Глава 7 «Слава Украине!»

Глава 7

«Слава Украине!»

«Нахтигаль» перед 22 июня дислоцировался в польско-украинском городке Радшин, около Перемышля, — пишет А. Гогун. — 24 июня батальон участвовал в прорыве советской обороны, опиравшейся на приграничный укрепрайон. Потом «Нахтигаль» маршем, не вступая в бои, пошёл на Львов и 29 июня рано утром вошёл в город, где сразу же взял под охрану ряд объектов, в том числе и радиостанцию, благодаря чему представители ОУН (б) 30 июня 1941 г. смогли провозгласить по радио Акт о независимости Украины».

«Роланд», по утверждению этого же историка «вообще не принимал участия в боях с Красной Армией и на протяжении июня-июля даже не переходил румынско-советской границы. Только в начале августа батальон вступил на территорию УССР, где не выполнил ни одного боевого задания, а 14 августа по политическим причинам был направлен обратно в Румынию». С.Г. Чуев считает утверждает иначе: «7 июня 1941 г. «Роланд» прибыл из Вены в Буковинский город Кимполунг в Румынии, где был включён в состав 11-й немецкой армии.

27 июня батальоном был получен приказ о поддержке Прута, захвате и очистке территорий, прилежащих к дорогам, организации групп «украинской самозащиты», охране транспортов с продовольствием, помощи в эвакуации пленных и охране стратегических объектов. В это же время к нему присоединился полковник Ярый со своим штабом украинских пропагандистов. 2 июля этот штаб был распущен по указу ОКВ, многие его служащие влились в состав батальона. Ярый отбыл во Львов.

26 июля «Роланд» перешёл под командование 54-го армейского корпуса и принимал участие в прочёсывании территории и охране дорог у реки Днестр. К этому времени «Роланд» насчитывал 9 офицеров и 260 солдат (стрельцов) — 4 роты по 50–65 человек. Батальон предполагалось пополнить 150 добровольцами-украинцами с «освобождённых» территорий. Вооружение составляли 6 лёгких пулемётов чешского производства и советские винтовки-трёхлинейки. 29 июля «Роланд» оперировал в районе Кишинёв—Вадул-луй-Водэ, после чего совершил переход через Днестр в Дубоссарах до линии железной дороги Проскуров— Одесса».

«Нахтигаль» за четыре дня до вторжения в СССР был передислоцирован к границе. «Формально командовал им Роман Шухевич, немецким руководителем был командир 1-го батальона соединения «Брандербург-800». В ночь с 22 на 23 июня батальон перешёл границу близ Перемышля и, не вступая в бой с частями РККА, двигался по направлению ко Львову. В составе 17-й армии он с 29 августа участвовал в боях на львовском направлении.

В Львов «Соловей» вступил вместе с 1-м батальоном соединения «Брандербург-800» 30 июня в 4 ч. 30 мин. К тому времени в городе закончились основные бои между местными оуновцами и отступающими советскими частями. Батальон занял стратегически важные объекты.

«Нахтигаль» оставил Львов 7 июля и вскоре прибыл в Проскуров, где был присоединён вместе с брандербуржцами к альпийской охранной дивизии. Вместе с ней он участвовал в тяжёлых боях в районе Браилова, близ Винницы».

А 30 июня 1941 года батальон «Нахтигаль» вместе с германскими войсками вошёл в Львов. В этот же день в столице Западной Украине был организован парад украинских частей, прошедших парадным маршем перед почётной трибуной с жёлто-голубым знаменем под звуки национальных маршей. Но это ещё не всё. Председатель Национального собрания Ярослав Стецько, уполномоченный создать Временное правительство для организации украинских властных структур, 30-го же июня во Львове провозгласил волеизъявление своего босса с городской ратуши, так называемый Акт восстановления украинской государственности. Всё это напоминало, скорее, фарс. «В. Кук объявил приказ руководителя ОУН С. Бандеры о назначении Я. Стецько главой украинского правительства. Здесь же присутствовал и выступил гитлеровский ставленник Эрих Кох, раздавались здравицы в честь Германии, в действительности ни о какой «самостоятельности» Украины даже в форме какой-то опереточной автономии или протектората не могло быть и речи. Гитлеровская служба безопасности быстро сообщила в Берлин о случившемся» (Е.Ф. Безродный).

В истории ОУН—УПА по поводу этого события говорится следующее: «Специальная группа, добравшись до Львова 28 июня 1941 г., инициировала проведение Национального собрания, которое 30 июня провозгласило независимость Украины. Было призвано Временное правительство во главе с членом ОУН-Б Ярославом Стецько. Декларация самостоятельной Украины, не согласованная с немцами, была сознательной и рискованной попыткой поставить их перед свершившимся фактом. Правительство Стецько получило поддержку руководителей многих политических группировок. Однако решающее значение имело благословение митрополита А. Шептицкого, который считался символом украинского патриотизма. 1 июля в соборе св. Юра состоялось благодарственное богослужение в честь освобождения Львова от советской оккупации. Во время богослужения было прочитано воззвание Шептицкого, в котором отмечалось, что по воле Бога началась новая эпоха в жизни государственной, соборной, самостоятельной Украины и что Национальное собрание, которое вчера состоялось в Львове, провозгласило и подтвердило это историческое событие. В первой декаде июля был создан Украинский национальный совет — подобие парламента, — во главе которого стал К. Левицкий».

Как стало известно теперь, лично Бандера дал установку Ярославу Стецько: провозглашать независимость не в Киеве (как это планировал Мельник), а в первом крупном населённом пункте, занятом немцами. 30 июня немцы вошли во Львов и Стецько провозгласил Акт независимости — от имени Бандеры. Кстати, портрет Бандеры был вывешен во львовском Оперном театре рядом с портретом Гитлера… Спустя несколько дней немцы попросту объявили, что никакого государства они не потерпят. Немецкий чиновник Кунд в Кракове заявил Бандере: «Возможно, вы себя считаете союзниками немецкой армии? Но у немецкой армии нет никаких союзников на Востоке. Пользуясь военной терминологией, вы — покорённый народ» (К. Бондаренко).

«…По изгнании с Волыни в 1941 г. Красной Армии, которая под конец обозначила своё отступление тысячами замученных украинцев, бандеровцы в каждом селе и городе кидаются провозглашать стецьковскую «Самостийную державу»… Условий для серьёзной постановки государственно-политической акции не было никаких. Но бандеровцы не думали об этом, их провозглашение «самостийности» было агиткой и методом популяризации самих себя. Они стремились к тому, чтобы наиболее демагогическими мерами и наименьшими средствами по примеру большевиков представить себя перед украинскими массами единственными государственными строителями. Но с тем, что такой несерьёзной акцией они осмеивают и сводят к агитке идею государственности, а также расконспирируют массовые революционные кадры перед новыми захватчиками, которые, само собой понятно, это дело используют, они не подумали. Зато всех украинцев, которые указывали на антигосударственность и безответственность таких действий, они старательно стали уничтожать, как «гробокопателей» украинского государства. Так погибли десятки национально и политически сознательных деятелей. Новый господин положения… отнёсся к акции своих «союзников», как разафишировали себя бандеровцы, так, как это можно было ожидать. Он использовал это провозглашение на антибольшевистском фронте, потряс бандеровские ряды и перешёл к провозглашению своего собственного порядка», — указывалось в документе «мельниковцев», обвиняющих «бандеровский» Провод ОУН в неудаче вооружённого выступления на Волыни, в массовых убийствах населения, в сожжении сёл, провокационной мобилизации в УПА и т. д.

К слову сказать, успели оуновцы сделать немного: «Было также образовано украинское правительство в составе 15 министров во главе с Ярославом Стецько, ближайшим соратником С. Бандеры. Кроме того, вслед за фронтом, быстро двигавшимся на восток, были отправлены отряды оуновцев по 7—12 человек, всего около 2000 человек, перехватывая инициативу у немецких оккупационных властей, формировали украинские органы местного самоуправления» (В. Марченко).

Но провозглашение «независимости Украины» 30 июня 1941 года, факт в истории не более чем опереточный, так как в этот день для еврейского и польского населения города Львова он попросту стал чёрным днём.

Л.А. Поддубный: «В этот день, задолго до прибытия немецких карательных и полицейских частей, с передовыми колоннами вермахта в город ворвались «соловьи» Шухевича. По свидетельству немецкого исследователя Вилли Брокдорфа, своим внешним видом они напоминали окровавленных мясников. Они «взяли в зубы длинные кинжалы, засучили рукава мундиров, держа оружие на изготовку. Их вид был омерзителен, когда они бросились в город… Словно бесноватые, громко отрыгивая, с пеной на губах и вытаращенными глазами, неслись украинцы по улицам Львова. Каждый, кто попадался в их руки, был казнён».

Подобным образом характеризует нахтигалевцев мельниковец Василий Сельский. В 1947 году в журнале «Украина» (США) он написал: «С началом немецко-советской войны подразделения диверсантов в немецких мундирах, с немецкими автоматами и на немецких танках приезжают в эвакуированный Советами Львов. Напыщенные и самоуверенные, достигнув Львова, они устраивают на протяжении нескольких дней садистские оргии. Самые большие оргии устраивались во Львове, где диверсанты начали при молчании немцев грабить магазины и терроризировать население для того, чтобы понравиться хлебосолам из вермахта».

Даже украинский националист, приверженец бандеровского крыла ОУН из Польши, историк Николай Сивицкий во втором томе своей работы «Dzieje konfliktow polsko-ukrainskich» (Варшава, 1992 г.) признаёт, что «во Львове, кроме замордованных 22 профессоров высших учебных заведений (вместе с семьями около 40 чел.), украинцы… замордовали около 100 польских академиков. В каждом городе и посёлке немцы расстреляли от нескольких до нескольких десятков поляков, на которых украинцы указали как на коммунистов»…

В действительности немцы к убийству ЛЬВОВСКИХ учёных в период с 30.06 по 7.07.1941 г. отношения практически не имели. Учёные и другие не угодные ОУН горожане в эти дни уничтожались нахтигалевцами в соответствии со списками, заранее приготовленными участниками местного оуновского подполья. Среди жертв оказались ректор Львовского университета Роман Ремский, писательница Галина Гурская вместе с тремя сыновьями, учёный-юрист Роман Лонгшалноде-Берье, профессор Бой-Желенский, бывший польский премьер, профессор, почётный член многих академий наук Казимир Бартель и другие известные представители интеллигенции.

Нередко представителей львовской интеллигенции долго мучили и унижали, перед тем как убить. Например, 20 человек, среди которых были 4 профессора, 5 женщин заставляли языком и губами мыть ступеньки в семи подъездах четырёхэтажного дома.

Особенно цинично убивали евреев. Их заставляли лизать языками мостовую, носить ртом мусор, без подручных средств мыть и чистить дороги. Любой из националистов и их сторонников при этом мог жестоко избить и даже убить еврея. Били железными и деревянными палками, ломами, топорами. Микола Лебедь и Роман Шухевич распределяли палачей по группам, направляя на заранее определённые участки города, контролировали их «работу».

А. Корман: «Украинских солдат батальона «Нахтигаль» жители Львова называли «птичниками», очевидно, из-за значков, которые были на их автомобилях и мотоциклах. «Птичники» ходили в немецкой форме и с немецкими воинскими знаками различия, а к рукояткам штыков привязывали сине-жёлтые банты… На улице Русской и Боимов застрелили нескольких польских студентов, которых привезла боёвка украинских националистов. Нас привели на улицу Лонцкого… Всего нас было около 500 евреев, почти всех убили…

Жена профессора Казимира Бартеля рассказала: «Я была у архиепископа Шептицкого, но он ответил, что ничем не может помочь».

А. Чайковский: «Бандера не просто сидел в Кракове, он оттуда руководил. Весь город был заклеен плакатами: «Бейте жидов и большевиков! Да здравствует Адольф Гитлер! Да здравствует Степан Бандера!» Во Львове всё делалось в полном соответствии с его лозунгом: «Наша власть должна быть страшной!» Такой она и была. Нас пытаются уверить, что во львовской трагедии повинны не «нахтигалевцы», а, например, «слепой гнев толпы». Однако это противоречит свидетельствам очевидцев об организованном характере погромов. Бывало, людей расстреливали не только из чувства расовой ненависти, но и затем, чтобы занять их квартиры и овладеть имуществом».

«Командир батальона диверсионного полка «Бранденбург» писал в донесении от 1 июля: «30.6.41 и 1 июля в отношении евреев имели место крупные акции насилия, которые отчасти приняли характер наихудшего погрома. Назначенные полицейские силы оказались не в силах выполнить их задачи. Жестоким и отвратительным поведением в отношении беззащитных людей они подстрекают население. Собственные подразделения, как видно из донесений рот, возмущены актами жестокости и истязаний. Они считают безусловно необходимым жестокое наказание виновных в резне большевиков, но всё же не понимают истязаний и расстрелов схваченных без разбора евреев, в том числе женщин и детей. Всё это пошатнуло дисциплину украинских рот. Они не делают различия между вермахтом и полицией и, так как они видят в немецком солдате пример, колеблются в своём осуждении немцев вообще. Это те же самые подразделения, которые вчера беспощадно пристреливали еврейских грабителей, но отвергают бессердечные истязания».

Тем не менее из состава батальона были выделены небольшие группы, в задачу которых входила ликвидация людей, занесённых в составленные в соответствии с инструкцией ОУН от мая 1941 года «чёрные списки». Информация об этом содержится в послевоенных показаниях военнослужащего «Нахтигаля» Григория Мельника: «В городе Львове батальон размещался в разных местах. Из нашего взвода и из других взводов в тот же день по приказу Оберлендера и Шухевича была отобрана группа легионеров общей численностью около восьмидесяти человек. Среди них были Лущик Григорий, Панькив Иван, Панчак Василий и другие.

Через А—5 дней эти люди возвратились и рассказывали, что они арестовали и расстреляли много жителей города.

Панькив и Лущик говорили, что они вместе с участниками ранее заброшенных диверсионных групп получили от Оберлендера и Шухевича списки подлежащих аресту людей. Арестованных свозили в определённые места, среди которых я запомнил названную ими бурсу Абрагамовича, а затем по приказу Оберлендера и Шухевича арестованных расстреляли. Мне Лущик и Панчак говорили, что они лично расстреляли на Вулецкой горе польских учёных, и назвали их фамилии, среди которых мне хорошо запомнилась фамилия профессора Бартеля, известного мне как бывшего министра панской Польши».

«Чёрные списки» фигурируют и в показаниях другого оуновца, Ярослава Шпиталя. Он прибыл во Львов 2 июня и был включён в состав личной охраны одного из руководителей ОУН (б) Николая Лебедя.

«Мы размещались в доме по улице Драшманова (бывшая Мохнацкого), № 22, в левом флигеле первого этажа. В подвале этого дома находились арестованные, которых ночью выводили по одному во двор и там расстреливали. Расстрелы производили немцы и легионеры из батальона «Нахтигаль» из мелкокалиберных винтовок и пистолетов, чтобы было меньше шума. Я сам видел, как лежащих во дворе людей освещали электрическими фонарями и тех, кто ещё был жив, расстреливали. Потом их увозили в не известном мне направлении. Я всё это видел из окон комнаты, в которой мы размещались.

В одну из ночей привезли на автомашинах группу арестованных, их сразу отвели на второй этаж, где учинили им допрос и избивали. Ругань, крики, стон и плач были хорошо слышны в нашей комнате. Через некоторое время этих арестованных сбросили с балкона второго этажа на бетонированную площадку двора, после чего достреливали. Убитых быстро увезли. За эти три дня там были расстреляны несколько десятков человек. Аресты и расстрелы производились по заранее подготовленным спискам».

Современные украинские историки ставят под сомнение показания Григория Мельника и Ярослава Шепталя, называя их «советской пропагандой», однако сведения об участии военнослужащих «Нахтигаля» в расстрелах львовских евреев были получены и западногерманским судом. Так, например, один из бывших членов оперативной команды СД «Львов» на допросе в 1964 году показал: «Здесь я был свидетелем первых расстрелов евреев членами подразделения «Нахтигаль». Я говорю «Нахтигаль», так как стрелки во время этой казни… носили форму вермахта… Казнь евреев… была произведена во дворе гимназии или школы членами подразделения вермахта… Что это были члены подразделения «Нахтигаль» я понял лишь позже, так как я этим заинтересовался… Я установил, что участвовавшие в этой казни стрелки в немецкой форме говорили по-украински».

Можно было бы ещё продолжить цитирование показаний множества свидетелей преступлений националистов ОУН, в том числе и из «Нахтигаля». Однако стоит лишь подчеркнуть, что не только бандеровцы, но и мельниковцы (то есть обе фракции) поддерживали уничтожение нацистами евреев и принимали в нём активное участие. Документов, подтверждающих это, предостаточно.

Критикуя «Отчёт рабочей группы историков при Правительственной комиссии по изучению деятельности ОУН и УПА. Основные тезисы по проблеме ОУН—УПА (исторический вывод)», доктор гуманитарных наук, политолог В. Полищук (Канада), в частности, пишет: «С. Кульчицкий пишет, что после провозглашения 30 июня 1941 года Ярославом Стецько «государственной независимости Украины», военнослужащие «Нахтигаля», которые в тот день вошли во Львов, получили недельный отпуск и приказ передать все стратегические объекты города под охрану прибывшей немецкой полиции. Какое же командование даёт целым своим подразделениям отпуск на десятый день от начала войны? Это утверждение С. Кульчицкого является дезинформацией, цель которой — оправдание нахтигалевцев, которые в первые дни июля 1941 года были свидетелями погрома евреев во Львове и ничего не сделали, чтобы его прекратить. Не случайным является также лживое утверждение С. Кульчицкого о том, что в июле Р. Шухевич сообщил командованию вермахта об отказе состава батальона «Нахтигаль» и далее служить немцам и что вследствие этого немцы разоружили этот батальон. Есть же описания военных этого батальона, которые противоречат такому утверждению, но нет документов о разоружении. Правдой является только то, что немцы вследствие отказа ОУН Бандеры отозвать «Акт 30 июня» решили оттянуть этот батальон из Украины, сделать ему передислокацию и послать в другой район военных действий — в Белоруссию, уже как полицейский батальон. Негоже научным работникам, научному учреждению в документе (так как «Отчёт» является документом для правительства Украины) вводить его адресата в заблуждение. Неправдой является также то, что батальон переведён в Краков, его разместили в Нижней Силезии для полицейского переобучения. Неправдой является также утверждение, что «Нахтигаль» и «Роланд» были интернированы, это — из средств пропаганды ОУН Бандеры. Грязным враньём (это иначе нельзя назвать) является утверждение С. Кульчицкого, что в конце 1942 года всех бывших военнослужащих «Нахтигаля «и «Роланда», а потом уже полицейского 201-го батальона «Шуцманшафтен», немцы арестовали. Все они возвратились в свои дома в Галичине, чтобы в первые месяцы 1943 года перейти в распоряжение М. Лебедя для образования на Волыни Украинской освободительной армии (УВА) — так вначале назывались вооружённые формирования ОУН Бандеры на Волыни.

Исключительно пропагандистским, не имеющим ничего общего с наукой и одновременно с этим пронизанным бандеровским стилем является следующее утверждение С. Кульчицкого: оуновцы… мечтали о национальной армии, а пришлось сначала охранять мосты в партизанском крае, а потом сидеть в тюрьме. Проводил ли проф. С. Кульчицкий исследования мечтаний оуновцев? А как происходили «охрана мостов» и борьба с партизанами, объясняет упомянутая О. Азаренко: «…было известно, что прибудут на борьбу с партизанами и подразделениями ОУН. Числа 28–29 июня прибыло их 24 машины — вооружённых до зубов головорезов, с овчарками, по две собаки в машине. В чёрной форме… сначала подожгли на окраине села дома, потом началось!…Они, оуновцы, чтобы далеко было видно их «работу», сжигали села и живьём семьи в хатах наших, деревянных, свирепствовали и убивали больше, чем немцы… совершали надругательства над беззащитными женщинами по-зверски. С. Кульчицкого такие описания «охраны мостов» не интересуют, его задачей является оправдание оуновцев.

Неверно С. Кульчицкий раскрывает и дело убийства немцами польских (почему-то он говорит и о еврейских научных работниках, хотя в историографии такого следа не существует) научных работников в Львове в июле 1941 года. Достаточно только указать на неоспоримое: польских научных работников с семьями по подготовленным оуновцами на Западе (во Франции) спискам немцы при соучастии украинских военнослужащих вытаскивали из домов на расстрел. Нет доказательств непосредственного участия нахтигалевцев в этих расстрелах, но есть доказательства соучастия в этом преступлении в виде вытаскивания из домов на расстрел. Но и подготовка списков на расстрел есть также соучастие в преступлении».

Таким образом, если свидетельства о непосредственном участии нахтигалевцев во львовских расстрелах считать ложными, то даже и в таком случае бесспорными остаются доказательства их соучастия в этом преступлении.

Спустя несколько дней после «провозглашения Украинского государства», 5 июля 1941 года Степана Бандеру арестовали в Кракове.

«Бандера был арестован и содержался нами на даче в пригороде Берлина под домашним арестом, — покажет на допросе бывший начальник отдела «Абвер-2» полковник Штольце Эрвин в мае 45-го. — Аресту послужил тот факт, что он в 1940 г., получив от абвера большую сумму денег для финансирования оуновского подполья и организации разведывательной деятельности против Советского Союза, пытался их присвоить и перевёл в один из швейцарских банков. Эти деньги были изъяты нами из банка и снова возвращены Бандере. Аналогичный факт имел место и с Мельником…»

9 июля сотрудники СД г. Львова арестовали и Стецько. Теперь они находились под домашним арестом на даче в пригороде Берлина, что не мешало им принимать посланцев с Украины, а с ними передавать обратно указания и письма.

Бандера и Стецько 3 августа в связи с присоединением Галиции к Генерал-губернаторству направляют письма Гитлеру.

14 августа Бандера пишет письмо Розенбергу, пытаясь прояснить ситуацию, сложившуюся с ОУН. К письму он прикладывает меморандум. Но успехи германской армии вынуждают прежде всего самого Гитлера отказаться от идеи появления Украинского государства.

В. Полищук констатирует: «В войне Германии против Польши, против Европы, против Советского Союза ОУН (обе её фракции) как последователи фашистской идеи принимали участие в первую очередь не как украинцы, а как те, кто вводил новый порядок в подчинённых странах. Ведь не случайно в «Акте 30 июня 1941 года» ОУН Бандеры задекларировано: «3. Новообразованное Украинское государство будет тесно сотрудничать с Национал-социалистической Великой Германией, которая под управлением своего Вождя Адольфа Гитлера создаст новый порядок в Европе и в мире» и т. п. Не случайно также первый заместитель С. Бандеры Ярослав Стецько написал в то же самое время в своей биографии: «…стою на позиции уничтожения жидов и целесообразности перенести на Украину немецкие методы экстерминации жидовства, исключая их ассимиляцию. А «министр иностранных дел» Бандеры в «Меморандуме» к Правительству Германии, Владимир Стахив (брат Евгена Стахова, который принимал участие в работе «рабочей группы историков», а также в семинарах польских и украинских историков), писал: Германия не ищет на Востоке только экономического пространства, но «нового порядка в Европе». Такой порядок в Европе — немыслим без независимого Украинского государства… Анализировал ли С. Кульчицкий этот документ с точки зрения: какое Украинское государство имела в виду ОУН Бандеры? Ясное дело, что только государство фашистского типа с новым, фашистским порядком в нём. И дальше: считает ли С. Кульчицкий такое государство формой освобождения украинского народа или же его порабощения?»

Но через месяц после написания этих писем, ровно столько понадобилось немецким хозяевам решить вопрос с руководством ОУН, Бандеру арестовывают. Случилось это 15 сентября 1941 года. Пока его содержат во внутренней тюрьме штаб-квартиры гестапо в Берлине. А в январе 1942-го его переводят в тюрьму «Целенбау» концлагеря Заксенхаузен.

Известно, что концлагерь Заксенхаузен был создан в 1936 году. Число его узников в разные годы доходило до 60 000 человек. Погибли же на его территории свыше 100 000 узников.

Тюрьма (лагерная и гестапо) «Целенбау» была построена в 1936 году и имела Т-образную форму. В её стенах содержались особые заключённые.

Некоторые источники утверждают, что Бандера, Стецько и ещё 300 бандеровцев содержались в этом концлагере в хороших условиях. Им было разрешено встречаться между собой. Они получали продукты от своих родственников и денежные средства от Организации. Порой оуновцы покидали место своего временного содержания, переходя в замок Фриденталь (находился в 200 метрах от концлагеря). При особой необходимости выезжали Бандера и Стецько в Берлин.

Профессор А. Чайковский рассказывает: «Что касается «мордування» Бандеры в Заксенхаузене, то, как и Якова Сталина, его поместили в особый блок «А». Туда заключали высокопоставленных членов европейских правительств, известных политиков, которых немцы обменивали на своих пленных. Там же находились наиболее ценные коллаборационисты, кто сотрудничал с гитлеровцами, но временно оказался не у дел, например, власовцы.

Много лет спустя лондонская «Таймс» описала условия, в которых сын Сталина содержался вместе с племянником Молотова и ещё четырьмя британскими лётчиками: «Помещение было просторное, с гостиной, двумя спальнями и двумя уборными». Почти что номера не в самой плохой гостинице…»

Видимо, Бандера, Стецько, а позднее помещённый туда же Мельник с женой и Бульба-Боровец, истинный создатель УПА, жили не в худших апартаментах, чем те, которые описаны в «Таймс».

Они находились под опекой Международного Красного Креста, свободно перемещались по территории лагеря, питались по эсэсовскому рациону, получали от родственников продовольственные посылки и деньги. Так что бросаться на колючую проволоку под высоким напряжением у них не было ни причин, ни желания. Бульба-Боровец вспоминал: «В депозите мы имели деньги, и у нас была возможность покупать «Винницкую махорку»…

В литературе можно встретить упоминание о том, что солдатам и офицерам СС регулярно выдавали ампулы кофеина, из-за чего они становились кофеманами. Подпитывали кофе и стукачей из числа военнопленных-предателей. На расстоянии 200 метров от Заксенхаузена находился замок Фриденталь, а в нём — школа агентурно-диверсионных кадров ОУН (б). Через инструктора школы Бандера отдавал приказы подчинённым, и немцы этому не препятствовали.

В Германии и сейчас живёт бывший абверовский офицер Дитрих Витцель. Для моего документального фильма об ОУН и УПА съёмочная группа записала с ним интервью. Он подтвердил, что Бандера и Стецько «были размещены на особом участке, где условия содержания отличались в лучшую сторону, чем на остальной территории концлагеря… Связь ОУН с вермахтом, хотя и не так активно, как ранее, продолжалась».

Бандеру, гулявшего по Берлину, однажды остановила полиция, но он предъявил гестаповское удостоверение, и его благополучно отпустили. Это похоже на «мордування»?»

После ареста у Степана Бандеры было время подумать о многом.

Вывод его оказался достаточно прост: «Об украинских массах говорить поздно. Мы их плохо воспитали, мало убивали, вешали. Теперь надо думать о том, как сохранить Организацию и захватить власть».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.