Танцы с кабутце

Танцы с кабутце

Я лечу вперед, мое тело невесомо. Я иду по зеленому краю, тележка спешит вслед за мной, издавая легкое жужжание.

Все это похоже на сон. Мне давно уже надо было догадаться завести тележку. В своем блоге я называю ее «кабуз», это может означать «камбуз», а может и «зад». Но для меня это просто «кабутце», она содержит слово «бутце» – шалаш наподобие тех, что дети строят в лесу из палок и веток, когда ходят в начальную школу и состоят в бандах. Самое лучшее в кабутце то, что в ней можно перевозить не только мой багаж, воду и еду, но и целую кучу арбузов.

Я иду через подсолнухи, их тут целые поля. С тех пор как у меня появилась кабутце, мне легко удается пройти тридцать километров в день, а иногда даже больше, и при этом я редко чувствую усталость. Вес рюкзака больше не давит мне на плечи. Я останавливаюсь в меленькой деревушке под названием Наньхуа. Мой гостиничный номер на четвертом этаже, из моего окна видны далекие вершины гор, сияющие на солнце.

От жары вся деревня стала сонной, все вокруг движется медленно и осторожно. Почти все время я провожу в закусочной, хозяевами которой является супружеская пара из провинции Сычуань. Они учат меня смешным словам из их диалекта, чтобы я смог потом повеселить ими Джули.

Я стараюсь не думать о том, что случилось.

На следующий день, изнемогая от полуденного зноя, я роюсь в холодильнике около киоска. За этим занятием меня застают два подъехавших велосипедиста. К их седлам приделаны огромные сумки, карты и бутылки с водой, и они удивленно разглядывают меня. Ведь я вроде бы такой же иностранец, как и они? Выясняется, что они из Польши. У нас нет общего языка, и беседа поначалу не клеится. Вокруг нас собирается группа местных зевак, чтобы полюбоваться нашей игрой звуков и жестов.

Когда мы наконец обращаемся за помощью к карте, я начинаю потихоньку понимать, что они пытаются мне сказать. Уловив суть, я поднимаю руки вверх и обращаюсь к собравшимся вокруг нас.

– Товарищи! – кричу я в толпу, и в ответ раздается пара смешков. В этой маленькой деревушке так жарко, а работа местных жителей заключается в земледелии и продаже еды и напитков тем, кто проезжает мимо. Земля перед их домами такая пыльная. Тут так редко происходит что-то интересное.

– Приносите сюда стулья, – говорю я, – садитесь на обочину в тень, сегодня вам будет на что посмотреть!

Я указываю на поляков.

– Эти двое приехали сюда на велосипеде из Греции!

– О! – восклицает кто-то.

– И приехали они не одни! Они состоят в восточноевропейской группе из двадцати человек, выехавшей из Афин, чтобы поддержать Игры в Пекине!

– Ах!

– Но и это еще не все! Их группа встретила по дороге еще двадцать немецких велосипедистов, которые также ехали из Афин в Пекин!

– Оп-па!

– Но и это еще не все! Эти две группы встретили еще сорок велосипедистов, которые ехали из Парижа в Пекин. Полностью экипированные, в сопровождении страховочных машин, автобусов и всего, что полагается!

На меня устремлены напряженные взгляды. Когда я замечаю, что публика ждет от меня еще новостей, я хлопаю в ладоши и говорю:

– Это все! Толпа иностранцев на велосипедах!

– Восемьдесят французов из Греции? – кричит кто-то, смеясь. – Они, должно быть, очень любят ездить на велосипеде. Я вот предпочитаю добираться до Наньхуа на автобусе.

Оба поляка прощаются со мной, а я задерживаюсь еще немного около киоска и ем мороженое. Ко мне подходит маленький мальчик и говорит:

– Пару дней назад здесь проходил кое-кто, похожий на тебя.

Я думаю, он говорит о мифической женщине с ослом, о которой я уже так давно ничего не слышал, но он качает головой.

– Это был дядя с большой деревянной тележкой, такой же, как эта. – Он показывает на мою кабутце.

Я знаю, кого он имеет в виду. Я достаю телефон.

– Учитель Се, ты видел велосипедистов из Европы?

Он смеется.

– Красных? Да, они смотрятся великолепно!

– Красных?! Не понимаю, о чем ты!

Кто-то в этот момент указывает на дорогу: блестящие велосипеды, согнутые тела, накачанные икры. Они одеты в ярко-красные костюмы и с шумом проносятся мимо нас. По звуку это напоминает летящий рой воробьев.

– Это участники французской группы, – объясняю я людям, стоящим около меня и зачарованно наблюдающим за зрелищем. Какая-то женщина поворачивается ко мне и спрашивает:

– А у вас все такие стройные?

…Дорога являет собой длинную, очерченную деревьями аллею, прямую, без изгибов.

Медленно тяну я свою тележку по жаре, вокруг стоит тишина, лишь изредка меня обгоняет какой-нибудь грузовик или трактор. Навстречу попадаются небольшие группы велосипедистов из Европы. Издалека они кажутся медленно увеличивающимися цветными точками. Постепенно я вижу шлемы, костюмы и мелькающие ноги, мужчины и женщины, молодые и старые. Я кричу им «Привет!» или «Салют!», но большинство из них проезжают мимо, не обращая на меня внимания.

Впрочем, одна группа останавливается. Это французы, бельгийцы, датчане, американцы, немцы и китайцы. Мы делаем групповые снимки и обмениваемся адресами. Они тревожно осведомляются, проехали ли они наконец пустыню. Я отвечаю, что мне довелось пройти лишь по нескольким небольшим отрезкам пустыни, и все облегченно вздыхают.

Среди каменистых полей Гоби я отмечаю три тысячи километров моего пути из Пекина. К вечеру воздух немного посвежел, и мир окрасился в мягкие цвета. Мою одежду сушит легкий ветерок. Я устанавливаю на асфальте штатив и достаю маленькую камеру, на которую я снимаю видео.

Но она не включается. Минуту я жму на все кнопки и размышляю, стоит ли танцевать, не снимая это. Потом мне в голову приходит идея получше: я достаю из кабутце свой коврик, арбуз, нож и ложку и со всем этим добром устраиваюсь на обочине. Рано или поздно здесь проедет какой-нибудь европейский велосипедист.

… – Ты имеешь в виду Эндрю?! – недоверчиво восклицает Шарлотта. – Но этого не может быть!

Она смеется громким грудным смехом, а оба ее сопровождающих таращатся на меня круглыми глазами…

Я познакомился с этой троицей в деревне, где ночевал. Они из той группы, что выехала из Афин. Мы сидим около киоска в тени тента, и я рассказываю им, как вчера все-таки станцевал свой рубежный танец.

…Мне пришлось прождать несколько часов, пока не появился одинокий пожилой господин на велосипеде. Он носил усы и был поляком, его звали Эндрю. Мне потребовалось немало времени, прежде чем на английском и французском, но прежде всего на языке жестов я смог ему объяснить, что мне надо одолжить его камеру, чтобы заснять свой танец. И что будет еще лучше, если он станцует вместе со мной.

Я изобразил несколько танцевальных движений.

– Dance! – кричу я и спрашиваю у него, не хочет ли он делать это вместе со мной. Он отмахивается от меня, но его усы весело приподнялись.

– Juste comme ?a! – Я размахиваю по воздуху руками.

И вдруг он запрыгал вокруг меня. Мы были одни на улице. Он приехал на велосипеде с запада, а я пришел пешком с востока, и в этом месте мы встретились. Ветер тихо завывал над пустыней, музыки не было. Мы танцевали. Мы размахивали руками и ногами, скакали по дороге, поляк и немец посреди Китая, и наслаждались этим моментом.

… – Нет, этого просто не может быть! – говорит Шарлотта. – Эндрю ведь чудак, настоящий оригинал, он почти всегда ездит один, и большинству из нас не удалось с ним и двумя словами перекинуться. А ты станцевал с ним!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.