Голубой писец

Голубой писец

На «Белом пятне» случилось и еще одно памятное событие. Когда мы с Танькой только въехали в гостиницу, мы обнаружили, что в одной из комнат уже стусовались наши люди. Среди них был и какой-то новый персонаж – особь мужского пола лет тридцати, в очках. Стоило нам сесть за стол, как этот тип, оказавшийся в дым пьяным, заявил, указывая на Таньку:

– А это, что за блядь? Нам тут бляди не нужны.

Мы переглянулись с N, встали, взяли этого архаровца под руки и выкинули из комнаты. При этом, когда он ударился о стенку коридора, у него слетели и разбились очки. Как ни странно, продолжения не последовало, похоже, бедняга не совсем понял, что, собственно, произошло, и отправился в свою комнату.

… На следующий день мы сидели в своей комнате и пили с Танькой чай (действительно чай!), как вдруг к нам влетел N. Присел перед нашим столиком и, мелко трясясь, принялся хихикать.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– Да уж случилось! – со значением ответил он и вновь захихикал. Прохихикавшись, уже спокойнее добавил: – Я подвергся сексуальным домогательствам и еле избежал продолжения.

Мы, конечно, обомлели, и он поведал нам следующее.

Пару часов назад к нему в коридоре подошел тот самый тип, которого мы вчера выкинули из комнаты. Судя по тому, что он вновь был в очках, он предусмотрительно привез с собой запасные. Вчерашний эпизод из его памяти явно выветрился.

– Вы – N? – спросил он

Тот отрицать этого факта не стал.

– Насколько я знаю, – продолжил тип, – вы – большой почитатель творчества Владислава Крапивина?

– Почитателем я бы себя не назвал, но мне нравятся многие его книги… – отозвался N.

– В таком случае, нам есть, о чем поговорить! – вскричал очкарик. – Меня зовут Миша! Пойдемте ко мне в комнату!

– Мы можем и здесь поговорить, – предложил N.

– В комнате будет лучше, – розовея, сказал Миша загадочно.

– Ну, пойдемте, – предчувствуя неладное, все же согласился не в меру любопытный, как и положено хорошему писателю, N.

Комната оказалась роскошным «люксом», какой нам тогда и не снился. N, который почему-то сразу почувствовал себя неловко, сел в кресло, Миша устроился на диванчике.

Случилась пауза.

– Дело в том, – нарушил ее Миша, – что я – воспитанник отряда Крапивина «Каравелла».

– Да вы что? Очень интересно! – отозвался N с деланным воодушевлением.

Тишина.

– Да-да! – воскликнул Миша. – Может, кстати, выпьем чего-нибудь?

– Я бы не отказался, – уже искренне оживился N.

– Одну минуту! – Миша поспешно вскочил с диванчика, подлетел к телефону и набрал номер горничной. – Это вас из номера такого-то беспокоят, – сказал он, – пожалуйста, принесите нам литровую бутылку «Абсолюта», нарезанный лимончик, еще какие-нибудь фрукты, мясное ассорти и две чашечки кофе.

Он сел.

«Абсолют», «какие-нибудь фрукты»… N вдруг почувствовал себя девицей на съеме.

– Так вот, – вновь нарушил паузу Миша, – я должен вам сообщить одну интересную деталь…

Тут в комнату постучали, и вошла горничная с подносом, на котором было все, что заказал Миша, кроме кофе.

– Кофе готовится, – сообщила она, – я принесу его чуть позже.

Выпили водки. Закусили лимончиком.

– И какую же деталь вы хотели мне сообщить? – полюбопытствовал N, хотя ему и было как-то не по себе.

– Давайте-ка еще по одной, – предложил Миша, и стало ясно, что не по себе и ему.

Выпили.

– Деталь… – сказал Миша. – Деталь состоит в том, что Владислав Крапивин… гм-гм… как бы это сказать… э-э-э… голубой песец русской литературы.

– Кто, кто? – не поверил своим ушам N.

– Голубой писец, – твердо повторил Миша. Непонятно было только, говорит он «пИсец» или «пЕсец». У N пересохло в горле. Ежели голубой пЕсец, то выходит, что очень редкий и ценный зверь… А если пИсец, то…

Попка N, по его искреннему признанию, почувствовала себя неуютно. Он молча разлил водку в рюмки, и они, испытующе глядя друг на друга, выпили, окутанные зловещей тишиной. Тут в комнату вновь вошла горничная.

– Вот и кофе, – сказала она, – только, к сожалению, чайная ложечка у меня одна. Поискать вторую, или вы одной воспользуетесь?

И тут, уже пьяненький, N решил расставить все точки над «i».

– Ничего-ничего, – ответил он горничной, глядя не на нее, а в глаза Мише, – нам, сторонникам нестандартных ориентаций, не впервой пользоваться одной ложечкой на двоих…

Женщина попятилась. На пороге, понизив голос, спросила:

– Ребята, может вас снаружи закрыть?

Испугавшись того, что все, собственно, уже сказано и обратной дороги не будет, N выдохнул:

– Не надо!

Горничная исчезла. Поклонники Крапивина молчали. Внезапно, красный, как знамя революции, Миша вскочил:

– Это форменный беспорядок! – заявил он. – Вторая ложечка необходима! – с этими словами он бросился вон из комнаты.

N расслабился. Выпил рюмашку, закусил кусочком лимона. Посидел так еще несколько минут и вдруг подумал: «А ведь трахнут. Допьюсь и не замечу!» Перепугавшись, он опрометью выскочил из пустой комнаты и прибежал к нам.

Мы долго ржали над этой его историей, а затем он сказал нескольким бедным фэнам, что в комнате такой-то сидит некто Миша с огромной бутылкой водки, и ждет кого-нибудь, кто развеет ему скуку. Фэны ринулись туда.

Ночью я видел Мишу пьяным до невменяемости. Он шел за коренастым бородатым Леней Кудрявцевым[7], делая хватательные движения руками. Леня, опасливо оглядываясь, соблюдал дистанцию.

Утром ученик голубого писца выписался из гостиницы, и больше его никто не видел. Видать отбыл на свою звероферму.

Справедливости ради надо сказать, что с ориентацией у Владислава Крапивина все в полнейшем порядке, и если отморозок Миша действительно на что-то намекал, и это не плод серегиной неуемной фантазии, то он однозначно врал.