ГЛАВА XIII. СМЕРТЬ И ИТОГИ ЖИЗНИ

ГЛАВА XIII. СМЕРТЬ И ИТОГИ ЖИЗНИ

Последние годы Оуэна. – Его вера в человеческий прогресс. – Светлый взгляд на жизнь. – Новое издание сочинений. – Увлечение спиритизмом. – Общество социальных наук. – Поездка в Ливерпуль. – Последнее чтение. – Смерть на родине. – Итоги жизни. – Личность Оуэна

Последние пятнадцать лет своей жизни Роберт Оуэн уже не принимал активного участия в общественной деятельности; но тот интерес, то искреннее сочувствие всякому делу, направленному к общественной пользе, которыми он отличался ранее, не покидали великого старца до последней минуты жизни. Горячая вера в прогресс, в близость лучшего будущего человечества, составлявшая преобладающую черту этой в полном смысле слова идеальной натуры, была его главной опорой посреди всех его неудач, которые поэтому никогда не заставляли его падать духом. В одну из самых тяжких минут, при подобных обстоятельствах, он сказал одному из своих друзей:

“Стараясь следить за событиями, имевшими наибольшее влияние на мою жизнь и судьбу, я заметил, что всякий случай, казавшийся мне вначале самым несчастным, впоследствии приводил к самым благодетельным результатам, и обратно: то, что сперва казалось мне большою удачей, зачастую оказывалось потом причиною разных неудач и несчастий. Поэтому я всегда жду, пока могу оценить последствия: если они хороши – я радуюсь, если дурны, то мое огорчение приходит ко мне постепенно, и потому менее мучительно”.

В эти последние годы он издал вновь многие из своих прежних сочинений, между прочим план реформ, необходимых для улучшения бедственного положения несчастной Ирландии. В 1849 году, после революционной бури, пронесшейся по Европе и отразившейся в Великобритании чартистскими мятежами и ирландским восстанием, Оуэн напечатал свою новую книгу, названную им “Переворот в уме и жизни человечества” (“Revolution in the mind and practice of the human race”), в которой он призывает всех недовольных к установлению нового общественного порядка мирным путем. В последний год его жизни вышла его краткая автобиография, о которой уже упоминалось.

Враги Роберта Оуэна немало потешались и злобствовали по поводу его увлечения спиритизмом. Но следует помнить, что ему шел в это время уже восьмидесятый год и слух его ослаб, так что при почти детском простодушии и доверчивости, отличавших этого человека, никогда не произнесшего слова лжи, он легко мог сделаться жертвою обмана. К тому же, пожалуй, будет слишком жестоко осуждать удрученного годами старика, если он находил утешение в словах, передаваемых ему от имени умерших друзей, работавших вместе с ним, в которых он верил и которых любил.

В середине пятидесятых годов в Англии возникло известное Общество социальных наук (Social science Association), к деятельности которого Роберт Оуэн относился с живейшим сочувствием и одним из главных деятелей которого был его старый друг, лорд Брум. На первом конгрессе этого общества в Бирмингеме в 1857 году Оуэн читал свой доклад “Об управлении людьми без помощи наказаний”. В это время ему было восемьдесят пять лет. Следующий конгресс общества собрался в 1858 году в Ливерпуле, и хотя за это время силы старика значительно ослабели, но он все-таки поехал туда в сопровождении одного из своих друзей. По приезде в Ливерпуль он почувствовал себя так худо, что должен был лечь в постель; однако через некоторое время потребовал, чтобы его отнесли в зал собрания. Опираясь на руку своего друга, лорда Брума, Оуэн выступил вперед и начал чтение своего доклада; но старческие силы изменили ему, он лишился чувств, и друзья должны были отнести его домой.

Несколько оправившись после двухнедельного отдыха в Ливерпуле и чувствуя приближение смерти, Оуэн поехал в свой родной городок Ньютаун, где хотел умереть. Его старший сын Роберт Дейл Оуэн, поселившийся в Америке и бывший в то время посланником Соединенных Штатов в Неаполе, поспешил туда и еще застал его живым. Вот как он описывает последние минуты отца:

“17 ноября 1858 г.

Все кончено. Мой дорогой отец умер сегодня утром, без четверти в семь часов, так тихо и спокойно, как будто заснул. Не было заметно ни малейшей конвульсии в теле или содрогания мускула, ни малейшего следа страдания на лице. Его дыхание становилось постепенно все медленнее и прекратилось почти незаметно, так что я, все время державший его за руку, не мог уловить момент, когда он перестал дышать. Его последние слова были: “Настал покой…”

Роберт Оуэн был похоронен на живописном маленьком кладбище Ньютауна, на берегу Северии, в той же могиле, где лежали его отец и мать.

Мы сказали в предисловии, что многие считают Роберта Оуэна утопистом, растратившим свое состояние[8] в безумных филантропических предприятиях. Между тем мы видим теперь, что большая часть его жизни прошла в борьбе с тем ближайшим злом и в изыскании практических средств помощи окружающим в тех бедствиях, которые происходили у него на глазах. Первый и единственный вначале радетель о фабричных рабочих и их детях, Роберт Оуэн являлся одним из лучших знатоков фабричного дела в Англии, знакомым с ним до мельчайших технических подробностей. Практический успех его Нью-Ланаркской колонии, послужившей образцом для всех последующих учреждений этого рода, говорит об этом красноречивее всяких слов. Первое фабричное законодательство и кооперативные товарищества, идея которых бесспорно принадлежит Оуэну, получили громадное развитие в современной жизни. Уже одних его трудов по народному воспитанию, в частности учреждения первых в Англии школ для детей младшего возраста, не говоря уже о его широких, гуманных взглядах на это великое дело, – вполне достаточно, чтобы поставить его в ряду первых работников на пользу общества. Даже его неудачные попытки по части насаждения земледельческих и промышленных общин и учреждений для обмена труда не пропали даром. Это были драгоценные, поучительные опыты в той непрерывной борьбе за более справедливое распределение продуктов труда и всеобщее пользование успехами знания, которая составляет одно из выдающихся явлений современной жизни.

Но как ни велики перед людьми заслуги Роберта Оуэна с этой стороны, личность его прежде всего поражает гармоническим сочетанием в ней самой высокой любви к людям и правде и безграничной веры в человека с непрестанным самоотверженным трудом для достижения всеобщего человеческого счастья. Это была в полном смысле слова прекрасная, цельная человеческая жизнь. Говоря словами его английского биографа, “всю свою жизнь он работал для народа, умер за этою работой, и последняя его мысль была – о счастье народном”.