Глава VII Иностранцы о русскихъ тюрьмахъ
Глава VII
Иностранцы о русскихъ тюрьмахъ
Иностранцы, пос?щавшіе Россію, если они обладали достаточной наблюдательностью, подм?чали сл?дующую характерную черту русской бюрократіи. Русскіе чиновники хорошо знаютъ недостатки своей бюрократической системы, знаютъ ея худшія стороны; да оно и не мудрено: они в?дь сами являются составной частью этой бюрократіи. Н?которые изъ нихъ даже не скрываютъ этихъ недостатковъ, и открыто указываютъ въ разговорахъ, въ кругу друзей, на многоразличные недостатки русской бюрократіи. Даже въ оффиціальныхъ отчетахъ начальники отд?льныхъ в?домствъ не скрываютъ недостатковъ, зам?ченныхъ ими среди своихъ подчиненныхъ. Но стоитъ иностранцу зайти въ гостинную, гд? за н?сколько минутъ передъ т?мъ русская администрація осуждалась самымъ безпощаднымъ образомъ, чтобы т?же критики хоромъ начали ув?рять иностранца, что «конечно, наша администрація не свободна отъ н?которыхъ мелкихъ погр?шностей, — но в?дь и на солнц? есть пятна; притомъ же Его Превосходительство N. N. уже принимаетъ самыя энергичныя м?ры, чтобы сгладить посл?дніе сл?ды т?хъ погр?шностей, которыя, къ несчастью, вкрались въ администрацію при его предшественник?, генерал? М. М.». Если же иностранецъ окажется корреспондентомъ какой-нибудь газеты и выкажетъ наклонность дов?рчиво д?литься съ читающей публикой своей страны т?ми св?д?ніями, которыя онъ извлекаетъ изъ частныхъ разговоровъ, тогда т? самые, кто былъ «безпощаднымъ критикомъ» въ кругу своихъ, постараются все представить иностранцу въ самомъ розовомъ св?т?, всю русскую администрацію и, такимъ образомъ, постараются сокрушить т?хъ «мстительныхъ публицистовъ», которые разглашаютъ заграницей то, что писалось въ Россіи этими же самыми чиновниками, но только для домашняго употребленія. Мн? хорошо знакомо было такое отношеніе въ манджурской администраціи, а равнымъ образомъ и въ русской — какъ въ Иркутск?, такъ и въ Петербург?. Трудно найти, въ самомъ д?л?, бол?е поразительное изображеніе поголовнаго грабительства въ рядахъ всей высшей администраціи Россіи, ч?мъ то, которое давалось въ отчетахъ Государственнаго Контролера Александру ІІ-му, когда контроль впервые былъ введенъ въ Россіи. Но какой вопль негодованія поднялся бы противъ того русскаго, который перевелъ бы эти отчеты и сообщилъ бы ихъ содержаніе въ иностранной пресс?! — «Сору изъ избы не выноси!» — закричали бы вс?, такъ или иначе прикосновенные къ бюрократическимъ сферамъ.
Легко можно себ? представить, насколько затруднительно для иностранца ознакомленіе, при подобныхъ обстоятельствахъ, съ д?йствительнымъ положеніемъ такой отрасли администраціи, какъ русскія тюрьмы, въ особенности если ему приходится вращаться исключительно въ административныхъ кругахъ, если онъ при этомъ не знакомъ съ русскимъ языкомъ и если онъ не изучилъ русской литературы, относящейся къ этому предмету. Если бы даже онъ былъ воодушевленъ самымъ искреннимъ желаніемъ добраться до правды и не сд?латься игрушкой въ рукахъ бюрократіи, которая всегда рада найти удобный случай для своего об?ленія въ иностранной пресс?, то и тогда его путь былъ бы ус?янъ всевозможными затрудненіями.
Къ сожал?нію, эта простая истина не всегда была понята иностранцами, пос?щавшими Россію, и въ то время, когда Степнякъ (Кравчинскій) и я пытались обратить вниманіе англійскаго общественнаго мн?нія на ужасы, совершавшіеся въ русскихъ тюрьмахъ, нашелся англичанинъ, священникъ Лансделль, взявшійся об?лять русскую администрацію. Про?хавшись со стремительною быстротою по Сибири, онъ выпустилъ сперва рядъ статей, а потомъ и ц?лую книгу, въ которой разсказывалъ чудеса, даже про такія ужасныя тюрьмы, какъ Тюменская и Томская пересыльныя тюрьмы.
Такъ какъ его описанія не сходились съ моими и ему на это было указано въ пресс?, то онъ попытался объяснить противор?чія въ стать?, пом?щенной въ англійскомъ журнал? «Contemporary Review», февраль, 1883 г., и я отв?тилъ ему, уже изъ Ліонской тюрьмы. Мн? не трудно было указать англійскому священнику, что онъ ровно ничего не знаетъ объ русскихъ тюрьмахъ, ни изъ собственныхъ наблюденій, ни изъ русской литературы объ этомъ предмет?. Такъ, наприм?ръ, изъ самой же книги Лансделля оказалось (см. его главы V, IX, XXI, XXXVI и XXXVII), что, проскакавши по Сибири со скоростью курьера, онъ посвятилъ мен?е четырнадцати часовъ на изученіе главныхъ карательныхъ учрежденій Сибири; а именно, около двухъ часовъ на Тобольскую тюрьму, два часа на Александровскій заводъ, около Иркутска, и мен?е десяти часовъ на Кар?, такъ какъ въ одинъ день онъ не только пос?тилъ Верхне-Карійскія тюрьмы, но — усп?лъ еще про?хать тридцать верстъ и воспользоваться сибирскимъ гостепріимствомъ, въ форм? завтраковъ и об?да, — подробно описанныхъ въ его книг?. Что же касается до второго дня пребыванія Лансделля на Кар?, во время котораго онъ долженъ былъ пос?тить Нижне-Карійскія тюрьмы, гд? содержались политическіе, то въ этотъ день оказались именины зав?дующаго тюрьмами, полковника Кононовича, — а вечеромъ, г. Лансделль долженъ былъ захватить пароходъ на Шилк?, «такъ что», писалъ онъ, «когда мы прибыли къ первой тюрьм?, гд? офицеръ ожидалъ нашего прибытія, я побоялся что у насъ не хватитъ времени, и я опоздаю на пароходъ. Поэтому, я просилъ немедленно ?хать дальше, и мы отправились на Усть-Кару».
Однимъ словомъ, несомн?нно, что, описывая въ роман? «Воскресеніе» англичанина, пос?щавшаго наскокомъ сибирскія тюрьмы, Л. Н. Толстой им?лъ въ виду Лансделля.
Забавно было также отм?тить, что, цитируя источники, просмотр?нные имъ для изученія русскихъ тюремъ, Лансделль упоминалъ не только поб?гъ Піотрковскаго, совершенный въ сороковыхъ годахъ, но даже второй томъ «Робинзона Крузо»!
Но всего интересн?е то, что мы вскор? узнали, что сущность отв?та г. Лансделля мою критику была написана въ Петербург?, въ тюремномъ в?домств?, подчиненномъ тогда г. Галкину-Врасскому. Въ этихъ видахъ, г. Лансделлю дали даже позволеніе пройтись по корридорамъ Трубецкого бастіона, Петропавловской кр?пости и заглянуть въ два каземата, черезъ прор?зи въ дверяхъ. Посл? чего Лансделль посп?шилъ возгласить міру, подъ диктовку русскихъ агентовъ въ Лондон?, что все то, что мы печатали объ ужасахъ заключенія въ Алекс?евскомъ равелин? — чист?йшая ложь! Воспоминанія Поливанова и другія, напечатанныя за посл?дніе годы, показываютъ теперь, до чего доходила тогда наглость петербургскихъ чиновниковъ.
Все это, теперь, стало давно прошедшимъ, и объ этомъ не стоило бы упоминать, если бы русская тюремная администрація, поощрявшая Лансделля, не попалась сама на удочку. Кеннана и художника Фроста, посланныхъ однимъ американскимъ иллюстрированнымъ журналомъ, приняли, какъ изв?стно, въ Петербург? съ распростертыми объятіями. Имъ дали вс? полномочія, над?ясь на то, что они, подобно Лансделлю, прокатятся по Сибири и напишутъ о сибирскихъ тюрьмахъ все, что будетъ угодно петербургскимъ бюрократамъ. Но, какъ изв?стно, Кеннанъ и Фростъ выучились по-русски, особенно Кеннанъ, они перезнакомились съ массою ссыльныхъ, и въ конц? концовъ Кеннанъ написалъ книгу о Сибири, раскрывшую всю ужасную картину ссылки.
Съ т?хъ поръ, моя полемика съ Лансделлемъ — т.-е., въ сущности съ г. Галкинымъ-Врасскимъ — утратила такимъ образомъ всякій интересъ, а потому я выкидываю ее и изъ этой книги и сохраняю только нижесл?дующія данныя о русскихъ тюрьмахъ, почерпнутыя изъ оффиціальныхъ данныхъ и изъ источниковъ того времени.
Вотъ, наприм?ръ, что писалъ о Литовскомъ замк?, въ Петербург?, изсл?дователь петербургскихъ тюремъ, г. Никитинъ:
«Въ этой тюрьм? 103 камеры, въ которыхъ пом?щается 801 арестантъ… Камеры страшно грязны; уже на л?стниц? васъ встр?чаетъ удушающій смрадъ. Карцеры производятъ потрясающее впечатл?ніе; они почти совершенно лишены св?та; до нихъ надо добраться черезъ какіе-то темные лабиринты и сами карцеры страшно сыры: въ нихъ н?тъ ничего, кром? сгнившаго пола и мокрыхъ ст?нъ. Челов?ку, входящему со сз?жаго воздуха въ такой карцеръ, приходится немедленно уб?гать, изъ боязни задохнуться… Спеціалисты говорятъ, что самый здоровый челов?къ долженъ умереть, если его продержатъ въ такомъ карцер? три или четыре нед?ли. Заключенные, пробывшіе въ нихъ н?которое время, выходили оттуда совершенно изнеможенными; н?которые едва могли держаться на ногахъ. Лишь немногимъ, принадлежащимъ къ мен?е важнымъ категоріямъ, позволяется работать. Остальные сидятъ, сложа руки, по м?сяцамъ, иногда по годамъ». Когда г. Никитинъ полюбопытствовалъ посмотр?ть отчеты о деньгахъ, приносимыхъ арестантамъ ихъ родными, или заработанныхъ ими въ тюрьм?, онъ встр?тилъ самый р?шительный отказъ, какъ со стороны высшаго, такъ и низшаго тюремнаго начальства.
Тотъ же авторъ сл?дующимъ образомъ описываетъ м?ста заключенія при полицейскихъ участкахъ столицы:
«Въ камерахъ для простонародья — грязь ужасная; арестантамъ приходится спать на голыхъ деревянныхъ нарахъ, или же, за недостаткомъ м?ста, нер?дко половина ихъ спитъ подъ нарами на полу. При каждой такой тюрьм? им?ются карцеры; это — просто очень маленькія каморки, куда совершенно свободно проникаютъ сн?гъ и дождь. Въ нихъ н?тъ ничего, спать приходится на полу; ст?ны и полъ совершенно мокры. Привиллегированные арестанты, которыхъ держатъ въ одиночныхъ камерахъ, вскор? впадаютъ въ меланхолію; н?которые изъ нихъ были близки къ пом?шательству… Въ общихъ камерахъ не даютъ никакихъ книгъ для чтенія, кром? религіозныхъ, которыя употребляются для свертыванія папиросъ» (Участковыя тюрьмы въ Петербург?).
Оффиціальный отчетъ С.-Петербургскаго комитета «Общества для помощи заключеннымъ въ тюрьмахъ», напечатанный въ Петербург? въ 1880 г., сл?дующимъ образомъ описываетъ тюрьмы русской столицы:
«Литовскій Замокъ былъ построенъ на 700 арестантовъ, а пересыльная тюрьма — на 200 чел., но въ нихъ часто находятся: въ Замк? отъ 900 до 1000 арест., а въ пересыльной — отъ 350 до 400, и даже бол?е. Кром? этого, съ давняго времени зданія этихъ тюремъ не отв?чаютъ ни санитарнымъ требованіямъ, ни своему назначенію, какъ м?ста заключенія».
Журналъ Каткова. «Русскій В?стникъ», также далекъ отъ похвалы русскимъ тюрьмамъ. Посл? описанія м?стъ заключенія при полицейскихъ участкахъ, г. Муравьевъ (авторъ статей, пом?щенныхъ въ «Русскомъ В?стник?») зам?чаетъ, что остроги — не лучше; обыкновенно, это — ветхое, грязное зданіе или рядъ такихъ зданій, окруженныхъ ст?ной. Неприглядные снаружи, остроги не лучше и внутри: сырость, грязь, переполненіе, и смрадъ — таковы типическія черты остроговъ, какъ въ столицахъ, такъ и въ провинціи.
«Одежда въ острогахъ, — говоритъ г. Муравьевъ, — им?ется двухъ сортовъ: старая, недостаточная одежда, обычно носимая арестантами и лучшая, раздаваемая посл?днимъ, когда тюрьму должно пос?тить начальство; въ другое время эта одежда хранится въ кладовыхъ… Ни школъ, ни библіотекъ не им?ется… Пересыльныя тюрьмы — еще хуже… Остановимся на н?сколько минутъ въ одной изъ камеръ. Это — обширная комната, съ нарами по ст?намъ и узкими проходами между ними. Сотни женщинъ и д?тей собраны зд?сь. Это — такъ называемая „семейная камера“, для семей арестантовъ. Въ этой удушающей атмосфер? вы находите д?тей вс?хъ возрастовъ, въ самой отчаянной нищет?; казенной одежды имъ не дается, и поэтому они од?ты въ тряпье, висящее на нихъ лохмотьями и не защищающее ихъ ни отъ холода, ни отъ сырости; а, между т?мъ, од?тыми въ это тряпье, д?ти пойдутъ въ ссылку въ Сибирь» («Русскій В?стникъ», 1878 г.).
Говоря о сибирскихъ тюрьмахъ, Ядринцевъ пишетъ сл?дующее: (я сокращаю его разсказъ): — «Почти въ каждомъ острог? им?ется н?что врод? подземнаго корридора, сырого и смраднаго; — чистая могила; въ немъ им?ется н?сколько камеръ, куда сажаютъ наибол?е опасныхъ подсл?дственныхъ арестантовъ. Камеры эти — наполовину подъ землею. Полы въ нихъ всегда мокры и гнилы, пл?сень и грибки покрываютъ ст?ны; вода постоянно просачивается изъ-подъ пола. Маленькое закрашенное окно почти совершенно не пропускаетъ св?та. Арестанты содержатся тамъ въ кандалахъ. Ни кроватей, ни постелей не полагается; спятъ на полу, покрытомъ червями и миріадами блохъ; вм?сто постели имъ служитъ подстилка изъ гнилой соломы, а од?яла зам?няются арестантскими халатами, изорванными въ клочки. Сырость и холодъ бросаютъ въ ознобъ даже л?томъ. Часовымъ приходится выб?гать отъ времени до времени, чтобы подышать св?жимъ воздухомъ. И въ подобныхъ камерахъ арестанты проводятъ ц?лые годы въ ожиданіи суда! Не мудрено, что даже наибол?е здоровые изъ нихъ впадаютъ въ безуміе. „Я слыхалъ однажды ночью страшные крики“, — говоритъ одинъ изъ арестантовъ въ своихъ воспоминаніяхъ, — „это были крики гиганта, сошедшаго съ ума“».
И т. д., и т. д. Я могъ бы наполнить десятки страницъ подобными описаніями. Были ли показаны эти пом?щенія иностранцамъ, пос?щавшимъ русскія тюрьмы? — Конечно н?тъ.
Что касается до переполненія русскихъ тюремъ, то вотъ еще н?сколько характерныхъ данныхъ:
«Томская пересыльная тюрьма (сообщаетъ корреспондентъ „Сибирской газеты“) переполнена. Къ им?вшимся уже 1520 заключеннымъ прибавилось 700 челов?къ, и такимъ образомъ въ тюрьм?, построенной на 900 челов?къ, въ настоящее время содержится 2220; изъ нихъ 207 больныхъ» («Сибирская газета» и «Московскій Телеграфъ», 28 августа, 1881 г.).
Въ Самар?: «Среднее число арестантовъ въ нашихъ тюрьмахъ къ 1 числу каждаго м?сяца текущаго года было — 1147 чел.; совокупная кубическая вм?стимость вс?хъ нашихъ тюремъ разсчитана на 552». («Голосъ», 13 мая, 1882 г.).
Въ Нижнемъ Новгород?: «Тюрьма, построенная на 300 челов?къ, вм?щаетъ во время навигаціи 700, а иногда даже 800 арестантовъ» (оффиціальный отчетъ, приводимый въ «Голос?», мартъ, 1882 г.).
Въ Польш?: «Въ каждой тюрьм? въ Польш? м?сто, разсчитанное на одного арестанта, занимаютъ четыре. Предполагается построить рядъ новыхъ тюремъ». Он?, кстати сказать, до сихъ поръ не построены. («Московскій Телеграфъ», ноябрь, 1881 г.).
Такими выписками можно было наполнить страницы; но вотъ мн?нія самихъ чиновниковъ, которымъ вв?ренъ надзоръ за тюрьмами.
Г. Муравьевъ, сотрудникъ Катковскаго журнала, въ тщательно составленной стать? (написанной при томъ же въ дух?, излюбленномъ и поощряемомъ русскимъ правительствомъ), говоритъ сл?дующее: «Почти во вс?хъ нашихъ тюрьмахъ находится въ полтора или два раза большее количество арестантовъ, ч?мъ то, на которое разсчитывали при ихъ постройк?» («Тюрьмы и Тюремный Вопросъ», «Русскій В?стникъ», 1878 г.). А вотъ что сообщаетъ сибирскій стряпчій г. Мишло, о сибирскихъ тюрьмахъ, находившихся въ его в?д?ніи: «Надзиратель повелъ меня въ камеры. Везд? — грязь, переполненіе, сырость, недостатокъ воздуха и св?та. Осмотр?въ камеры, я отправился въ госпиталь. Войдя въ первую же палату, я невольно отпрянулъ назадъ, пораженный невообразимымъ смрадомъ… Отхожія м?ста являются роскошнымъ пом?щеніемъ, по сравненію съ этимъ госпиталемъ… Везд? число арестантовъ въ три раза превышаетъ количество, допускаемое закономъ. Въ Верхне-Удинск?, наприм?ръ, острогъ построенъ на 240 челов?къ, а, между т?мъ, въ немъ обыкновенно пом?щается 800». («Отечественныя Записки», 1881 г.).
Именно всл?дствіе подобнаго переполненія и феноменальной грязи возникла въ Кіевской тюрьм? знаменитая тифозная эпидемія. Можетъ быть, и правда, что она была занесена въ тюрьму, какъ утверждало тюремное начальство, пл?нными турками, но несомн?нно, что она развивалась въ такихъ ужасающихъ разм?рахъ, всл?дствіе переполненія тюремъ и страшной грязи. «Зданія, построенныя на 550 челов?къ, вм?щали вдвое большее количество», — говоритъ корреспондентъ «Голоса», въ письм? отъ 30 октября 1880 г.; при чемъ онъ прибавляетъ: «Какъ изв?стно, профессора университета, пос?тившіе тюрьму, пришли къ заключенію, что переполненіе было главной причиной эпидеміи». Циркуляръ главнаго инспектора тюремъ (упомянутый въ глав? II) подтверждаетъ справедливость этого заключенія. Не мудрено, что даже посл? того, какъ часть арестантовъ была вывезена, изъ 750 челов?къ, находившихся въ тюрьм?, 200 все еще лежали въ тифозной горячк?. Не мудрено также, что смертность въ Харьковской тюрьм? достигла такихъ ужасающихъ разм?ровъ — а именно, умерло 200 челов?къ изъ 500, какъ это указалъ тюремный свяшенникъ, въ пропов?ди, напечатанной въ м?стной «Епархіальной Газет?», которая, какъ изв?стно, издается подъ цензурой м?стнаго архіепископа.
Я вполн? понимаю трудности, которыя встр?чаешь иностранецъ, пожелавшій ознакомиться съ истиннымъ положеніемъ Россіи. Но, ч?мъ больше трудности, т?мъ бол?е, казалось бы, сл?довало употреблять усилій, чтобы добраться до истины. Н?которые иностранцы такъ и д?лали. Другіе же относились къ своей задач? съ непростительнымъ легкомысліемъ. Между т?мъ, если легкомысліе — вообще не похвально, то оно становится почти преступнымъ, когда проявляется при обсужденіи такихъ серьезныхъ вопросовъ и относительно такой страны, какъ Россія. Въ продолженіи двадцати л?тъ общественное мн?ніе въ Россіи тщетно добивалось полнаго пересмотра всей тюремной системы. Но оно этого еще не добилось. Между т?мъ, наше правительство, остающееся глухимъ ко вс?мъ этимъ требованіямъ, конечно, всегда бываетъ очень радо, если ему представляется возможность отв?тить недовольнымъ что-нибудь въ томъ род?: — «Вотъ вамъ мн?ніе иностранца, знающаго все о тюрьмахъ всего св?та! Онъ находитъ, что вы все преувеличиваете въ своихъ жалобахъ: онъ говоритъ, что наши тюрьмы нисколько не хуже тюремъ другихъ государствъ».
Когда сотни тысячъ челов?къ — мужчинъ, женщинъ и д?тей — стонутъ подъ игомъ нашихъ тюремныхъ порядковъ, — къ вопросамъ подобнаго рода необходимо подходить съ величайшей осторожностью. И я искренне прошу иностранцевъ, которые могли бы заняться изученіемъ этихъ вопросовъ, никогда не забывать, что всякая попытка представить въ бол?е или мен?е благопріятномъ св?т? наши тюрьмы послужитъ только къ поддержанію нын? существующихъ безобразій.