-таки я могу лучше, чем те, которые рассказывают разные глупости…»
Через несколько лет Влади поведает миру без «разных глупостей» то, что многих шокирует…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.