ИНОСТРАНЦЫ

ИНОСТРАНЦЫ

Мартин Андерсен-Нексе

М. Андерсен-Нексе

В июне 1949 года, когда торжественно отмечалось 150-летие со дня рождения Пушкина, Союз писателей и ВОКС пригласили на празднование многих видных иностранных писателей. Среди них был и 80-летний Андерсен-Нексе[45].

Престарелый датчанин отказался от предложенной гостям утомительной поездки в Ленинград, Псков и Михайловское и проводил всё время в Москве, где и до того бывал неоднократно. Как крупный писатель и верный друг Советского Союза, он был окружен почётом и вниманием.

Однажды, опоздав на общий обед иностранных гостей в ресторане «Националь», я уселся за одинокий стол в опустевшем зале второго этажа. Тут ко мне подошёл мой знакомый Владимир Стеженский, сотрудник иностранной комиссии Союза писателей СССР. Кстати, именно ему Ялта обязана тем, что полностью уцелела в войну: немцы готовились взорвать город, но Стеженский – в то время военный переводчик – сумел обворожить захваченного в плен немецкого инженера, расставившего в Ялте цепочку подземных мин с тайным централизованным пунктом электрозажигания. Инженер, наслушавшись речей Стеженского о гуманизме и немецкой культуре, раскрыл ему всю систему, и она была своевременно обезврежена. За это скромного переводчика заслуженно удостоили звания почетного гражданина Ялты.

Стеженский пришел обедать с Андерсеном-Нексе и его супругой. Увидев меня, предложил отобедать вместе. Познакомились. Я занял место слева от писателя, усевшегося в торце стола, и внимательно слушал, взирая на него.

Нексе, полный, крупный старик с гривой зачёсанных назад полуседых волос, широкоскулым волевым лицом, очень напомнил мне внешне Бетховена, если бы композитор дожил до его лет. Повязав вокруг шеи накрахмаленную салфетку, Нексе вкушал обед с тем насладительным уважением к пище, которое свойственно людям, вдоволь наголодавшимся в молодости. А свою трудную, полунищую молодость он подробно описал в романах.

Нексе явно гордился женой, уже не первой, – рослой, довольно красивой брюнеткой, которая, хоть и не была молода (ей было явно за сорок), но вполне годилась бы ему в дочери. Обращался он к ней с нескрываемой нежностью. Жена была немкой, он познакомился с ней в Германии. Чувствовалось, что между супругами царят полное понимание и согласие.

Застольный разговор не запомнился, он явно касался проходных, бытовых мелочей. Одно лишь удивило и запомнилось: Нексе вовсю восхищался Германией и немцами. Тогда, всего через четыре года после окончания кровопролитной агрессии гитлеровской Германии, это звучало необычно и даже вызывающе, тем более что Нексе был активным антифашистом. Он высоко отзывался о немецком трудолюбии, высокой культуре этой нации, говорил о большом будущем немецкого народа. Как известно, остаток своих лет датский писатель, провёл не в Дании, которая его не признавала, а в ГДР, где он пользовался огромным почётом и уважением властей. Там же, в ГДР, пять лет спустя он умер, там же и похоронен.

В 1985 году я побывал на родине писателя – в датском городке Нексе, чье название он присоединил к своей фамилии в качестве псевдонима. Надо иметь в виду, что фамилию Андерсен носит едва ли не каждый пятый датчанин и писателю надо было как-то выделиться из сотен тысяч Андерсенов.

В доме, где родился Нексе, – а он уцелел – живут посторонние люди, которые об авторе «Пелле-завоевателя» и знать не хотят. Неподалеку от дома – памятник в виде бюста на высоком постаменте. Мы возложили к подножию венок. Скульптура мало напомнила мне живого писателя, с его подвижным и выразительным лицом, запомнившимся, когда он с аппетитом уписывал украинский борщ, которым так славилась кухня «Националя». Впрочем, таково свойство, наверное, очень многих памятников.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.