Атака

Атака

Я только раз видала рукопашный.

Раз — наяву. И тысячу — во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Юлия Друнина

И вдруг модерато нарушилось, сменилось ускоренно-лихорадочным темпом. Ракеты летят вверх намного чаще, торопливо догоняя одна другую. Иногда они взвиваются дуплетом.

Зататакал вражеский «машиненгевер», к нему подключился второй, третий, четвертый… Некоторые пули с пронзительным завыванием рикошетят от ледяного вала. В ольшанике, откуда мы только что выбрались, разорвалась первая серия мин.

Началась наша артиллерийско-минометная подготовка. Вот теперь саперам надо действовать, дорога каждая секунда. Впереди, совсем близко от нашей цепи, послышались частые взрывы, вверх взметнулись облака дыма и снега. Довольно сильный северный ветер обдал нас запахами пороха и гремучей ртути.

После начала нашей артподготовки противник приутих. Именно — приутих, а насколько он подавлен — это другое дело. Все выяснится во время атаки.

Науменко, полусидя, привалившись левым плечом к тупиковой стенке снежной траншеи, то бросает озабоченные взгляды вперед, то выжидательно посматривает назад. Опасается, как бы не пропустить сигнальные ракеты.

Огненный вал артподготовки передвинулся вперед, в глубь немецкой обороны, и тотчас же над ольшаником взвились две ярко-красные ракеты. Это — наши!

Выбравшись ползком из траншеи, лейтенант махнул рукой и что-то крикнул. Что именно, мы не расслышали, но поняли правильно: «Пошли вперед!». Точнее, не пошли и не побежали, а, следуя примеру комроты, поползли вперед. Пожалуй, лейтенант прав. Подыматься пока слишком рискованно: с правого фланга вовсю чешет немецкий пулемет.

Доползаем до полосы, вытоптанной саперами. За ней — колючая проволока. Проход в заграждении обозначен двумя горящими электрофонариками. В него ползком втягиваются гилевцы, мы следуем за ними.

По ту сторону колючей проволоки — заминированная полоса. Исполнительные и проворные саперы и в ней успели подготовить проход. Вехами-ориентирами для нас служат воткнутые в снег броские цветные флажки.

Полоса тянется по южному отлогому склону длинного и невысокого бугра. За ней, уже на бугре, возвышается снежно-ледяной вал. Нетрудно догадаться: на сооружение его пошел снег, который немцы сгребли с участков, намеченных для минирования. В валу, как в крепостной стене, проделаны амбразуры.

Разминированный участок пересекаем бегом. Пока затаившись лежали на снегу, приходилось молчать. Нельзя было даже кашлянуть, только тяжело сопели. Ползли по-пластунски — тоже молчали. Кричать лежа не принято, это даже противоестественно. Но лишь только побежали вперед, у всех непроизвольно, синхронно вырвалось из груди: «Ур-р-р-а-а-а!»

Чрезвычайно опасный для нас правофланговый пулемет замолчал. Или, быть может, мы выбрались из его сектора обстрела. Пули свистят, но намного реже, чем до нашей артподготовки. И мины падают слишком разбросанно. Видимо, вражеской батарее пришлось перебраться на новую, более удаленную позицию. Судя по обстановке, наш «бог войны» и за четверть часа сумел дать немцам жару.

У самого снежного вала нагоняем наших саперов. Здесь затишек, для пуль «мертвая зона». Вал высотой около двух метров. Конечно, можно преодолеть его, подсаживая друг друга. Но это было бы безрассудным лихачеством. Наверху смельчака в два счета скосят. А тех, кого минует пуля, неизвестно какие сюрпризы ждут на той стороне. Вдруг там еще одна заминированная полоса?

Саперы прилаживают фугасы. Показывают жестами и кричат: «Отойдите подальше!» Зажигают рискованно короткий шнур — дорога каждая секунда! — и сами отбегают к нам. Ба-ба-бах! — три мощных взрыва слились почти в один.

Шуму много, а результат далеко не отличный. Взрывы разнесли ледяной панцирь, но снежную начинку выбросили не полностью. В воротах остался довольно высокий порог, перебираясь через который, мы легко можем угодить под пулю.

Саперы и лыжники устремились в проход одновременно, вперемешку. До выяснения обстановки — ползком. А дым-то какой! И проход, и часть низины заволокло. Впрочем, это даже кстати: дымовая завеса в нашу пользу.

Саперы наметанным глазом, с ходу, определили: дальше мин нет. Опять бежим, опять по цепи прокатывается «ура!». И сразу же угасает: бежать очень трудно, не хватает дыхания. Кто-то упал слева, кто-то упал справа… Споткнулся? Ранен? Убит? Разберемся после. А пока что — вперед, только вперед!

Дым рассеялся, уже близко бруствер траншеи. На нем явственно видны темные проплешины от разрывов наших мин и снарядов.

За бруствером — траншея, она — страшная неизвестность. Что тебя ожидает в ней? Плоский кинжальный штык немецкой винтовки? Очередь в упор из «шмайссера»? Иди дюжий баварец воткнет в тебя финский нож?

Нет, к черту мрачные мысли и предчувствия! Надо во что бы то ни стало упредить баварца.

Эта сулящая нам смерть вражеская траншея вместе с тем и наше спасение. Она полностью защитит нас от пуль и в значительной мере — от осколков. Таково в данном случае диалектическое единство противоречий. Вперед, изо всех сил вперед! Остались последние метры.

На ходу бреем бруствер из автоматов. Чтобы не высовывались вражеские стрелки. Из траншеи одна за другой вылетело несколько ручных гранат. Длинные, как городошные биты, они, кувыркаясь, пролетели над нами и упали на линию второй атакующей цепи.

Муса стал на одно колено, зубами вырвал кольцо чеки и забросил в траншею ответную гранату. Я не случайно не сказал «швырнул» или «метнул». Ввиду близости траншеи Муса не размахивался рукой снизу вверх, как это делается во время учебных тренировок. Он прицельно закинул гранату сверху вниз жестом рыболова-удильщика.

Решающий шаг смертной солдатской лотереи: переваливаемся через бруствер в траншею. Немца не видно, только наши белые балахоны. Что же делать дальше? Бежать направо или налево?

Справа какая-то канитель-неразбериха: автоматная стрельба, разрывы гранат, и я следом за Мусой бегу на те звуки. За мной — Философ. Спотыкаемся о тело убитого немца, оно наполовину втоптано в снежно-грязевое месиво. Стоп! — остановились. Кто и зачем остановил бегущих впереди меня — неизвестно.

Довольно стихийный процесс занятия траншеи вошел наконец в управляемое русло. Послышались голоса Науменко и Гилева. Они приказывают рассредоточиться по траншее шагов на пять-шесть друг от друга и ждать дальнейших распоряжений. Вести наблюдение за северо-западным направлением — оттуда возможна контратака. Следить за воздухом.