Глава десятая Накал оппозиции на Украине

Глава десятая

Накал оппозиции на Украине

Горбачевская перестройка в СССР — обновление экономической, социальной и международной политики — была вызвана многими объективными закономерностями. Осознавалась назревшая необходимость обновления и прогресса в связи с охватившими многие стороны жизни страны кризисными явлениями. Причин этого было предостаточно: замедление темпов промышленного развития, продолжающаяся гонка ядерных вооружений, Афганская война, поспешный вывод советских войск из восточно-европейских стран, Чернобыльская катастрофа — все это требовало огромных финансовых расходов.

Страна была вынуждена мобилизовать все возможные резервы, включая золотой запас в отощавшей государственной казне.

На Украине, в силу влияния местных факторов, складывалась довольно сложная политическая и морально-психологическая обстановка, вызывающая потребность коренных перемен. Характерные для всей страны трудности социально-экономического положения в украинском обществе дополнялись настойчивой критикой руководства республики за слабое решение экологических проблем, медленное переселение жителей из районов радиационного заражения, упущения в области межнациональной и религиозной политики. Обозначилось явное недовольство различных слоев общественности современным уровнем самостоятельности союзной республики и реализации ее суверенных прав.

С давних времен между идеологическим отделом ЦК КПУ и интеллигенцией не складывался взаимный диалог, что в итоге повлекло открытое противостояние взглядов части коммунистов из числа творческой интеллигенции с официальной линией партии. Группа киевских писателей, считая, что демократические перемены на Украине явно тормозятся, поручила парткому писательской организации создать объединение в поддержку перестройки, которое переросло в народное движение Рух. Идея помощи лидеров Руха в ускорении демократических реформ в республике в конечном итоге вылилась в политическую оппозицию ЦК КПУ, открытый вызов монополии Коммунистической партии на государственную власть, по сути своей, стала троянским конем перестройки. И вот почему. Народный Рух объединил представителей творческой интеллигенции и активистов ряда общественных объединений, которые на начальном этапе действовали под благовидными призывами поддержки перестройки, необходимость которой была видна, борьбы с консерватизмом местного руководства и застойными явлениями прошедших времен. Организаторы «народного движения» сами являлись членами Коммунистической партии, но стали прибегать к образованию параллельных структур, действующих вне сферы влияния руководства КПУ. Несмотря на юридическое признание и регистрацию, деятельность таких «движений» и общественных объединений вызывала настороженное отношение со стороны Политбюро КПУ. Скажем откровенно, что и украинский КГБ был не в восторге от этих процессов.

Согласно новому законодательству общественным движениям объективно создавались идеальные условия для легальной оппозиционной деятельности: открывался доступ к средствам массовой информации, телевидению и газетам, появилась возможность открыто высказывать свои взгляды на происходящее и отстаивать свои интересы, выступая на многочисленных митингах и среди демонстрантов. Благородные задачи и цели содействовать горбачевской перестройке все больше приобретали антисоциалистический характер.

Как член Политбюро ЦК КПСС, Щербицкий был хорошо информирован об аналогичной деятельности оппозиционных сил в республиках Прибалтики, у которых Рух многое перенимал в стратегии и тактике. Было видно, куда «народные фронты» зовут свой народ: на волне демократизации и экономической самостоятельности они проводили линию на восстановление худшего варианта капиталистических порядков. Они работали на дестабилизацию общества, получали материальную помощь из-за границы, тем самым, по существу, являясь платной «пятой колонной», целью которой был подрыв существовавшего в СССР государственного и общественного строя. Многие оппозиционеры вышли из недр Компартии, сменили коммунистические идейно-теоретические ориентиры и разменяли нравственно-этические ценности на реалии «свободного» предпринимательства и дикого рынка.

На Украине хорошо знали ведущих идеологов Руха, отмечали их двуличность, расхождение между громкими словами их заверений в поддержке линии Коммунистической партии на перестройку и конкретными действиями, направленными, по сути, на разрушение советского строя. Определяли задачи известные в республике личности, которые еще совсем недавно пели осанну партии, остервенело проклинали бандеровщину, жовтоблакитный прапор и трезуб.

В октябре 1990 года второй конгресс Руха официально отрекся от поддержки горбачевской перестройки и определил курс на завоевание независимости Украины. Активисты движения легко и гибко меняли свои политические программы, использовали справедливое недовольство со стороны населения ухудшением положения в стране и возмущение бездарной политикой московского центра. Если на начальном этапе лидеры народного Руха в своих программных установках заявляли, что вместе с руководством КПУ (они ведь тоже коммунисты) поддерживают идею перестройки в республике, то к этому времени выродились в антикоммунистическую организацию. В конце 1990 года численность основной оппозиционной силы в республике составила свыше 600 тысяч человек, которая набиралась главным образом путем рекрутирования интеллигенции западных областей республики.

Во Львове властями была зарегистрирована Украинская национальная партия (УНП), которая поставила своей задачей практическую деятельность по пропаганде идей образования Украинской народной республики (УНР). В установках партии прозвучало, что она не признает законность создания Украинской Советской Социалистической Республики, а также ее вхождения в состав Союза ССР по договору 1922 года.

По инициативе Черновила была легализована националистическая деятельность группы его единомышленников (большинство из них ранее судимые) под прикрытием так называемого Украинского хельсинского союза. Черновил, избранный председателем Львовского областного совета, так обращался к законодательному собранию: «Мы все оккупированы большевиками и должны требовать независимости, если даже ради этого придется прибегнуть к актам гражданского неповиновения». В то же время он справедливо замечал, что «Украина неоднородна в своих стремлениях к полному суверенитету и независимости… Западная Украина полностью за независимость, восточная часть, а также столица республики Киев не полностью определились в своих взглядах».

В 1990 году вместе с секретарем ЦК КПУ Юрием Ельченко я посетил западные области, чтобы на месте ознакомиться со сложившейся обстановкой. Такая поездка диктовалась тревожными событиями, которые начали происходить в этом регионе. Оперативный состав УКГБ Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областей работал в сложнейшей атмосфере враждебного внутреннего окружения. При посещении коллективов производственных объединений Львовского «Электрона» и Ивано-Франковского «Компрессмаша» мне с Ельченко пришлось отвечать за все грехи современной власти: за пустые прилавки в магазинах, нерешенность многочисленных проблем в социальной сфере, рост преступности, низкий уровень жизни местного населения.

В передовом в своей отрасли Львовском объединении на собрании инженерно-технического и рабочего персонала раздавались обвинения в адрес руководства республики в бездействии, провале экономических реформ, незаслуженных привилегиях партийного актива. Когда наступила моя очередь выступать в этом коллективе, я волновался, ожидая худшего к себе отношения (секретарь ЦК был встречен, прямо скажем, не совсем доброжелательно), ведь многие жители области перенесли времена немецкой оккупации, вооруженной борьбы с оуновским подпольем, выселения своих родственников в Сибирь. Хотя я говорил на русском языке, мои откровенные ответы на нелегкие вопросы были выслушаны с должным вниманием.

Результатом нашей поездки явилась докладная записка в Политбюро ЦК КПУ Мы объективно изложили сложившееся тяжелое положение дел в западных областях, выявили тенденции обострения негативных процессов в политической и социально-экономической жизни. К таким тревожным выводам приводило несколько причин. Население западных областей высказывало недовольство тем, что буксовали реформы в производственных отраслях, призывные лозунги перестройки и обновления в повседневной действительности зачастую зависали в воздухе. Вместо улучшения условий жизни появились талоны на сахар и мыло, табачные изделия, повысилась стоимость промышленных товаров и продуктов питания.

Забастовки в угольной промышленности, падение производственной дисциплины, националистические и сепаратистские призывы, сложившееся реально двоевластие: коммунистов — в партийных органах, а национал-демократов — в законодательных и исполнительных органах власти — все это приводило к печальным заключениям.

В докладе также отмечалась наметившаяся утрата политической и идеологической инициативы со стороны областных организаций КПСС. После ликвидации конституционной руководящей роли партии обкомы и райкомы стали терять влияние на местах, замкнулись сами в своей скорлупе. Руководителям партийных органов явно недоставало опыта работы в осложнившейся многополярной и многопартийной обстановке, умения и терпения в общении с оппозиционно настроенными кругами населения. Вакуум, сложившийся вокруг партийного актива, а также вызванный кризисом духовной сферы, стали быстро заполнять антикоммунисты.

Яков Погребняк, первый секретарь Львовского обкома партии, признавал, что обком не был готов к разумному и взвешенному диалогу со своими идейными оппонентами. Все усилия прилагались к тому, чтобы силовыми методами не допускать каких-либо противоправных действий руховцев. Когда во Львове ими была организована многотысячная манифестация в связи с 50-летием воссоединения западных областей с Украинской ССР, из ЦК последовали рекомендации штрафовать организаторов акции.

Руководители областных партийных органов свыклись с тем, что их взгляды и мнения являются истиной в последней инстанции, не шли на какие-либо контакты и компромиссы с избранными на свободных выборах новыми представителями органов власти, хотя этого требовала жизнь на местах. Нельзя было закрывать глаза на тот факт, что депутатский корпус Верховного совета Украинской ССР от Львовской области был представлен в большинстве своем сторонниками национал-демократического блока. Или другой пример: из 200 депутатов Львовского облсовета более 120 являлись сторонниками Руха, что, естественно, приводило к фракционной борьбе и идеологической неприязни друг к другу среди народных избранников.

Четких политических убеждений у многих авторитетных представителей творческой и научно-технической интеллигенции западных областей не отмечалось. В частности, бывший член бюро Львовского обкома Компартии, участник Великой Отечественной войны, академик И. Юхновский оказался одним из организаторов Руха, стал активным проводником национал-сепаратизма. В последующем он вошел в состав украинского правительства в качестве первого вице-премьера. Запомнился академик своими заявлениями, что если «самостийная» Украина будет торговать по мировым ценам только одной донецкой солью, то станет богатым государством.

Многие руководители и рядовые коммунисты откровенно высказывались о том, что без применения репрессивных мер со стороны правоохранительных органов нельзя надеяться на успех в стабилизации политической обстановки в республике, а тем более в западных областях. Секретари Львовского и Ивано-Франковского обкомов критически отзывались о деятельности Политбюро ЦК КПСС, отмечая «двойственность и неопределенность» высказываний некоторых руководителей партии по вопросу защиты конституционного строя и самого государства. Подобные оценки, в частности в адрес Горбачева, все чаще приходилось слышать от партийных кадров не только на западе Украины.

Умелый и опытный организатор, первый секретарь Харьковского обкома партии Владислав Мысниченко отмечал «двуличную предательскую политику» Горбачева, который «скрытно и подло», усыпляя бдительность и сознание истинных коммунистов революционными лозунгами о перестройке, свободе личности, якобы «направленных на благо советских людей и прогрессивного человечества», разрушал страну и коммунистическое движение.

В 1990 году лидеры оппозиции организовали экстремистские действия с основным требованием добиваться отставки республиканского депутатского корпуса, в котором коммунисты составляли парламентское большинство. 1 октября у здания Верховного совета сосредоточилась многотысячная толпа, поведение которой с каждой минутой становилось все более угрожающе неуправляемым. К парадному подъезду был подогнан огромный камазовский бензовоз с номерами автоинспекции Ивано-Франковской области. Провокаторы из толпы стали угрожать разливом бензина и поджогом здания парламента, если их требования отставки депутатов не будут удовлетворены. Помнится, как депутат Владимир Яворивский чуть ли не на коленях умолял не допускать экстремистских крайностей. Ни силы правопорядка, ни уговоры парламентских и руховских руководителей были не в состоянии успокоить разбушевавшуюся толпу. Нескольким работникам КГБ удалось провести блокировку активных провокаторов, в том числе водителя бензовоза, и не позволить посторонним лицам приблизиться к сливным кранам автомобиля. Они сумели не только предупредить тяжкие последствия, но и записать на видеокамеру развитие экстремистских действий. На вопрос, как это удалось сделать, они мне доложили, что на свою одежду навесили националистические знаки и символы, поэтому их принимали за своих в мятущейся толпе. В физическом противоборстве более двадцати сотрудников милиции получили ранения.

В разгар такого резкого противостояния официальных властей и набирающих силу оппозиционных партий представители Украинской республиканской партии (УРП) организовали пикетирование центрального здания КГБ республики. Около сотни манифестантов заблокировали вход, фасад обклеили антисоветскими листовками с призывами роспуска КГБ. Тогда УРП являлась наиболее влиятельной политической партией, созданной на базе нескольких антисоциалистических группировок. Влияние ее усиливалось и тем, что в эту партию входило более десяти депутатов Верховного совета Украинской ССР.

Помимо традиционных нападок на органы безопасности митингующие обвинили КГБ в фабрикации материалов в отношении Левко Лукьяненко, депутата Верховного совета Украины, основателя УРП. В распространяемых против него материалах указывалось, что депутат был дважды судим за антисоветскую деятельность, использует партийные взносы в корыстных целях: на средства партии будто бы приобрел под Киевом особняк для любовницы.

На фоне общей напряженной ситуации манифестация имела резонанс публичной акции против КГБ, который якобы «мешал достижению согласия в обществе». Передо мной вставал вопрос, каким образом на это реагировать, какие меры и средства применить в конкретном случае? Имелись вполне законные основания задержать активистов за нарушение общественного порядка, а толпу разогнать. Но ведь так тяжело принимать решения, если чувствуешь, что может пролиться кровь. Вместе с моим первым заместителем Е. Марчуком мы решили для начала организовать проведение сотрудниками разъяснительных бесед с активистами пикетчиков и попытаться встретиться с самим Левко Лукьяненко, чтобы разобраться в истинных причинах этой провокационной затеи. По моему приглашению Лукьяненко прибыл в здание КГБ прямо с заседания парламента, и с ним состоялась многочасовая беседа. Для тех времен это было совершенно необычное явление, когда за столом сидел с одной стороны председатель КГБ, для которого были явно неприемлемы программные установки УРП, а с другой — лидер этой легитимной оппозиционной партии. Это ему, выпускнику юридического факультета Московского университета, приговариваемому за антисоветскую деятельность к смертной казни, пришлось более двадцати лет испытывать суровые лишения в местах заключения. Впрочем, в этой формулировке («за антисоветскую деятельность»), как оказалось, было нездоровое преувеличение: он, инструктор райкома КПУ, после окончания МГУ пытался создать крестьянскую партию, которая защищала бы права и интересы колхозников. В ходе нашего разговора я понял, что из-за непрофессионализма и незаконных действий сотрудника КГБ районного звена и был подготовлен и распространялся компромат на депутата Верховного совета Украины. К сожалению, и такое случалось в наших рядах. Я принес Левко Лукьяненко извинения.

После нашей встречи он приказал участникам пикетирования прекратить проводимую акцию. Надо отдать должное строгой дисциплине в их рядах, ибо митингующие не только убрали свои агитационные атрибуты, но и попросили ведро с водой и удалили со стен здания остатки клея и бумаги. В общем путем «дружественных» переговоров мы сумели обойтись без применения административно-правовых мер и силовых действий, хотя взвод ОМОНа стоял наготове.

Признаюсь, что, начиная с тех лет и в последующем, я выступал за правовой контроль над общественными организациями, чтобы на законных основаниях пресекать любую противоправную деятельность политических партий, которые под маской институтов гражданского общества стремятся реализовать свои антиконституционные цели.

В период горбачевской перестройки появились новые общественно-политические объединения, партии и движения, большинство которых работали, маскируя свои цели по дестабилизации общества и подрыву существовавшего в стране государственного и общественного строя. Многих оппозиционных лидеров приглашали в США, а оттуда они, прежде «твердые ленинцы», приезжали яростными антикоммунистами.

Надо прямо сказать, что разрушители СССР, несмотря на наличие в их рядах различных идеологических течений, действовали более организованно, чем, скажем, действует нынешняя левая оппозиция. В конце 1980 — начале 1990-х годов общественно-политические объединения, ведомые «демократами», оперативно реагировали на возникавшее в различных слоях населения страны в целом справедливое недовольство бездарной и предательской политикой Горбачева.

Почему так получилось в действительности, что коммунисты и новые политические партии, созданные гражданами одной республики, не находили общего языка? Прежде всего потому, что появившиеся оппозиционные партии имели различное с КПСС понимание сути украинской государственности; в условиях многопартийности и разнополярности мнений они начали вести идеологическую и пропагандистскую работу друг против друга, демонстрируя нетерпимость иных мнений и взглядов. Средства массовой информации были заполнены публикациями обвинительных материалов на лидеров действующих партий, как коммунистов, так и оппозиционеров, например на Гуренко и Павлычко. Не побоюсь назвать последнего талантливым советским поэтом, песни на его стихи пела вся страна, он был заместителем председателя Союза писателей СССР. Позднее он был избран председателем Комитета по международным делам в Верховном совете УССР, народным депутатом СССР. Успешный украинский поэт, широко переводимый на русский язык, он стал одним из идейных вдохновителей Руха, стоявшим на враждебных позициях по отношению к советской власти. Павлычко, в свою очередь, называл Советский Союз не иначе, как «объединением азиатской феодальной монархии с европейским фашистским режимом», а его правительство — «национально безликим эксплуататорским центром Горбачева».

В свое время первый секретарь КПУ Шелест, заигрывая с национальной интеллигенцией, давал напутственные советы молодому Павлычко: «Говорю, ты больше на рожон не лезь, где можно — обойди, но свою принципиальную линию проводи»[2]. В 1967 году поэт на встрече с сотрудниками КГБ призывал их быть честными и правдивыми: «Обращаюсь к вам как к наилучшим биографам украинских писателей, исследователям не только нашего творчества, но и нашего «жития», писать о нас правду».

На Съезде народных депутатов СССР в Москве Дмитро Павлычко передал мне республиканскую газету со словами, сказанными, как говорится, в сердцах: «Сколько лет будете надо мной издеваться?» Орган ЦК КПУ давал обширнейшую публикацию о нем как бывшем члене молодежной бандитской сотни ОУН — УПА, имевшем винтовку и подпольную кличку.

Я заинтересовался его судьбой. Начальник 5-го управления Подгайный доложил о сохранившихся в архиве документах послевоенного времени, касающихся поэта. Я ознакомился с ними и был дважды поражен. Первый раз — жестокостью сфабрикованных НКВД обвинений в отношении Павлычко. Второй раз — содержанием клеветнических материалов, опубликованных в республиканской партийной газете. Во время учебы в восьмом классе сельской школы Дмитро вместе с большой группой девушек и юношей подвергся аресту органами НКВД по подозрению в причастности к молодежной организации ОУН — УПА. Материалы на школьников из глухого карпатского села были полностью сфальсифицированы местным отделом НКВД, чтобы показать результативность работы. Павлычко со своими товарищами незаконно содержался в заключении несколько месяцев, под физическими пытками вынужден был признать принадлежность к оуновской организации и придумать себе кличку. Он делился со мной, что приходилось признаваться во всех приписываемых грехах, чтобы только освободиться от издевательств.

Преступные действия районных сотрудников НКВД вскрылись. Фактами нарушения законности по этому делу занималась специально направленная по указанию Берии в Станиславскую (ныне Ивано-Франковскую) область московская комиссия. Виновные фальсификаторы уголовного дела (начальник отдела и оперуполномоченный) были приговорены к длительным срокам наказания, лишены офицерских званий и боевых наград, полученных ими в боях Великой Отечественной войны.

Я подготовил информацию на имя Леонида Кравчука о клеветнической кампании в республиканской прессе в отношении народного депутата СССР. Мое письмо Кравчук зачитал присутствующим на заседании президиума Верховного совета. И я увидел слезы на глазах невиновного.

Не разделяя крайнего национализма Павлычко, я реализовал его давний призыв к чекистам: исповедовать во всем правду, личностную и историческую, какой бы горькой она ни была.

Такова была незначительная горстка людей из числа творческой интеллигенции, которая через всю свою жизнь пронесла идеи борьбы за независимость украинского государства. Одни оставались верны своей идее, прошли лагеря и тюрьмы, сохранив ее идеалы, и никогда не призывали к насилию. К примеру, Вячеслав Черновил, в отличие от Александра Руцкого, с автоматом в руках не бегал.

Отбывавший наказание вместе с Черновилом известный правозащитник и писатель Владимир Осипов вспоминает, что, когда тот «стал видным политическим деятелем в самопровозглашенной Украине, я не раз и не два отличал его русофобскую позицию. Но, когда он погиб в автомобильной катастрофе, мне было искренне жаль своего солагерника. Ибо в личном плане это был честный, порядочный человек, равнодушный к деньгам и комфорту, безупречная духовная личность».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.