269

Об этом концерте в дневнике М. ничего не сказано. М. был полностью поглощен хлопотами в связи с оформлением ухода из ТЮЗа и зачислением в штат Радиокомитета. Схожая ситуация и с моим дневником. Когда в 1942 г. возобновились занятия в школе, я подробно фиксировал, чем кормили, по каким нормам, сколько приходилось ждать обеда, как себя вели ребята. И ни слова об учебном процессе, не назван ни один предмет, ни один педагог.

Тем не менее рассказать о концерте 14 декабря все же важно. Программа состояла из произведений Чайковского: трагическая Шестая симфония, драматическая увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта», праздничный Первый фортепианный концерт. Солировал пианист А. Д. Каменский, дирижировал И. С. Миклашевский (К. И. Элиасберг был основным дирижером оркестра, но не единственным). В тот день один из слушателей отметил «божественные звуки, которые берут за самое сокровенное, живое». Он же: «Атмосфера Филармонии не та — сидят в верхней одежде, многие музыканты в шапках, шубах, валенках. Но, как всегда, верен себе гренадер Филармонии Заветновский. Под гром аплодисментов вышел в униформе — черный пиджак, ослепительная манишка, и лишь перчатки отличают его костюм от нормального, мирновременного. <…> Игорь Миклашевский тоже в форме, и дирижерский облик его безупречен. Молодцы — старая гвардия умирает, но не сдается» (Дневник С. Пермута, копия хранится в моем собрании. — А. К). В дневнике Н. А. Кондратьева сказано о том же, но со знаменательным отклонением: «Теперь помещение не отапливается и стоит низкая температура. Требуется известный героизм со стороны исполнителей, чтобы играть застывшими от холода пальцами. Публика сидит в верхней одежде, но все-таки холод настолько велик, что стынут руки и ноги. Зрительный зал был заполнен на 50–60 %. Дирижировал И. Миклашевский, которого я слышал впервые. Он произвел благоприятное впечатление своим артистизмом, подвижностью, плавностью и пластичностью жеста.

Небольшая подробность: слушая Шестую симфонию Чайковского, я вспоминал, как вместе с Миклашевским два года тому назад сидел за обеденным столом, а Наталья Николаевна угощала нас замечательными котлетами, которых мы съедали по четыре штуки. Какое это было славное время! Сидеть в тепле и есть досыта». Хотя, как видим, мысли слушателей порой отвлекались от исполняемых произведений, устремляясь к еде, господствовали эмоции, связанные с музыкой. Каменскому даже пришлось играть на бис. Под впечатлением от увиденного и услышанного художник И. Серебряный задумал картину, позже получившую название «Концерт в Ленинградской филармонии. 1942 год». Первый эскиз ее он сделал «при двух коптилках», едва вернувшись домой (Музыка продолжала звучать. С. 51).

В тот день Миклашевский выступил в последний раз. Вскоре он скончался. Концерт тоже оказался последним — деятельность Филармонии прервалась. Оркестр некоторое время еще держался: проходили выступления по радио, проводились репетиции. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.