Ютта Якоби Кто она, Цара Леандер?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Ютта Якоби

Кто она, Цара Леандер?

Фрагменты из книги “Жизнь дивы”[13].

Перевод с немецкого Ольги фон Лорингхофен

А если уйду я из жизни мирской, да, сэр, не предавайте забвению образ мой, нет, сэр![14]

Пожелание Цары Леандер сбылось. Когда русский писатель Аркадий Ваксберг спустя много лет после ее смерти выступил с утверждением, что шведская певица и актриса, обладательница неповторимого голоса под псевдонимом Rose-Marie (Роз-Мари) была советской шпионкой, это утверждение вызвало бурю откликов в прессе по всей Европе. Своими выступлениями Цара Леандер укрепляла дух немецкой армии, который Геббельс считал основным оружием в войне. Неужели она на самом деле была “товарищем Царой”? В поиске ответа на этот вопрос я и оказалась в садовой беседке уже вышедшего в отставку командующего шведской контрразведкой и в гостях у старшего брата Цары Леандер, который в возрасте ста двух лет еще писал военные трактаты. На основании собранного материала удалось создать радиорепортаж под названием “Мудрые женщины отвечают только: может быть”, как в одной из песен Леандер Kluge Frauen sagen nur: Vielleicht. Досье Цары Леандер.

Я знала Цару Леандер по ее выступлениям на немецком телевидении и уже в детстве испытала на себе чары состарившейся дивы, неповторимый шарм ее пышных одеяний, низкого голоса, раскатистого “рррр”, широких жестов ее необыкновенно красивых рук. А в сущности я не знала о ней ничего, кроме того, что она была шведкой и заслужила осуждение шведской общественности тем, что была кинозвездой в фашистской Германии. Я начала наводить справки в Швеции и очень быстро поняла, сколь интересный материал меня ожидает. Во-первых, Цара Леандер стала известной не в Германии. В немецкий кинематограф она пришла в 1937 году, уже будучи звездой в Скандинавии, и шведская пресса с интересом и гордостью следила за ее карьерой “на континенте”. Но когда она вернулась в Швецию в 1943 году, о ней никто и слышать не хотел. Что же произошло? Конечно, она вступила в сделку со страной, которая полсвета втянула в войну. Но ведь и другие шведы в политике, экономике и спорте грешили тем же. Неужели Леандер должна была одна расплачиваться за грехи, в которых было виновно полстраны? В поиске ответов на эти вопросы я узнала много интересного как о стране, в которой в то время жила, так и о характере самой дивы. Ей суждено было быть “скверной девочкой”, такая уж ей выпала роль. Годы всеобщей ненависти на родине прошли, но сомнительная репутация осталась даже после ее возвращения на сцену. А что, если она действительно была шпионкой Советского Союза, или Германии, или даже своей родной Швеции?

Загадка Цары Леандер так и осталась неразгаданной, но это ее славе нисколько не вредит, даже наоборот. Сама она прекрасно это понимала и в одном из интервью для телевидения сказала: “Я – Леандер, и этого должно быть достаточно. Я сама не знаю, кто я такая”. Она поистине умела преподнести себя как произведение искусства, и благодаря этой своей многогранности она по-прежнему вызывает интерес публики независимо от возраста. Документальную телевизионную передачу программы АРТ о Леандер недавно повторяли по первому каналу немецкого телевидения, и, несмотря на поздний час, она привлекла миллион телезрителей.

Но и Цара Леандер не родилась на свет дивой. Цара Стина Хедберг родилась в городке Карлстад в округе Вермланд. В этой книге мне было важно проследить ее путь от послушной девочки из обывательской семьи до всемирно известной актрисы, прояснить ее побуждения и на основании документов понять суть ее артистической натуры. Я уверена, что мое восхищение и мой интерес разделяют очень многие, и крайне рада этой публикации.

Ютта Якоби,

сентябрь 2014, Гамбург

Операция “Леандер”

“Цара нас покидает”, – гласит заголовок короткой статьи, опубликованной в газете “Свенска Дагбладет” от 20 февраля 1937 года, сопровождаемой фотографией кинозвезды перед отъездом.

На континентальном поезде в четверг вечером

Цара Леандер покинула Стокгольм, чтобы с мужем и детьми поселиться в Берлине, в районе Дальхайм, где она сняла виллу. В четверг вечером она с обоими детьми села на берлинский поезд, в то время как ее муж выехал в пятницу на машине, которую тоже нужно было переправить на новое место жительства.

Прощальная фотография. Цара с Белем и Йераном в окне поезда. У детей хорошее настроение, они с любопытством и нетерпением выглядывают из-под шапок. На серьезном лице Цары совсем другое выражение, скорее печальное и подавленное. На организацию переезда в Германию, подготовку детей к новой жизни и на все предотъездные хлопоты у нее было всего два месяца.

Берлин – это же совсем недалеко, прямым рейсом на самолете из Стокгольма или поездом через Засниц – Треллеборг. Именно поэтому она и выбрала немецкую кинокомпанию УФА (UFA – Universum Film AG), как позднее утверждала сама Леандер, Берлин был ближе всего к Швеции, о которой она сильно тосковала: “Лондон лучше, чем Голливуд, а Берлин лучше, чем Лондон”. Вполне очевидный во всех отношениях выбор. Для шведов Германия всегда была и остается носителем культуры номер один в Европе. Несмотря на фашизм, в шведских школах до 1946 года как первый иностранный язык преподавали немецкий. “Шведское высшее общество было по традиции столь же доброжелательно настроено по отношению к Германии, сколь враждебно по отношению к советской России. Конечно, были сильны и антисемитские настроения, но прежде все боялись Советов”, – писал стокгольмский историк Гельмут Мюсснер. “Когда Адольф Гитлер хитростью захватил власть, многие сначала посчитали это за благо, поскольку видели в нем ярого антикоммуниста”. Но не все шведы придерживались таких взглядов, и уж наверняка не коллеги Цары. Под каким же влиянием она находилась? Когда Карл Герхард, чью антинацистскую песню “В тени сапога” исполняла звезда, зашел к ней в гости, то с удивлением обнаружил, что вся квартира разукрашена свастикой. “У меня даже не хватило духа спросить, в шутку ли это или всерьез”.

Впоследствии он всегда защищал Цару, утверждая, что она никогда не была нацисткой, а скорее “умелой и находчивой business woman”. Но на этот раз он не одобряет ее сделки и в тот же год открыто заявляет об этом в газете Trots allt!: “Мне трудно понять, как человек, ни в чем не нуждающийся, может добровольно работать в кинематографе Третьего рейха. Во всяком случае, я считаю недостойным для артиста выступать в стране, где людей заставляют документально удостоверять свою расовую принадлежность”.

Цара обижена. Разве Карл Герхард сам не утверждал, что искусство и политика никак друг с другом не связаны? Отчуждение в отношениях Цары и Карла Герхарда, вызванное этим открытым конфликтом, продолжается недолго. Они регулярно встречаются, спорят, но остаются друзьями, в то время как бывший покровитель и поклонник Цары Торгни Сегерстедт отворачивается от нее в глубоком разочаровании. Главный редактор газеты G?teborgs Handels– und Seefahrtszeitung является основным критиком национал-социализма в Швеции и тем самым становится бельмом на глазу Геббельса. В Царе Леандер Торгни Сегерстедт видел не только многообещающую артистку, но и политическую союзницу. Пытался ли он переубедить ее в эти два месяца, предшествующие переезду в Берлин?

“Цара нас покидает”. На лице женщины в окне поезда страх перед неизвестным будущим, беспокойство и, наверное, неуверенность в правильности принятого решения. На несколько последующих лет это последняя возможность “приблизиться” к ней. Женщина, которая на следующий день сойдет с поезда в Берлине, должна немедленно войти в роль недосягаемой дивы. Именно на эту роль ее и взяла компания УФА.

“До меня дошли слухи, что недоброжелатели и пессимисты в кругах немецкого кинематографа утверждают, что с приходом к власти национал-социалистов киносъемкам настал конец. Так вот, дорогие друзья, сам факт, что я здесь к вам обращаюсь, уже свидетельствует о том, что я буду последним, кто позволит загубить немецкий кинематограф. Вы меня уже достаточно хорошо знаете, чтобы понимать, что я всей душой привязан к искусству кино. Однако немецкому кинематографу до сих пор не довелось выполнить свою важнейшую функцию, а именно носителя и передового борца немецкой культуры. Вместо этого он вынужден был недостойным образом прислуживать прогнившей системе, отставая во всех отношениях. Но теперь все будет по-другому”, – обещал 26 апреля 1933 года новый министр народного просвещения и пропаганды доктор Йозеф Геббельс сотрудникам компании УФА в Нойбабельсберге. Новые правила Геббельса современный историк УФА Ханс Трауб обобщил следующим образом:

“Немецкие фильмы будут впредь сниматься только немцами. Сотрудничество с иностранцами допускается исключительно в случае, если оно оправдано из артистических или культурных соображений. При этом немцами считаются люди немецкого или родственного происхождения. <…> При помощи определения понятий в немецком кинематографе нам удастся в относительно короткий срок искоренить еврейское влияние в съемочном процессе, кинопрокате и кинотеатральном сегменте. Представьте себе, что доселе кинематограф, и в особенности многочисленные мелкие компании, а также режиссура, актерская работа, музыка и сценарии, не говоря уже о руководстве кинопроизводством, находились в руках евреев, и вы поймете необходимость фундаментальных изменений капитального, материального и кадрового характера”.

Начиная с 1927 года УФА находилась в собственности правоконсервативного печатного концерна Альфреда Хугенберга. Насчитывая пять тысяч рабочих и служащих, УФА была самой крупной немецкой кинематографической компанией. Ханс Боргельт описал, как генеральный директор Людвиг Клитч, не колеблясь, уволил целый ряд сотрудников, в том числе именно тех, кому УФА была обязана своим успехом, и как Хугенберг “и пальцем не пошевелил, чтобы защитить «дружную семью УФА»”.

Длинный список эмигрантов напоминает справочник “Кто есть кто?” Голливуда. Германию вынуждены были покинуть такие превосходные режиссеры, как Фриц Ланг, Эрнст Любич, Макс Офюльс, Отто Преминджер, Билли Уайлдер, такие известные композиторы, как Пауль Дессау, Фредерик Холландер, Ганс Эйслер, Эрих Корнгольд, Оскар Штраус, Курт Вайль, многочисленные талантливые актеры и актрисы, например, Элизабет Бергнер, Эрнст Дойч, Фриц Кортнер, Хеди Ламарр, Пола Негри…

Доселе столь успешный немецкий кинематограф не выдерживает этого массового отъезда. Расплата не заставляет себя ждать: люди перестают ходить в кино. “Ежегодно для рентабельности кинопроизводства недостает ста двадцати миллионов зрителей, что приводит к дефициту в размере ста пятидесяти миллионов марок”. Чтобы скрыть позорные убытки и плачевные результаты расистской политики национал-социалистов, Геббельс решает, что государство должно прибрать кинематограф к рукам. “Имея в своих руках компанию УФА, мы станем самым крупным кинематографическим, печатным, театральным и радиоконцерном в мире, – пишет он в своем дневнике 17 марта 1937 года. – Это позволит мне работать на благо всего народа. Какая почетная миссия!”

Признанные публикой звезды должны помочь снова поставить на ноги немецкий кинематограф.

Марлен Дитрих, в 1930 году уехавшая в Голливуд после успешной роли в фильме “Голубой ангел”, не отзывается на приглашение Геббельса. Она не хочет возвращаться в Германию, где у власти нацисты, даже когда ей в 1936 году предлагают двести тысяч рейхсмарок за каждый снятый в Германии фильм, свободный выбор сценария, продюсера, режиссера и партнеров. В это время Ганс Вейдеман, тридцатидвухлетний заместитель начальника кинематографической палаты рейха, находясь в Вене, обратил внимание на Цару Леандер. Германия может предложить ей роль примадонны кинематографа. Как она на это посмотрит? Никогда и никому ранее не предлагали таких выгодных условий, таких огромных гонораров. Предварительный контракт, заключенный между Царой Леандер и концерном УФА 28 октября 1936 года, имеет следующее содержание:

Нижеподписавшаяся получает исключительный ангажемент на участие в трех фильмах собственного производства или на заказ на период времени с 1.2.1937 г. по 31.1.1938 г. Гонорар составит 200 000 рейхсмарок. Платежи будут совершаться ежемесячно в конце месяца, причем 30 % в рейхсмарках, а 70 % в шведских кронах, поскольку нижеподписавшаяся является гражданкой Швеции. Актриса также обязуется участвовать в иностранных версиях кинопроизводства УФА без дополнительного гонорара. УФА оставляет за собой дублерские права по всем языкам.

В соответствии с договором УФА обладает правом опции, действительным до 1.10.1937 г. В случае употребления права опции срок действия договора продлевается на 14 месяцев, т. е. до 31.3.1939 г. В рамках опции госпожа Леандер обязана в течение действия договора сняться в четырех фильмах. Гонорар на случай опции составит 300 000 рейхсмарок. Условия выплаты соответствуют условиям, указанным выше для первого периода ангажемента.

Кроме того, УФА обладает вторичным правом опции, действительным до 1.10.1938 г., на 11 месяцев, т. е. на период времени с 1.4.1939 г. по 28.2.1940 г. В этом случае госпожа Леандер принимает участие исключительно в съемках трех фильмов для УФА. На этот период времени гонорар составляет 400 000 рейхсмарок; условия выплаты не меняются.

В остальном действуют общие условия для актеров.

Берлин, 5.11.1936 г., подпись – Ферстерлинг.

Концерн УФА не жалеет денег на востребованный товар. При этом образ, который должна олицетворять Цара Леандер, никоим образом не соответствует пропагандируемому нацистами образу женщины. Что поделаешь, у фильма свои законы. Бодрая блондинка с косичками в рабочей робе не годится на роль богини экрана, и это понятно даже Геббельсу. Он считает кино превосходным средством пропаганды, однако прямой и грубой агитации не позволяет. Посмотрев наскоро состряпанный фильм о герое-мученике национал-социалистов Хорсте Весселе, которому цензура присвоила отметку “представляет особую художественную ценность”, он воскликнул: “Наше движение не заслуживает того, чтобы всякие скверные дельцы своими грязными руками превращали его в китч!”

Сначала Геббельс не особо высокого мнения о венской находке Вейдемана. Разумеется, он уже навел справки. 15 января 1937 года он пишет в своем дневнике: “Эта вейдеманская Цара оказалась врагом немцев”. Может быть, до него дошли слухи о куплетах Карла Герхарда про “сапог”?

Тем временем рекламная кампания новой звезды немецкого кинематографа шла полным ходом. Зрителям фильма-ревю “Премьера” уже преподносили загадочную незнакомку, новую звезду с дальнего севера:

“Кто такая Цара Леандер? Новая находка немецкого кинопроизводителя, шведская актриса, захватывающая игра которой в фильме “Премьера” уже породила волну восхищения в мире кинематографа. На родине в Швеции она уже давно популярна и любима. Своей известностью она не уступает соотечественнице Грете Гарбо. Но неподражаемость певицы и актрисы, ее своеобразная манера исполнения, ее чарующая внешность и стремительный взлет к славе не имеют себе равных!”

Личное дело № 43

Во время войны никто не пересекает границ безнаказанно, и этому пример – голландская танцовщица Мата Хари, казненная во Франции в 1917 году как шпионка рейха. Память о постигшей ее судьбе еще жива в сознании людей во время Второй мировой войны. Красивая женщина, недоступная, независимая и загадочно меланхоличная, в поезде, монотонно отстукивающем километры в направлении Швеции. На ней неприметный костюм, рыжие волосы тщательно скрыты под широкополой шляпой. Мужчина в черном кожаном пальто идет по проходу. Она задевает его, извиняется, мимоходом шепчет: “Здравствуйте, товарищ. Приходите ровно в половине десятого в мое купе в восьмом вагоне”. Несложно представить себе Цару Леандер в этой ситуации. Но это всего лишь фантазия, не больше.

Цара Леандер пересекала границы не только в географическом смысле, но и в социальном. Ее общение с лицами нестандартной сексуальной ориентации и другими группами, преследуемыми нацистским режимом, было бельмом на глазу у Геббельса. Тем, что она была с Геббельсом на короткой ноге и не скрывала этого, она, в свою очередь, вызывала возмущение шведов. То, что “большевик” Карл Герхард был на ее стороне, когда все остальные от нее отвернулись, еще пагубнее отразилось на ее репутации. Все это укрепляло слухи о том, что роль кинозвезды студии УФА – это всего лишь маскировка.

Впервые слухи о шпионской деятельности Цары Леандер появились в 1941 году. “Цара Леандер расстреляна за шпионаж”, – писали тогда британские газеты. Немецкая пресса поспешила опровергнуть эту “душераздирающую историю” с документальным подтверждением в виде актуальной фотографии актрисы. Однако когда в марте 1943 года после премьеры последнего фильма студии УФА с ее участием она продолжала скрываться, слухи возродились с новой силой. На этот раз никаких опровержений не последовало. Есть основания предполагать, что у гестапо действительно были подозрения в отношении Цары Леандер.

На родине в Швеции к ней относились с не меньшим подозрением. Теперь ею стала интересоваться шведская тайная полиция. За ней следили, ее телефон прослушивался. Слухам не было конца. Может быть, у нее в коровнике установлены секретные радиопередатчики? Может быть, ее поместье на острове Лене служит базой для немецких подводных лодок?

В то же время в тайную полицию поступали сведения шведской коммунистической партии о том, что Цара Леандер – “истинная демократка без малейшего «фашистского душка»”. А как вела себя сама виновница всех этих слухов? Она умела обратить все это в шутку, вспоминал ее сын Йеран Форсель. “Я не удивлюсь, если начнут утверждать, что я работаю шпионкой в Исландии по заданию Ватикана”. Но ей не всегда удавалось хранить самообладание. Такого рода слухи – плохая реклама.

Особенно гнусной была статья, напечатанная в 1947 году французской газетой France Dimanche, назвавшей Цару Леандер “величайшей шпионкой всех времен” (на службе советской разведки). После этой статьи у нее был нервный срыв. Она боялась, что не сможет вернуться на сцену. Несмотря на то что никаких доказательств не существовало и не существует, слухи не прекращаются до сих пор.

Летом 2003 года русский журналист и писатель Аркадий Ваксберг выдвинул в шведской и немецкой прессе тезис, что Цара Леандер была агенткой Советского Союза по кличке Роз-Мари в тылу нацистов. Денег она за это не брала и действовала, будучи тайным членом шведской коммунистической партии, исключительно по убеждению. Эти выводы Ваксберг сделал в результате своих изысканий в архивах Кремля. Основным источником его сведений стали магнитофонные записи протоколов советского агента секретной службы Павла Судоплатова, отвечавшего за заграничные контакты НКВД. Выполняя функцию курьера между Берлином и Стокгольмом, Роз-Мари помогала советской стороне правильно оценить ситуацию на севере и понять различные интересы немцев и союзников в этом регионе.

Год спустя британский историк Энтони Бивор включает этот тезис в свою книгу о любимой актрисе Гитлера Ольге Чеховой и ее шпионской деятельности. Сначала он утверждает, что Цара Леандер, “возможно”, была еще более активной шпионкой, чем Ольга Чехова. Далее в тексте относительно роли Чеховой он пишет: “Во всяком случае, она не была регулярной агенткой, как Цара Леандер”.

При этом аргументы Ваксберга не особенно убедительны. Нет ни одного письменного доказательства того, что Роз-Мари и Цара Леандер – это одно лицо. В этом случае даже ее популярность в Советском Союзе ничего не доказывает. Это скорее объясняется тем, что фильмы с ее участием после войны шли в советских кинотеатрах как трофейные. Именно таким образом поэт Иосиф Бродский впервые о ней узнал: “Не могу не упомянуть еще одно обстоятельство, связывающее меня с Адольфом Гитлером, – любовь моей юности по имени Цара Леандер. Я видел ее только раз, в «Дороге на эшафот», шедшей тогда всего неделю, про Марию Стюарт. Ничего оттуда не помню, кроме сцены, в которой юный паж скорбно преклоняет голову на изумительное бедро своей обреченной королевы. По моему убеждению, она была самой красивой женщиной, когда-либо появлявшейся на экране, и мои последующие вкусы и предпочтения, хотя сами по себе и вполне достойные, все же были лишь отклонениями от обозначенного ею идеала”.

Бродский упоминает также песню Цары Леандер “Новгородская роза”, ставшую шлягером в Советском Союзе. Может быть, за этими строфами скрыта засекреченная информация? – подозревает Аркадий Ваксберг.

Спою про новгородскую красавицу одну:

Любимый с ней прощается, уходит на войну.

“Возьми, любимый, розу, алую, как кровь,

Вернись скорее в Новгород, храни мою любовь!”

Война и смерть повсюду, но месяцы прошли,

Весна вернулась в Новгород, и розы зацвели.

А сердце защемило, наполнилось тоской,

Ведь не вернется милый в свой Новгород родной.

Но эта песня была написана в 1959 году.

Возмущенная непрекращающимися слухами Цара заявила: “Обещаю вам, что тому, кто сможет доказать, что я была немецкой, русской, американской или еще чьей-то шпионкой, я отдам все свое имущество: поместье, деньги, меха и своих детей в придачу!”

Уже после ее смерти заслуженный шведский дипломат Гуннар Хэгглеф выдвинул еще одну теорию, на этот раз с целью ее реабилитации. “Цара была шведской шпионкой, – утверждал Хэгглеф в 1988 году, – и помогала легендарному шведско-американскому разведчику Эрику Эриксону в выполнении заданий в немецком тылу”. Но на этот раз не последовало никаких доказательств, вместо этого в аргумент бралась неразлучная дружба Цары с Карлом Герхардом, считавшаяся свидетельством ее антифашистских взглядов.

Вернемся к шведской тайной полиции и заведенному на Леандер досье под кодовым названием “Личное дело № 43”, в котором зарегистрирован еще один подозрительный факт: восточногерманская радиостанция бесстрашно транслировала ее песни. В 1947 году находящееся под контролем русских “Берлинское радио” выпустило получасовую программу о Царе Леандер. Последовали протесты в шведской прессе, а корреспондент газеты “Свенска Дагбладет” поинтересовался, понимают ли вообще сотрудники радиостанции, чью музыку передают. Главный редактор музыкальной программы ответил, что Цара Леандер в списки запрещенных артистов занесена не была, но, несмотря на это, у редакции были сомнения, и что ее песни были включены в программу по многочисленным заявкам слушателей. А поскольку ее фильмы стали показывать в нескольких берлинских кинотеатрах, у редакции не было причин не передавать ее песни…

Скорее всего, ее популярность объяснялась тем, что ее “голос, поющий только о любви”, звучал одинаково утешительно как для побежденных немцев, так и для советских оккупантов.