«Рассказ о мятущейся душе» Москва. 1943-1948

«Рассказ о мятущейся душе»

Москва. 1943-1948

В Москву Тарковские вернулись летом 1943-го. Жить было не легче, чем в Юрьевце, но все же появились какие-то возможности зарабатывать. Мария Ивановна устроилась сторожить литфондовские дачи в Переделкине. К тому же небольшие деньги присылала для внуков мама Арсения – Мария Даниловна.

Осенью Андрей пошел в пятый класс, но до весны не доучился, поскольку мать забрала его в Переделкино, где жила с Мариной. Забрала, боясь влияния дворовой шпаны. Это, правда, не помогло. Когда на следующий год семья вернулась в Москву, Андрей снова потянулся к приблатненному миру полубеспризорных мальчишек, отцы которых были на фронте, а матери не в состоянии контролировать рвущихся во «взрослый» мир подростков.

Андрей часто вспоминал об этом времени.

Улица влекла меня своей притягивающей властью, свободой и колоссальными возможностями выбора для применения своих истовых наклонностей.

В школе в то время со страстью предавались игре в «очко» и в «расшибалку» особого рода. Двое становились друг против друга, и каждый клал на асфальт или на каменный подоконник по монете. Следовало ударом другой перевернуть монету своего партнера. Тогда деньги, зажатые у того в кулаке, переходили к выигравшему. Если же монета не переворачивалась, тот пересчитывал их, и неудачник платил проигрыш в размере суммы, спрятанной в кулаке противника.

Андрею везло. Он ходил, гордо позвякивая мелочью, которая оттягивала карманы, и похрустывал красными тридцатирублевками. Он знал, что деньги на ведение хозяйства мать хранила в шкафу в ореховой шкатулке, и иногда незаметно клал туда часть выигрыша – не слишком много, чтобы не вызвать подозрений.

Я считался мастером своего дела, но чемпионом был другой человек, которого всегда можно было увидеть на асфальтовых ступеньках продовольственного магазина на Серпуховке, который назывался «Ильичом»: «у Ильича», «к Ильичу» и так далее… Название это шло из-за расположенного по соседству завода имени Ильича… Вспоминается еще тридцатилетний человек, высокий и грузный, страдавший частичным параличом. Лицо его было перекошено, руки прижаты к бокам и согнуты в локтях. Ходил он, припадая на одну ногу и подволакивая другую. Я не помню, как его звали. Но он был чемпионом по «расшибалке», и «бился» он, закладывая в огромный кулак чудовищные деньги. По моим представлениям он был богачом.

Несмотря на болезнь, в момент удара монетой, руки его переставали трястись и обретали силу и твердость. Этот человек вызывал во мне удивление, уважение и зависть. Обыграть его было невозможно. Можно себе представить, как я учился!

В 16 лет Андрей увлекся романом Достоевского «Подросток». Поразили две вещи – маниакальная идея мальчишки Долгорукого стать миллионером и то, что главный герой, как и Андрей, жил без родного отца. Любопытно, что корни фильма «Зеркало» – прежде всего из послевоенного времени, хотя Москва конца 1940-х и послевоенные подростки в картине не показаны.

В конце 1960-х Андрей писал:

Когда я время от времени перечитываю его сейчас, то, несмотря на многие частности и линии, которые раньше до меня не доходили, я вспоминаю себя шестнадцатилетним, и каждый раз с изумлением констатирую, что глубже, чем тогда, я не способен понять характера Долгорукого. Он был для меня открытой книгой. Мне кажется, что я по-настоящему понимал «Подростка» именно тогда, когда бродил по улицам с карманами, набитыми выигранными деньгами. Мне была понятна и ротшильдовская «идея» Долгорукого и мотивы, которые руководили им и его страстью к игре, к «накопительству» в духе Фрейда, потому что никогда не знал, куда применить выигрыш (отдать матери я боялся из-за возможности быть разоблаченным). Я обожал книги о кладах и кладоискательствах, самыми любимыми местами их были списки, в которых перечислялись запасы и снаряжения из Жюля Верна, Торо, Дефо… «Пиковая дама» доводила меня почти до исступления. Теперь мне понятна реакция Долгорукого на события, которые он пережил, выразившаяся в смерти его «идеи». Все душевные силы он отдал тем, кого любил, и это был самый высокий вклад его «капитала». «Подросток» Достоевского – великий роман. Он повествует о становлении характера, стремящегося к любви и только в ней способного раствориться целиком. Это воспаленный, лихорадочный рассказ о мятущейся душе, переполненной любовью и обидой к тем, кто эту любовь отвергает. И он успокаивается, когда находит иной предмет, к которому можно приложить свою страсть. Круг замыкается. Ребенок становится взрослым. Его характер окончательно формируется. Детством, воспоминаниями о себе, чувствами бессмертия и острой растительной радости художник питается всю свою жизнь. Чем ярче эти воспоминания, тем мощнее творческая потенция.

Поэтому автобиографический жанр – единственный, в котором художник цельно и недвусмысленно приносит жертву у истоков своего таланта. Поэтому-то я должен снять фильм, который будет называться «Белый день». Фильм о моем детстве, счастливой памяти и о любви, смысл которой можно осознать только сейчас, когда ты наконец понял, что и как ты любил и почему. Тогда же любовь была бессмысленна и поэтому радостна и безмятежна. А так как очень хотелось быть счастливым, то научиться этому можно, только вспоминая.

Детство, сияющие на солнце верхушки деревьев и мать, которая бредет по покрытому росой лугу и оставляет за собой темные, как на первом снегу, следы…

Соавтор Тарковского Александр Мишарин считает, что толчком к созданию сценария «Белый, белый день» был разрыв Андрея с Ирмой Рауш и уход к Ларисе Кизиловой. Он пишет:

Когда Андрей закончил снимать «Рублева», все чаще стал возникать вопрос, что мы будем делать дальше. Как-то мы провели целый день на Измайловских прудах. Было солнечно, жарко, мы много гуляли, говорили и думали, как сделать картину о современной России, о реалиях нашей действительности. Сыграло большую роль и то, что в его семейной жизни наступил сложный период, и предполагаемая сценарная история во многом совпадала с его реальной жизнью. Сам он в свое время болезненно переживал уход отца. Андрея и его сестру Марину воспитывала их мать Мария Ивановна, которая всю жизнь проработала в Первой Образцовой типографии им. Жданова. Жили они в маленьком деревянном домике на «Щипке» <…> очень бедно. Андрей все это хорошо помнил. Сложные отношения с отцом и непростые с матерью вели его к осмыслению прошлого.

Довольно рано Андрей стал серьезно задумываться о своего рода «зеркальности» судеб – своей и отца. Эти сопоставления сначала носили эпизодический характер, а годы спустя стали навязчивой идеей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.