Построение храма в Лхасе

Построение храма в Лхасе

В Си-ань-фу жил китайский царь Тан-ван[61]. Однажды он заказал сделать шлем, украшенный драгоценностями, и послал его в подарок индийскому царю. Индийский царь, получив этот подарок, смутился; он стал грустен и молчалив. Вельможа спрашивает его, почему он так грустит. Царь сказал: «Я получил от китайского царя очень дорогой подарок, и должен отдарить его равноценным предметом, но я не имею в своем государстве столько драгоценностей, чтобы достойно отдарить китайского царя». Вельможа сказал: «Не беспокойся, царь! Есть возможность прекратить царскую грусть. У нас учитель Будда[62]; мы можем к нему обратиться за советом, и он нам укажет, как поступить в этом случае». Царь согласился. «Действительно, это так», – сказал он. Обратились к Будде, и Будда ответил: «Закажите моему мастеру Бишу-Гарме сделать мое изображение в двенадцатилетнем возрасте и пошлите китайскому царю. Если б китайский царь прислал вам тысячу таких же подарков, как разукрашенный шлем, то и это не будет равняться с подарками, которые вы ему пошлете». Так и поступили. Заказали художнику Бишу-Гарме копию с Будды и передали ее китайским послам; те отвезли святое изображение в Си-ань-фу. Китайский царь повелел построить храм для посещения этой святыни.

Тибет в это время был дикою страной. В нем жили только звери. Жила тут женщина-ракшаса, по тибетски чжасэ[63]; обезьяна-самец вступил с нею в связь, и от нее родились дети; в то же время с неба спустилось шесть [небожителей]; от этой чжасэ и шести спустившихся с неба небожителей и произошел тибетский народ; в нем и теперь различают произошедших от союза женщины с обезьяной и произошедших от шести дончжук [небожителей]. Когда народ умножился, оказалась потребность в правителе народа. Тогда воплотился в Тибете Брондон Чжалвин-чжун, который был воплощение Арья Бало. Через несколько поколений после него правителем Тибета был Турниша, при котором с неба выпала книга; эту книгу никто не мог прочесть, и даже не понимали, что это такое, потому что до той поры ничего не слыхали о письме. Тогда с неба раздался голос: «Через пять поколений родится у вас человек, который растолкует, что это такое».

Через пять поколений родился в Тибете царь Сронцзан-Гамбо (воплощение Арья Бало). Этот царь посылал учеников в разные места Индии учиться, и таким образом появилось в Тибете буддийское учение, недоставало только изображения. Им было известно, что в Непале есть изображение Будды по имени Меджит Дорчжи, но как его добыть? Войной? Царь чувствовал, что для этого он не обладает достаточным количеством войска. Просить? но царь Непала не отдаст. И составили такой план: высватать дочь непальского царя за царя Тибета в надежде получить за ней и драгоценную непальскую святыню. Так и сделали, высватали и получили святыню; когда ее привезли, построили для нее храм. Таким образом появилась первая буддийская святыня в Тибете.

Святыня в городе Си-ань-фу имела особенное свойство; появляясь в стране, она привлекала на себя уважение народа; когда она была привезена в Си-ань-фу, она сделалась предметом общего почитания у китайцев. Тибетский народ желает приобрести себе и эту святыню. С этою целью было решено послать в Си-ань-фу мудрого вельможу Лунбу-Га. Думали, что только он один в состоянии выполнить такое трудное поручение: высватать дочь Тан-вана за Сронцзан-Гамбо, в надежде вместе с нею получить святыню города Си-ань-фу. Лунбу-Га прибыл в город Си-ань-фу. Тан-ван сказал ему, что за его дочь сватались многие женихи, но что он еще не решил, за кого ее отдать. Царю, однако, хотелось отдать дочь за тибетского царя; так как Тибет смежен с Индией, то он рассчитывал, что с этой свадьбой установятся удобные сношения с Индией и через это облегчится распространение буддийского учения в Китае. Матери царевны хотелось отдать дочь поближе, чтоб было меньше затруднений видеться с нею почаще. Брату же царевны хотелось выдать ее за одного воинственного князя, в расчете впоследствии, при вступлении на престол, иметь в нем храброго и верного союзника. Таким образом, при дворе образовалось три мнения.

Лунбу-Га сказал Тан-вану, что обо всем этом донесет своему царю. На другой день он уже сообщил царю, что получил письмо от Сронцзан-Гамбо. Это удивило китайского царя и он подумал, что Лунбу-Га обладает какой то особой силой. В то же время Сронцзан-Гамбо, как воплощение Арья Бало, имел силу подействовать на сердце Тан-вана и расположить его в пользу брака. Тан-ван согласился отдать дочь, но с таким условием: в счастливый день он соберет пятьсот девиц и предложит женихам выбрать из них невесту. Ни Лунбу-Га, ни кто другой из женихов не был в состоянии отличить царевну от ее подруг. Была одна девица, которая служила во дворце и за что-то была выслана из дворца. Лунбу-Га познакомился с ней и обратился к ней с вопросом, не знает ли она, как отличить царевну от ее пятисот подруг. Та сказала, что знать-то она знает, но сказать боится, потому что если она выдаст эту тайну, то и она, и он, Лунбу-Га, не останутся живыми. Но Лунбу-Га успокоил ее: «Не беспокойся! Я в состоянии устроить все это, чтобы обошлось без дурных последствий для тебя».

По его приказанию была вырыта яма глубиною в семь чи[64]; в яму были поставлены три камня, на камни – железный котел; в котел была налита вода, вода покрыта деревьями, травой и птичьими перьями. В яму села та девица, а из ямы была выставлена медная труба. В назначенный для выбора день она должна была сказать тайну. Она сказала тибетскому вельможе Лунбу-Га, что он узнает царевну по ее белому лицу и еще по тому, что когда она будет сидеть в ряду других девиц, на ее правое плечо сядет летающая около нее пчела. Так и случилось. Когда Лунбу-Га увидел на плече одной девицы пчелу, он догадался, что это царевна, и положил на нее хадак[65] Царь был удивлен, каким образом тибетский вельможа мог узнать царевну; он заподозрил, что кто-то из живущих во дворце выдал тайну, и приказал отыскать виновника. Были призваны дзурхайчи[66] и один из них, справившись с книгами, объявил: «Тайну выдало существо женского пола, сидящее под землею на глубине семи слоев, за тремя горами, за большим морем, около которого деревья[67]…; у женщины медный нос». Тан-ван, выслушав это, рассердился на то, что предсказатель сказал такую небывальщину, и в гневе приказал уничтожить все книги дзурханчинов. Поэтому теперь и не полны книги этого рода. Затем Тан-ван велел выдать дочь за тибетского царя.

Лунбу-Га, получив позволение отвезти царевну в Тибет, попросил ее заглянуть в его рукав, в котором она может увидеть своего будущего мужа. Она взглянула и увидела в рукаве весь Тибет и самого Сронцзан-Гамбо в образе Арья Бало. Увидев образ тибетского царя, она влюбилась в него. Лунбу-Га говорит ей: «Царевна, не проси у отца никаких драгоценностей, кроме изображения Будды». При выдаче царевны царь и царица посомневались: «Мы отпускаем свою единственную дочь и отдаем дорогую святыню в далекую сторону, а не знаем, что за человек, добрый или злой, этот тибетский вельможа? Может быть, он имеет намерение только приобрести для тибетского царя нашу святыню; он убьет дорогой нашу дочь и увезет святыню». Решили потребовать от Лунбу-Га, чтобы он остался в Си-ань-фу заложником. Лунбу-Га согласился. Царевну отправили в Тибет, а Лунбу-Га остался. Путь царевны прошел через город Тарсандо; здесь остался след ее на белом камне. Камень этот и теперь показывают в одной китайской кумирне в Тарсандо (хошаны за несколько чохов[68] пускают посмотреть). По всей дороге до Лхасы, через известные расстояния после ее проезда оставлялись копии с изображения, которое везла царевна.

Лунбу-Га притворился больным. Тан-ван, услыхав о его болезни, стал беспокоиться, что задержал человека, чужестранца, как бы по его вине он не умер и как бы за это не ответить. Он сам пришел к Лунбу-Га и спросил его, что с ним случилось. Лунбу-Га сказал, что его болезнь не важная, что легко бы исцелился от нее, что она происходит оттого, что его теснят духи Тибета, что для исцеления болезни нужно только умилостивить их, но что у него нет средств для этого. «Не могу ли я доставить эти средства?» – спросил китайский царь. «Что же это за средства?» Лунбу-Га сказал царю: «Для умилостивления духов, по нашему тибетскому обычаю нужно доставить мне одно доу[69] пепла от сожженных каиф, нужно сушеного мяса от трех быков и бочку самой крепкой водки.

Кроме того, по нашему обычаю, я должен совершить это умилостивление в обществе 32 человек, я тридцать третий». Тан-ван велел дать ему все, что он просит, и прислал к нему 32 человека. Лунбу-Га выехал с 32-мя товарищами за город. К западу от Си-ань-фу есть холм. Лунбу-Га поднялся на него и сначала развеял по воздуху пепел, потом велел товарищам съесть мясо, и наконец, выпить вино. Он сказал им, что, по тибетскому обычаю так нужно поступить, чтобы духи оставили притеснять. Выпив вина, они опьянели п попадали; сухое мясо имеет такое свойство, – если после него будет выпито вино, то опьяневший в продолжение долгого времени не может отрезвиться. И они пролежали три дня. В это время Лунбу-Га, сев на коня, успел убежать.

Прошло три дня. Лунбу-Га с товарищами не возвращается в Си-ань-фу. Это удивило Тан-вана. Он велел послать людей узнать, что случилось с Лунбу-Га на холме. Посланные люди нашли товарищей Лунбу-Га, просыпавшихся после опьянения. Их спрашивают царские посланные: «Где же Лунбу-Га?» – «Не знаем, – отвечают те. – Сейчас был здесь и куда-то скрылся. Тогда царь послал погоню за Лунбу-Га. Между тем Лунбу-Га добежал до реки Мар-чу. Чуя за собою погоню, Лунбу-Га своего коня заткнул за пояс за своей спиной, нашел мертвого коня, сел на него и наделал множество конских следов по всему полю.

Прибыла погоня; видят – поле усеяно, конскими следами; подумали, что навстречу Лунбу-Га было выслано тибетское войско, что Лунбу-Га соединился с ним и уехал в Тибет. Подумав так, они сочли неблагоразумным ехать в погоню за такой силой и вернулись в Си-ань-фу.

Лунбу-Га продолжал ехать дальше и достиг местности Шямалун; тут лежал олень, который не успел встать, как его настиг Лунбу-Га. Лунбу-Га подумал: «Я так быстро ехал, что олень не успел, увидав меня, вскочить с места; значит, теперь я далеко ушел от погони и меня уже не догонят». Поэтому и место названо Шямалун; оно значит по-тибетски: «олень не встал». В местности Лхаргон Лунбу-Га догнал царевну. Царевна спросила его, как он мог уехать из Си-ань-фу, когда он был оставлен там заложником. Он сказал, что царь, боясь, чтоб с царевной не случилось чего в дороге, отпустил его затем, чтобы он провожал ее в качестве оберегателя. Она поверила, и они поехали дальше.

Дорогой Лунбу-Га стал говорить царевне, что цель сватовства тибетского царя была не сама царевна, а святыня, которую она везет; что Сронцзан-Гамбо имел в виду получить только святыню, а женщина ему не нужна (он ведь воплощение Арья Бало). Потом он еще сказал, будто у тибетского царя нет носа. «Понравится ли тебе, царевна, такой муж?» Царевна после этого задумалась, и у нее появлялась любовь к Лунбу-Га. Подъезжая к резиденции Сронцзан-Гамбо, Лунбу-Га послал людей вперед – донести царю, что он везет ему и святыню и невесту, но что невеста едва ли ему понравится; как от китаянки, от нее несет дурной запах; поэтому при свидании с царевной Лунбу-Га советует царю закрывать свой нос рукавом. Когда невеста была представлена царю, он принял ее, закрыв свой нос рукавом; царевна подумала, что Лунбу-Га сказал правду; царь, в свою очередь, поверил, что царевна имеет дурной запах. Царевну отвели в отдельное помещение.

Однажды она увидела царя и заметила, что у него целый пос. Лицо у него было красивое; она признала в нем то изображение, которое видела в рукаве у Лунбу-Га в Си-ань-фу, и влюбилась в царя. Вельможи, имевшие доступ к царевне, не заметили у нее никакого запаху и донесли о том царю. Царь вновь пожелал видеть царевну. Она говорит ему, что ее обманули, что ей сказали, будто у царя нет носа. Царь сказал, что и он был обманут: ему доложили, что она имеет скверный запах. Теперь он убедился, что это была ложь. Недоразумение их разъяснилось.

Когда обман вельможи Лунбу-Га раскрылся, царь разгневался и хотел казнить его. Царь сказал ему: «За такой гнусный поступок тебя следовало бы лишить жизни, но, так как ты сделал много пользы вере, я оставляю тебе жизнь, но без наказания все-таки оставить тебя нельзя». И царь отдал приказ, чтоб Лунбу-Га чистил золотое толи[70], сев на солнцепеке. Лунбу-Га, исполняя царское приказание, начал тереть золотое толи; лучи солнца попадали на толи и, отражаясь, попадали в глаза Лунбу-Га и он оттого ослеп.

Сронцзан-Гамбо женился на китайской царевне; таким образом, он имел одновременно двух супруг. По истечении некоторого времени танская царевна почувствовала себя беременною; когда пришло время танской царевне родить, непальская дала ей выпить какого-то напитка, от которого та впала в беспамятство; в этом состоянии она и родила. Тогда непальская царевна украла ее ребенка и объявила, будто это она родила. Танская царевна догадалась, что ее ребенок украден непальской царевной. Царь был принужден устроить суд над царевнами. С этою целью он пригласил с одной стороны вельмож из Китая, с другой – вельмож из Непала; сел на престол, призвал двух цариц и этих вельмож, a также велел привести и спорного мальчика, который к этому времени уже подрос. Затем велел принести вина и объявил: которой стороне, китайской или непальской, мальчик поднесет чашу с вином, та сторона ему и есть его родня. И китайские и непальские вельможи бросились к царевичу, прося его дать им вина. Но мальчик, налив чашу вина, нимало не колеблясь, поднес ее старшему из китайских вельмож. Тогда китайская царевна сказала, что это значит, что мальчик ее, и потребовала, чтоб он был передан ей. И она получила своего сына.

Сронцзан-Гамбо стал строить храм для привезенной святыни. Он испустил из себя тысячу хубилганов[71] и при их помощи начал постройку. Однажды одна из цариц несла ему пищу, когда он высекал льва. Он услышал шаги, его внимание было отвлечено от работы, он сделал неверный удар топором и отсек льву нос. И в это время все хубилганы отсекли носы львам, которые они делали. Это и свидетельствует, что они были его хубилганы. И теперь все львы в Лхасе без носов.

В Лхасе находится изображение царя Сронцзан-Гамбо с его двумя женами, танской и непальской царевнами. А также есть изображение слепого Лунбу-Га; несмотря на его поступок, его изображение тем не менее почитается.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.