Танцы с Лео и Кейсом
Танцы с Лео и Кейсом
Меня мало что интересует. Я выполняю свою работу в магазине готового платья. Что-то ем. Отвечаю на вопросы, которые мне задают. Внешне моя жизнь протекает обычно, но внутри меня пустота. Пустыня, выжженная земля, полный нуль.
Даже на танцы я не хожу, не говоря уж про кафе и кино. И не возвращаюсь к родителям, которые живут в Ден-Босе. Никогда в жизни я не ощущала такой печали. И вовсе не из-за одиночества. Мое одиночество мне даже нравится. Я горюю из-за того, что со мною нет Вима и у нас с ним больше нет будущего. Дни проскальзывают мимо, один за другим. И мне все равно, светит солнце или идет дождь. Это больше не имеет значения.
Потом я начинаю приходить в себя после долгого, долгого наркоза, и в мою жизнь потихоньку проникают приятные моменты. Прежде всего на работе. Коллеги очень сочувствуют мне и изо всех сил пытаются меня порадовать. Зовут меня в гости, но я вежливо отказываюсь. Не вижу смысла в милой болтовне. Но иногда я снова хожу на танцы. К мужчинам я полностью безразлична, но ритм и танцевальные движения оживляют меня. На танцах я хотя бы немного отвлекаюсь от своего горя. Танцы меня лечат. Хотя многие из моих партнеров хотят проводить меня домой, некоторые даже проявляют настойчивость, я всегда ухожу одна. Я стремлюсь к одиночеству. Стремлюсь к своему горю и хочу быть с ним наедине. Хочу, как ни странно это звучит, его холить и лелеять. Хочу как можно дольше удержать его при себе. И тем самым удержать при себе Вима.
Как-то, направляясь в Амстердам, я встречаю в поезде Лео Криларса. Мне доводилось сталкиваться с ним и раньше, год назад я даже немного поработала с ним в паре учительницей танцев. Заменяла его заболевшую партнершу. Тогда он показался мне приятным человеком, работать с ним мне тоже понравилось, к тому же удалось немного подзаработать. И вот теперь, проходя по вагону мимо моего купе, Лео видит меня, открывает дверь и говорит:
— Привет, Рози, рад тебя видеть!
Он и в самом деле рад, его голубые глаза приветливо улыбаются. На душе у меня становится легче. Лео заходит в купе и садится напротив меня.
— Ну, как поживаешь?
Я не улыбаюсь в ответ и, хотя не собиралась откровенничать, рассказываю ему о своем горе. Он выказывает искреннее сочувствие. Выслушав мою историю, он делается серьезен и только тихо шепчет: “Боже мой!” и “Какой ужас!” Некоторое время мы едем молча. Поезд покачивается в монотонном ритме. Лео обдумывает мой рассказ? Но тут он начинает осторожно рассказывать о своих танцевальных школах: одна — в Эйндховене и другая — в Ден-Босе. Заметив, что я с интересом слушаю, Лео продолжает, все более увлекаясь.
— Какая же у тебя замечательная профессия! — вздыхаю я. — В прошлом году я с удовольствием подменяла твою заболевшую партнершу.
— Видел-видел, как ты танцуешь, — отвечает он мне. — Стильно, легко и с хорошим чувством ритма. Мне кажется, у тебя получится давать уроки. Ты сумеешь заразить своим энтузиазмом учеников — даже самых стеснительных из них и деревянных.
Я улыбаюсь.
Он смотрит на меня, потом предлагает:
— А не хочешь поработать у меня? Давать уроки танцев куда приятнее, чем торчать в магазине. И получать у меня будешь больше.
Это неожиданное и приятное предложение, сделанное мне в амстердамском поезде, несказанно меня радует. Это ж просто здорово — сделать танцы профессией! Но я скрываю от Лео свою радость. Некоторое время мы молча слушаем перестук колес, потом я отвечаю:
— Спасибо, я подумаю.
Он по-прежнему смотрит на меня дружелюбно, но я заметила мгновенную тень разочарования на его лице и потому добавляю:
— Давай для начала я поработаю у тебя один вечерок: вдруг мне понравится быть учительницей танцев так же, как год назад, хорошо?
Мы договариваемся о первой встрече — и вот я уже выхожу на “пробное занятие” в танцевальную школу Лео. С ходу подхватываю все ритмы и очень скоро понимаю, что мне и в самом деле нравится обучать людей танцам.
Вечером, перед закрытием танцзала, Лео интересуется:
— Так ты выходишь ко мне на работу или нет?
Вместо ответа я предлагаю:
— Пойдем где-нибудь посидим и за ужином обсудим все наши дела.
Разговор за ужином вполне ладится. Я буду у него работать не только учительницей танцев, но еще немного администратором, а также мне предстоит вести всю деловую переписку. Тот опыт, который я приобрела у отца в маргариновой фирме, а потом в одежном бизнесе, здесь очень даже пригодится. Я уволюсь из своего модного магазина, перееду в Ден-Бос и сниму там квартиру…
…Мой новый мир красив. Все здесь крутится вокруг танцев и учеников. Мы организуем танцевальные вечеринки, принимаем участие в национальных и международных конкурсах. Мне кажется, что моя фамилия — Гласер — не столь уж подходит этому красивому миру, поскольку звучит несколько по-простецки. И чересчур по-немецки. Я меняю ударение, переиначиваю фамилию на французский лад и с тех пор зовусь Розой Гласэр. В таком звучании, на мой взгляд, больше шика, и выглядит фамилия более интернационально.
С новой работой меняется и ритм моей жизни. Теперь рабочий день начинается у меня после обеда и заканчивается далеко за полночь. Чаще всего мы расстаемся еще часа на два позже, поскольку сами хотим понаслаждаться жизнью, тем более что на следующий день выходить на работу нужно не раньше двенадцати. Так день и ночь у нас меняются местами.
Все чаще Лео приглашает меня танцевать в паре с ним. И не на одних лишь уроках, чтобы продемонстрировать ученикам танец, но и на конкурсах и вечеринках. Другие преподавательницы кипят от ревности, поскольку я все чаще танцую с “хозяином”. Скоро становится ясно, что Лео смотрит на меня не только как на свою сотрудницу. Мне он тоже нравится. Он приветлив и мил. Он помогает мне забыть о моей огромной утрате. Моя работа кажется мне очень приятной, я обожаю танцевать. Все чаще в танце он прижимает меня к себе. Это вызывает во мне приязнь и доверие — и я не протестую. Все чаще после уроков мы задерживаемся друг у друга дома. Поначалу только болтаем. За бокалом вина обсуждаем события прошедшего дня или обдумываем организацию предстоящего танцевального вечера. Мы регулярно ездим в Брюссель, Париж, Лондон и Берлин — на международные встречи преподавателей танцев. Там мы разучиваем новые танцы, а потом вводим их в моду в Нидерландах. Я становлюсь членом Брюссельской унии танцев и физической культуры и Парижского национального синдиката. Разумеется, вступаю в Нидерландское общество преподавателей танцев, равно как и в Нидерландский танцевальный союз. Обзавожусь множеством контактов с элегантными, интересными и красивыми людьми. Жизнь вновь начинает обретать краски.
Мало-помалу становится ясно, что окружающие воспринимают нас с Лео как пару. Это получилось само собой, сознательно я к этому не стремилась. Мы вместе танцуем в школе, вместе ездим за границу и иногда, когда уроки в школе заканчиваются совсем поздно, я остаюсь ночевать у него. С каждым днем я чувствую себя все лучше. И когда Лео однажды спрашивает меня: не хочу ли я остаться у него навсегда и выйти за него замуж, я просто отвечаю: да. В моем решении нет ничего особенного. Это не более чем подтверждение сложившейся ситуации.
С родителями я практически не общаюсь. Они не были в восторге, когда их единственная дочь сбежала из дома и не пожелала больше работать на предприятии своего отца. Как и все наше окружение, они не одобрили того, что мы с Вимом стали жить вместе, не будучи официально женатыми, во всяком случае, это очень не нравилось моей матери. Оглядываясь назад, я понимаю, что мой внезапный побег должен был причинить им немало боли, но тогда мне так не казалось. У меня, собственно, нет контактов и со всеми прочими членами нашего клана. Я слишком поглощена своей собственной жизнью и никаких угрызений совести не испытываю. Напротив, я чувствую лишь облегчение и радуюсь своей свободе. Друзья стали для меня куда важнее моей семьи. Подобно мне, Лео тоже не общается ни с кем из своей родни, кроме брата Маринуса. Поэтому мы тихо обручаемся и вскоре после этого женимся в Ден-Босе, с одним-единственным другом в качестве свидетеля. И никого больше. Мои родители и брат на церемонию тоже не приглашены. Отмечаем событие рюмочкой и легкой закуской в кафе. Идет 1937 год, мне — 23 года. В тот вечер мы, как обычно, даем уроки в школе танцев. Теперь я танцую как мефрау Криларс.
Танец с Лео
Поскольку у нас нет своего дома, а комната Лео слишком мала для нас двоих, мы на время переезжаем в Валвейк к брату Лео — Маринусу. Он женат на очень симпатичной женщине, Бетси. Маринус работает художником-декоратором, и у них с Бетси пока еще нет детей. У него довольно большой дом, где нам предложено занять целый этаж. Безо всякой арендной платы, естественно. Нас встречают очень сердечно, и я стараюсь придерживаться здешних устоев. По воскресеньям вместе со всеми хожу в католическую церковь. Там царит очень приятная атмосфера. Католичество — это дружелюбная и оптимистичная религия, в ней есть прощение и отпущение грехов, она полна человеколюбия. А если ты оступился — можно исповедоваться, и грехи твои спишутся… Несмотря на хорошее начало, душевная обстановка в доме скоро разлаживается.
Брат Лео с восторженным энтузиазмом встречает ветер национал-социалистических идей, дующий из Германии. В Нидерландах растет число их сторонников. Маринус постоянно говорит об этом с Лео, посещает собрания Национал-социалистического движения[6], читает газету “Шторм” и является членом Нидерландской службы народа и Нидерландского рабочего фронта[7]. Лео смотрит на своего старшего брата немного снизу вверх и находится под его сильным влиянием. Бетси всегда и во всем согласна с мужем. В стране — экономический кризис, бедность и безработица. Жизнь большинства тяжела и сурова. В национал-социализме многие видят перспективы. Национал-социализм предлагает людям то, чего им не предлагает правительство, которое погрязло в демократическом позерстве и вялых полумерах, вытекающих из бесконечных компромиссов с нулевым эффектом. В трудные времена с таким правительством, по мнению многих, невозможно построить будущее.
Я же думаю иначе. Я жила в Германии, когда был убит Ратенау[8] и нацистское движение набирало обороты. Я знаю позитивную созидательную силу нацистов, но знаю также и их расистские идеи. В доме быстро нарастает напряжение. Я принимаю участие в спорах и говорю то, что думаю. Это не нравится Маринусу, а Лео не понимает, что со всем этим делать. Его брату куда проще с его послушной женой. Я оказываюсь в трудной ситуации. Лео — мой муж, но он любит и своего брата. От Бетси я тоже не получаю никакой поддержки. Она мила со мной, не более того, в остальном же она горой стоит за своего мужа. Маринус угрожает нашему с Лео счастью. Лео никогда не порвет с ним, да я и сама этого не хочу, но мне как-то нужно покончить с напряжением, которое сгущается вокруг меня.
Я нервничаю и никак не могу найти выхода. В любом случае мне нужно поговорить с Лео, но в гостиной мы никогда не бываем одни. Остается только спальня.
— Лео, у нас с твоим братом что-то не очень складывается. Я постоянно напряжена, а мне так хочется быть с тобой счастливой.
— Лапочка, не стоит так волноваться, — успокаивает меня Лео. — Мы только что переехали сюда, вам просто нужно привыкнуть друг к другу и к новой ситуации.
— Может, нам и нужно привыкнуть друг к другу, — соглашаюсь я, — но то, что говорит Маринус о нацистских идеях, это неправильно! Я знаю немцев, и совсем не с лучшей стороны.
— Как раз хорошо, что к власти придет энергичное правительство, способное дать людям работу и позаботиться об экономике, — пробует урезонить меня Лео. — А то сейчас какое-то сонное стадо. С ним страны не построишь. Немцев ты знаешь только по детским воспоминаниям. С той поры они сильно развились в лучшую сторону, ты же видишь все в черном свете.
— К тому же, — продолжает он, — ты не должна забывать, что Маринус привык к другому типу женщин. Бетси никогда ему не перечит. Скажу тебе честно, я даже горжусь тем, что у тебя есть собственное мнение и ты готова его защищать. Когда ты горячишься, я нахожу тебя ужасно привлекательной и еще больше влюбляюсь. И потом, — утешает он меня, — мы живем здесь только временно, вот увидишь — все будет хорошо!
Я не отвечаю, прижимаюсь к нему и засыпаю.
На следующий вечер в гостиной снова звучат восторженные речи про Гитлера, а потом мы лежим в постели, и я опять начинаю что-то взволнованно доказывать Лео. Напряжение растет. Я чувствую, что и Лео понимает это. Я замолкаю и жду. Но ничего не происходит, и вскоре я слышу, как он тихо посапывает во сне. Мы продолжаем жить дальше, а атмосфера в доме становится все более удушливой.
Представление нового танца ламбетвок. Роза и Лео в центре
То и дело случаются мелкие вспышки. Так, однажды я кричу от возмущения, когда вижу, как Маринус вскрывает приходящие мне письма.
— Точно так же я поступаю и с почтой моей жены! — рявкает он на меня. — Я хозяин в своем доме!
Но я не в силах стерпеть такой бесцеремонности. И когда назавтра я вновь застаю Маринуса с моими письмами, я резко вырываю их у него из рук.
— Не смей лезть в мою почту! — кричу я ему, но инцидент не исчерпан: внезапно он накидывается на меня, намереваясь отобрать письма. Маринус тяжелый и сильный. Мне не остается ничего, как только расцарапать ему лицо и, изловчившись, пнуть в пах. Только тогда он отпускает меня, но лишь для того, чтобы броситься на кухню, схватить там нож и с воплем погнаться за мной.
— Я тебе покажу, сучка! Я тебе объясню, кто здесь хозяин!
Не дожидаясь, пока он всадит в меня нож, я выбегаю из дома и несусь в Ден-Бос, в танцевальную школу. Придя в себя, решаю остаться там на ночь.
Вечером за мной приезжает Лео. Он очень ласков со мной, говорит, что побеседовал с братом. Впредь тот не будет вскрывать мою почту, так они договорились. Лео просит меня вернуться в дом Маринуса.
— Я этого не хочу, Лео, — упираюсь я. — Я хочу быть с тобой, а не с твоим братом.
— Я тоже, — целует меня Лео. — Однако я рад тому, что пока мы можем пожить у него. Жаль, конечно, что вы не нашли общего языка. Но он мой брат и желает нам добра.
— Надеюсь, что и я смогу понять это, — отвечаю я. — Но как бы то ни было, я хочу, чтобы мы начали искать квартиру для нас поближе к танцевальной школе.
Лео кивает и снова целует меня. После этого поцелуя-согласия я позволяю вернуть себя в дом его брата.
Но никакого улучшения не наступает. Напротив, Маринус продолжает травлю. Он ненавидит меня. Когда однажды я потихоньку спрашиваю его об этом, он говорит:
— Хоть сто раз сходи в церковь, но ты как была, так и останешься еврейкой.
Затем он ударяет себя в грудь и продолжает с еще большим жаром:
— Я — национал-социалист, и вот увидишь: мы поможем всем евреям отправиться в преисподнюю! Подожди еще, мое время настанет! Мы положим конец всему этому безобразию.
Лео пытается сгладить острые углы. Я хочу бежать прочь отсюда, но он останавливает меня. С каждым днем обстановка накаляется. Остается лишь идти на компромисс. Между нами с Маринусом постоянно вспыхивают ссоры, и мне кажется, что Лео недостаточно меня защищает.
Танцевальная школа закрывается на ремонт. На время ремонта мы вынуждены куда-нибудь переехать, поэтому арендуем большой зал в красивом отеле с рестораном, там мы сможем продолжать наши уроки танцев. Отель называется “Лоэнгрин”. Для меня это название наполнено особым смыслом, оно напоминает мне о детстве в Германии, в городке Клеве. И, конечно, о средневековой саге про Лоэнгрина, рыцаря-лебедя. “Лоэнгрин” означает для меня давнее неутоленное желание, а теперь вот я даю в отеле с таким названием уроки танцев.
Как-то во второй половине дня, в среду, в зал, где я готовлюсь к вечерним занятиям, заходит молодой человек. Он сразу же притягивает мой взгляд. Кейс ван Метерен, сын владельца “Лоэнгрина”, представляется он. Кейсу всего лишь двадцать, а мне уже двадцать четыре. Но для своих лет он рассуждает совсем по-взрослому. В нем есть что-то неуловимо привлекательное. Он рассказывает о своих путешествиях и заграничных отелях, где ему довелось поработать. Его послушать — так он прошел огонь, воду и медные трубы. Кейс — единственный ребенок в семье. Родители воспитывали его, всячески оберегая, но довольно рано выпустили из гнезда, дав ему хорошее образование. В свое время он должен будет продолжить дело, которое было создано трудом и потом его родных и которое теперь столь успешно развивается. Кейс бегло говорит на нескольких иностранных языках. Почти полтора года он проработал в престижных отелях Франкфурта, а потом еще целый год в Венгрии.
Кейс чувствует себя как дома в мире роскоши, именитых гостей, вечеринок, званых обедов и светских раутов. И вовсе не из-за его подневольного положения или готовности к упорному труду, ему просто нравится атмосфера шоу, важничанья, интриг, флирта и денег. Он обаятелен, его движения грациозны, и он из всего умеет извлечь свою выгоду. В чем на самом деле есть необходимость, поскольку его родители не так уж щедры, они держат его в ежовых рукавицах, во всяком случае пытаются это делать, и он получает от них совсем небольшое “пособие”. Благодаря своей молодости, шарму и внешнему лоску он пользуется успехом у дам, гостящих в отеле. Недавно он вернулся в “Лоэнгрин” из-за границы по причине внезапной смерти отца. Теперь они тянут отель вдвоем с матерью.
После уроков я снимаю свой бальный наряд и меняю его на повседневное, не слишком длинное платье. Когда однажды вечером я отдыхаю в одной из раздевалок, туда неожиданно заходит Кейс. Он незаметно подбирается ко мне сзади и чмокает в шею. Напуганная его смелостью, я поворачиваюсь — и вот мы уже целуемся по-настоящему. Я умоляю его оставить меня, поскольку в любой момент в раздевалку может войти Лео.
— Я же работаю здесь и имею право предложить тебе освежающие напитки, — смеется Кейс, и мы снова целуемся. Потом он уходит, и пару минут спустя дверь в раздевалку распахивает Лео. Я вздрагиваю, а он говорит:
— Ты уже готова, дорогая? Машина у подъезда.
По дороге домой он с энтузиазмом рассказывает мне о свежих идеях национал-социалистов, о новом порядке и о том светлом будущем, что ждет нас впереди. Я слушаю его вполуха, мои мысли витают где-то вокруг нашего с Кейсом поцелуя. Был он капризом летнего вечера или все-таки чем-то большим? Неужели лишь из-за того, что общение дома с Лео и Маринусом становится для меня невыносимым, меня так сильно впечатляет нечто вроде дружеского внимания молодого человека, которого, тем не менее, я нахожу более привлекательным, чем мой собственный муж?..
Мое чувство к Кейсу растет. После танцевальных уроков мы регулярно видимся с ним в “Лоэнгрине”, но только мельком и в присутствии других. Изредка я могу встречаться с ним и по деловым вопросам, касающимся танцевальной школы, которые лежат на мне. Мы обсуждаем аренду, освещение зала, его звуковое оснащение и все такое прочее. Он откровенно ухаживает за мной, и однажды мы оказываемся в одной из спален отеля. По мере того как мы узнаем друг друга, наша взаимная влюбленность только разгорается. Мы постоянно придумываем, как нам встретиться. При этом мы очень осторожны, иначе разразится жуткий скандал. Если Лео не слишком защищает меня от брата, устает и по окончании танцевальных уроков отправляется спать, я говорю, что пойду прогуляюсь с подругой, мы зайдем в кафе и выпьем по бокальчику вина. Вместо этого я встречаюсь с Кейсом и, вернувшись домой среди ночи, тихонько забираюсь в постель к Лео.
Поскольку мы обычно ложимся очень поздно и встаем утром не раньше одиннадцати, первое время Лео пребывает в полном неведении. Но потом он замечает, что в “Лоэнгрине” Кейс часто с улыбкой посматривает на меня. Это наводит Лео на подозрение, что Кейс пытается со мной флиртовать. Лео охватывает ревность, и он старается держать меня в поле зрения. Я тоже замечаю, что его поведение меняется. Лео делается все строже, ведет себя по-хозяйски, что еще сильнее ухудшает обстановку в доме. Это плохая идея — так вести себя со мною. Я не его подданная и не домашняя прислуга, которая полностью зависит от его кошелька, как это происходит с большинством моих сверстниц.
Как же он отличается от Кейса, думаю я. Лео — постоянно усталый, брюзгливый, одержимый идеями национал-социализма и властный. Все больше напоминающий тупую рабочую лошадь и все менее приятный. В то время как Кейс заботится обо мне, да и в постели он гораздо лучше моего мужа. И с Кейсом мне никогда не бывает скучно.
Кейс рассказывает мне фантастические истории о своих приключениях в разных отелях и об известных людях, с которыми ему довелось повстречаться. Так, например, он работал в замке Оуд-Вассенар в Вассенаре[9]. Там он был назначен в обслугу султана Суматры. Султан постоянно требовал его к себе и гонял по разным важным поручениям. В итоге султан оказался столь доволен, что за день до своего отъезда вручил Кейсу золотую медаль, которая дает человеку, носящему ее, право на закрепленные за этой медалью почести и привилегии. Эта история очень позабавила меня.
В другой раз Кейс рассказал, как незадолго до свадьбы Ее королевского величества принцессы Юлианы с принцем Бернардом в отеле “Дес Индес”[10] в центре Гааги проходили официальные торжества по поводу королевской помолвки. Директор отеля ставил Кейса — как сына своего коллеги — на самые лучшие места. Так, например, однажды ему доверили вместе с директором встречать принцессу Юлиану, а затем Кейс обслуживал личные апартаменты принцессы и выполнял все ее пожелания. Про принца Бернарда ему тоже было что рассказать. В дни обручения пару раз Кейса посылали и к принцу — и тот, вероятно, его запомнил. И вот, когда уже в Ден-Босе, в Казармах Изабеллы, Кейс помогал на рецепции в офицерской столовой, туда пожаловал принц Бернард. “Как? И вы здесь?” — воскликнул он при виде Кейса. А в день свадьбы принца и принцессы Кейс также выполнял ответственное задание. Ему доверили обслуживать стол гусар, сопровождавших золотую карету.
И это лишь то, что случалось с ним в Нидерландах. Люди, которых он встречал за границей, были еще более важными. Промышленники, звезды кино, дипломаты, министры. Прекрасная и престижная картина мира, которую он рисует для меня. Честно говоря, я делила все его рассказы на шестнадцать, но в его болтовне было что-то завораживающее, и, в конце концов, мне просто нравилось быть с ним. Never a dull moment[11]— и он был всем хорош для меня. Понятно, что по сравнению с Кейсом Лео казался мне занудным, скучным и неприятным, и я всей душой стремилась туда, где мне могли перепасть хоть капли сочувствия и сердечности. Поэтому я и продолжаю встречаться с Кейсом.
Через полгода Лео неожиданно приносит хорошую новость. Жилец, арендовавший верхний этаж здания, где размещается наша танцевальная школа в Ден-Босе, расторг договор и съехал. В последние месяцы я трижды уходила из дома и поэтому встречаю это сообщение с огромным облегчением. Спустя две недели мы переезжаем из Валвейка в Ден-Бос и занимаем освободившийся этаж над танцевальной школой. Конечно, мы перестаем получать плату за сдачу жилья внаем, но мы достаточно зарабатываем в танцевальной школе и поэтому можем это легко себе позволить. Я испытываю радость оттого, что больше не буду каждый день видеть Маринуса. Каждый раз его высказывания бесили меня все больше. Лео тоже считает, что так будет лучше. И не только потому, что теперь можно обойтись без ссор, но и потому, что мы будем жить рядом с работой и не надо мотаться из Валвейка в Ден-Бос и обратно. Конечно, ему не хватает брата, но зато я становлюсь веселее и спокойнее. Хотя он по-прежнему не уверен во мне, между нами вновь завязываются теплые отношения. Наша жизнь становится более домашней — насколько это вообще возможно при наличии танцевальной школы. Наша интимная жизнь тоже налаживается. Поскольку в танцевальной школе закончился ремонт и нам не нужно больше арендовать для наших уроков зал в “Лоэнгрине”, я вижусь с Кейсом значительно реже. В итоге я решаю порвать с ним и больше не ищу ночных встреч.
Два года мы с Лео усердно трудились, и теперь наша школа начинает процветать. Мы имеем успех на танцевальных вечерах, мы в центре внимания на Оранжевом балу[12] в казино, на Развлекательном балу в “Лоэнгрине”. Без нас не обходится ни одна “Ночь свинга”. Наши фотографии то и дело появляются в газетах.
У нас множество учеников, и я фактически управляю школой. Со временем Лео успокаивается, начинает курить толстые сигары и ведет себя как шикарный господин. Он даже говорит теперь с некоторым пафосом и выставляет себя перед окружающим миром очень важной персоной.
Близится время ежегодного Музыкального ревю, я ставлю для него различные танцевальные номера. Мы упорно тренируемся с группой моих учеников. Поскольку в казино, где мы обычно готовимся к ревю, расположилась выставка, нам приходится репетировать в одном из залов “Лоэнгрина”. В моей жизни снова возникает Кейс, он открыто ухаживает за мной, не таясь от посторонних глаз. Он не оставляет меня в покое — несмотря на то что после репетиций за мной всегда заезжает Лео. Кейс засыпает меня цветами, письмами и даже дарит бриллиантовое колечко.
Обо всем этом узнает Лео. Его старая ревность вспыхивает с новой силой, и, если у меня не получается пресечь атаки Кейса, Лео впадает в ярость. Мы все чаще ссоримся. Причиной служит не только поведение Кейса, но и распределение между нами рабочих обязанностей, равно как и новые порядки в школе. Однако ради школы мы скрываем наши размолвки и договариваемся, что на людях будем держаться друг с другом приветливо и как ни в чем не бывало.
Так мы с Лео и продолжаем работать дальше. Повсюду за мной по пятам ходит Кейс. Обстановка дома накаляется. По всем признакам Лео замечает, что мое сердце и голова заняты не им. Я все чаще ухожу из дома, встречаюсь с Кейсом, и Лео чувствует, что теряет меня. Он предпринимает несколько попыток снова завоевать мое сердце, но я чувствую, что в душе он сомневается. Почему? Убеждения брата Маринуса стали и его убеждениями, и они встают между нами непреодолимой стеной. Лео оставляет попытки вернуть меня, а его брат теперь постоянно накидывается на меня с руганью.
— И все потому, что ты сама — часть еврейской проблемы! — орет он на меня.
Когда я огрызаюсь, говоря, что я не проблема, а Роза, между нами все окончательно разлаживается. Подозреваю, что он просто ненавидит меня — так животные иногда инстинктивно готовы вцепиться друг другу в глотку. Может, Лео умудрился еще и пожаловаться Маринусу на мое недостойное поведение? Во всяком случае агрессивность Маринуса многократно возрастает. И, конечно, уж больно мы разные с Бетси. Она послушная и с благоговением глядит на мужа — своего хозяина, самого умного человека на земле. Она мило глупа. Или глупо мила? Как бы то ни было, Бетси являет полную противоположность мне — с моим ершистым характером и бурным темпераментом. Кто знает, что братья болтают про своих жен? И как они накручивают друг друга?
“Ночь свинга” в казино. Объявление в газете
Лео все больше попадает под влияние брата. Они регулярно вместе слушают по радио речи Гитлера. Они твердят о могучем уме Гитлера и о его грандиозных планах. Старый, насквозь коррумпированный мир должен кануть в небытие. Мир безработицы и бедности должен исчезнуть. На его прахе установится новый порядок. Долой слабую демократию. Мир нужно освободить от погрязших в коррупции евреев, плетущих заговор против бюргеров и рабочих, которые трудятся не щадя живота своего. Каждому — по личному автомобилю, “фольксваген” — в каждую семью. Кто же не захочет такой дивной жизни?
В принципе я могу понять, почему немецкий народ с таким энтузиазмом встречает национал-социализм. Живя в Клеве, я своими глазами видела, как мучительно переживают немцы унизительное поражение Германии в Первой мировой войне, как тяжек им огромный военный долг, возложенный на страну французами, англичанами и американцами. Безработица, нищета, горечь царили прежде в Германии — а нацисты вернули немцам гордость, подарили им работу и экономическое процветание. Вот почему столь многих голландцев впечатляет национал-социализм. И это несмотря на то, что мы в Нидерландах не знали ни унижения, ни нищеты, которые пережил немецкий народ после Первой мировой. Тем не менее голландцы тоже мечтают о сильном лидере и более эффективной экономике. Многие вступили в Национал-социалистическое движение, и более восьми процентов населения Нидерландов проголосовали за эту партию.
А еще есть “Черный фронт” — политическая организация, восхищающаяся нацизмом[13]. Он тоже собирает голоса избирателей, в частности здесь, в провинции Брабант.
Маринус советует Лео порвать со мной, бросить меня. Еврейка тебе не подходит, таков его основной довод. В колебаниях Лео, чувствую я, все еще преобладает желание снова завоевать меня. Очевидно, он все еще что-то испытывает ко мне, иначе не стал бы со мною ссориться. Но вместе с тем Лео становится более жестким, сыплет упреками. Без конца выказывает обиду, а я двигаюсь мягко, как кошка, на свой лад обхожу острые углы — иногда споря, иногда односложно отвечая, иногда не обращая на него внимания и… регулярно находя утешение в объятиях Кейса. Наверняка Лео задается вопросом, что ему со мною делать. Но чем больше он пытается давить на меня, тем с большей ловкостью я ускользаю из его сетей. Он понимает, что больше не управляет мной — ну разве что может применить ко мне силу. Во время очередной ссоры он говорит мне:
— Ты не читала Mein Kampf[14]? Нет? А зря! Там говорится, что всех евреев скоро перебьют. Может, одной тебе повезло, потому что ты замужем за голландцем! Тебя отправят в Палестину, за всех же прочих я и гроша ломаного не дам.
Я ничего не отвечаю. Да и что я могу сказать в ответ?.. Так мы и живем.
И вот наступает день, когда Лео перестает держать себя в узде и распускает руки. В пылу ссоры он бьет меня по лицу. В отчаянии я выбегаю на улицу. И обежав центр города множество раз по кругу, в конце концов стучусь в дверь родительского дома. Хотя мы давным-давно не виделись и не общались друг с другом, меня радушно встречают, дают мне кров и надежду. От родителей я звоню Кейсу и рассказываю о том, что произошло. Он советует мне требовать развода. Что я и делаю. Но Лео отказывается давать мне развод.
— Уж если кто и потребует развода, так это не ты, а я, — говорит он мне и обращается к адвокату.
Мне больно оттого, что адвокатские дети берут у меня уроки танцев. Но клиент — всегда король. Я продолжаю учить детей танцевать, а их папочка запускает бракоразводный процесс.
Для меня наступают ужасные времена. Я живу у родителей, но каждое утро аккуратно являюсь пред очи своего бывшего мужа, работаю у него ассистенткой, и все обращаются ко мне по-прежнему — мефрау Криларс. По вечерам мы прощаемся — и каждый идет своим путем. Все это мне кажется отвратительным, и я ищу забвения в работе, ищу забвения в танцах.
В апреле наша школа дает грандиозный бал в казино, на него приглашены две тысячи человек. Мы с Лео показываем публике новые танцы. Нам жарко аплодируют, а мне вручают три букета цветов, самый большой — из тридцати роз — от Кейса. Он поджидает меня, сидя в баре. И я иду туда поблагодарить его за цветы. Сама понимаю, что зря это делаю, но этот мужчина притягивает меня как магнит. Я ничего не могу с собой поделать. Нас видит Лео — и тут взрывается бомба. Прямо на публике он закатывает мне кошмарную сцену, и все две тысячи гостей в испуге замирают. Эта тишина оглушает, подобно удару грома. В тот вечер я возвращаюсь домой, решив больше не иметь с Лео ничего общего.
Роза с Кейсом
И что? Я уже не работаю в танцевальной школе. Вместо этого рисую меню для отеля “Лоэнгрин”. В верхнем левом углу вместо логотипа ставлю маленькое изображение рыцаря-лебедя. Если я и выхожу из дома, то лишь для того, чтобы отправиться с Кейсом в какой-нибудь другой город. У него часто водятся деньги, и он легко расстается с ними. Между тем наш развод с Лео становится свершившимся фактом. Кейс рад тому, что бракоразводный процесс завершился, он покоряет меня тем, что мы отмечаем начало моей новой жизни бутылкой шампанского. В тот же вечер он дарит мне красивую серебряную брошь. Знак внимания. И это очень мило с его стороны. Мне снова хочется давать уроки танцев, но Кейс предпочитает, чтобы по вечерам я сидела с ним дома, а не болталась неведомо где. Он предпочитает, чтобы я не уходила по вечерам неведомо куда, а оставалась с ним…
Вскоре я обнаруживаю, что помимо меня Кейс крутит любовь с какой-то бельгийской девушкой. Я — в бешенстве и снова чувствую себя абсолютно одинокой.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.