Как «Первый» стал первым

Как «Первый» стал первым

«Первый Приморский» дышал на ладан. Руководство отчаянно пыталось вывести банк из комы и с этой целью привлекало «талантливую молодежь» громкими должностями. При этом моя зарплата на новом месте была в два раза меньше, чем в «Дальрыббанке». Но я никогда не держался за «теплые» места, да и быстрым деньгам всегда предпочитал перспективу. Деньги приходили потом, бонусом к увлекательному делу.

Мое рабочее место было в общем просторном зале – тут же сидели операционисты и бухгалтеры, тут же обслуживали клиентов. Последние оказывались в банке редко, случайно и объемом финансов, мягко говоря, не впечатляли. Доходы всего валютного департамента не превышали 10 000 долларов в месяц. Этих денег едва хватало на текущие клиентские платежи и оперативные цели, о развитии руководство могло лишь несмело мечтать.

Как говорят в армии: если не знаешь, где достать, – надо копать. И я начал «копать» самое необходимое – деньги.

Будучи дилером в «Кредобанке» и «Дальрыббанке», я успел создать себе имя. Это было не так уж и сложно: просто надо всегда выполнять свои обязательства и держать слово. Я общался с десятками банков, а точнее – с их сотрудниками, такими же дилерами, как я. Со многими сложились теплые и доверительные отношения. У меня был большой кредит доверия, и на этот единственный свой капитал я и сделал ставку. Я связался со старыми партнерами, рассказал о своем новом назначении и предложил обсудить межбанковский займ. Через неделю мой банк получил первые 900 000 долларов кредита из Сахалинского банка. Только вдумайтесь: реальное состоянии «Первого Приморского» было таково, что незнакомые и беспристрастные инвесторы, глядя в его баланс, не дали бы и копейки на его спасение. Только хорошие личные отношения помогли мне получить кредит.

Как распорядиться деньгами, долго не думали. Наибольшую прибыль тогда зарабатывали обменники. В этот момент Олег Репс согласился перейти от своей частной коммерции ко мне на помощь в банк, и работа закипела. Весь офис «Приморского» мы застроили кабинками, купили у других банков оптом валюту и начали продавать ее в розницу, выставив лучший в городе курс. Потекли первые деньги, появились и постоянные клиенты. Помню вьетнамцев, покупавших зараз до 100 000 долларов, – им доставались самые искренние приветственные улыбки наших кассиров.

Вскоре мы поняли, что закупать валюту во Владивостоке не очень выгодно. Местные банки не могли предложить нормальные объемы и цены. Я и директор «Первого Приморского» договорились с одним из банков в Москве. Оставалось только перевезти деньги из столицы. В первую «валютную» командировку отправился я сам, рассчитывая за одни сутки слетать из Владивостока в Москву и обратно.

По неопытности я не подумал привезти с собой сумку для денег. «Ну, в Москве-то наверняка найдут куда положить», – успокоил я себя. Однако столичных коллег ситуация привела в замешательство.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – наконец произнес директор банка и исчез в недрах своего офиса.

Через полчаса мне вынесли деньги… в кожаном чехле от швейной машинки. Я мигом представил, как поздними вечерами президент банка занимается кройкой и шитьем в своем кабинете. Какой освежающий восприятие образ! А то все эти стандартные хобби финансовых «топов» – пилотирование, лыжи, самурайские мечи… Мы дружески пожали друг другу руки, и я отправился в аэропорт.

В полете я гадал, как мне идти в туалет, со «швейной машинкой» или нет. Было досадно, что заранее не подумал об охране и других организационных моментах. Потом, как назло, стал наваливаться сон – шутка ли, почти сутки в непрерывном полете. Но в итоге логистическая операция завершилась благополучно, и мы начали практиковать такие перевозки регулярно.

Вскоре обменные пункты «Первого Приморского» стали продавать по миллиону долларов в сутки. Дневная емкость всего валютного рынка Владивостока в те времена составляла от трех до пяти миллионов. Наша доля была не менее 20 %. Чтобы поддерживать такие обороты, наш банк «гудел», как трансформаторная будка, на максимуме своих возможностей.

В какой-то момент отработанная схема транспортировки денег начала давать сбои. Чтобы избежать лишнего внимания, мы решили отправлять инкассаторов – они работали по двое – бизнес-классом. Один момент не учли. Новый уровень авиасервиса любезно предоставлял пассажирам не только пространство и покой, но и бесплатный алкоголь в неограниченном количестве. А нашему человеку стаканчик-другой пригубить совершенно необходимо. Тем более что работа связана со стрессом. Во время одного рейса «ответственные» лица «напригублялись» как следует и затеяли драку прямо на борту. В аэропорту пылких инкассаторов уже ждала милиция. За время телефонных переговоров с представителями власти мы едва не поседели. К счастью, горе-перевозчиков отпустили, и ни одной купюры в ходе операции не пострадало.

После этого инцидента мы поняли, что один только бизнес-класс не делает нашу технологию цивилизованной.

Тогда в союзе с «Токобанком» и позднее с «МДМ Банком» мы разработали новую схему перевозок. «Первый Приморский» покупал на межбанковском рынке безналичные доллары, переводил их на счета московских банков в Америке, а те уже снимали наличные и отправляли нам в сопровождении сотрудников «Мосинкасса» – оказалось, бывают в России непьющие при исполнении мужики. С этой технологией была одна проблема – временные затраты. Московский поставщик кэша «МДМ Банк» отгружал банкноты исключительно тогда, когда его работники видели эти деньги на их счете в американском банке. То есть фактически по пред-оплате. Из-за разницы во времени между Владивостоком, Штатами и Москвой от платежа до получения кэша во Владивостоке проходило минимум двое суток, а отвлекались миллионы долларов. Учитывая, что «Первый Приморский» все еще испытывал ресурсный голод, это было непозволительно долго.

Мы придумали, как уложиться в один день. Утром по московскому времени сообщали дилерам «МДМ Банка» сумму купленной валюты. Эмдэ-эмовцы, не дожидаясь подтверждения из Америки, отправляли деньги с инкассаторами во Владивосток. Одному из них вручали бумажку с паролем. Вечером Москва видела деньги на американских счетах и посылала нам по «Рейтеру» пароль. Наступала заключительная стадия – когда наши сотрудники с паролем ехали в аэропорт забирать мешки с миллионами. Помню, пару раз из-за сбоев платежной системы у нас не оказывалось на руках пароля. Тогда деньги улетали обратно в Москву, а мы платили штраф. И все же, несмотря на шероховатости, это была отличная, работающая идея.

Наше ноу-хау помогло снизить ресурсную зависимость от других банков. Теперь нам хватало 3 000 000 долларов на операции, которые раньше требовали 6 000 000. Даже если взять сумму в 3 000 000 и посчитать по ней плату за однодневный депозит по ставкам, выдвигаемым тогда для «Первого Приморского» другими банками, – а это 25–35 % годовых – получалась экономия от 2 083 до 2 917 долларов в день.

Эта экономия была каплей в море по сравнению с выигрышем от роста оборота – обменные операции давали сотни процентов годовых.

Настоящим триумфом в новейшей истории «Первого Приморского» стал момент, когда сверхконсервативный Приморский Сбербанк начал покупать у нас кэш. Объемы валюты, которые летели из Москвы, увеличились до семи миллионов долларов за рейс. Мы вышли на первое место по валютным операциям на Дальнем Востоке.

Когда я слышу, что банковский бизнес – это скучно, я лишь улыбаюсь.