14

Урожай, что собрали Иона с Игнатием, угодил слишком хороший, кукуруза дала три гектара. Свыше 7 тонн, а помидоры свыше 80 тонн с гектара. Нанимали немного рабочих, и некоторы наши работали, едва поспевали грузить, но народ поговаривал: «Собирают Даниловы слёзы». Урожай оне сняли, но Степану ни гроша, ни кукурузы. Степан стал жалобиться на них, что обманули, говорю:

— Так тебе и надо, вот тебе и християны. Ты говорил, что своим надо помогать, я чужой, а оне свои, вот и кушай.

Тем временем Иона с Игнатием так дружно-дружьми, что почти на одну досточкю срать ходили. Бодунов Лука говорил:

— Ето не к добру, ета дружба доведёт их до винтовок.

После урожая хозяин доктор Пас остался очень доволен и арендовал ишо на год. Иона с Игнатием ликовали.

Селькя, когда поехали с Бразилии в Боливию, свою землю продали бразильянам, и тут же ту землю продали Анфилофьевым и уехали в Боливию.

Анфилофьев Симеон, брат Ефрема и куму Евгену — троюродны братьи. Симеон — наставник, кроткий был старик, но сынки босяки. Поехали на землю, что купили у Сельки, приезжают, а там хозяева бразилияны, у них получилось спор, вражда, и дошло до того, что Анфилофьев Корнюшка Семёнович подобрал себе шайкю, вооружился и приехал убил бразильянина. Те хватились за оружием, ети сяли в машину убегать, те догонять, получилась стрельба. У Корнюшки с Тимошкой у машине стёклы были не пробиваемы пулями, так что их не повредили. Но родство етого бразильянина сказало: всё равно отомстим. Тимошка с Корнюшкой убежали в США, за ето за всё расплатились отец Симеон и два младших сына, Николай и Афанасий. Бразильяны разыскали, где оне живут, хотя ето было за полторы тысячи километров, перехватили на дороге, увезли и заказнили. И Селькю искали, но Селькя убежал с Боливии в Арьгентину. Тут ничего не делал, толькя гулял.

Как-то раз на свадьбе подхожу к Домне и говорю:

— Бедна Домна, как ты ето всё терпишь? — Как раз Селькя разбушевался.

Она отвечает:

— Вам не нужно, не вам терпеть — не вам и вмешиваться.

Я поразился таким ответом. Столь пережить, прежде время состариться, столь рассказов её мучение — и так отвечает. Но героиня, но всё ето терпит ради Бога.

Селькя и в Арьгентине не прожил долго, увёз семью в Боливию, а сам уехал в Бени, город Руренабаке, залез к аборигенам инкам и как-то через политиков добился 10 000 гектар земли. Стал пилить драгоценный лес мара, разжился, Домну бросил, взял боливьюху. Три сына было с нём, старшего, Никитку, развратил, двух младших как-то Домна как-то сумела достать и женить, взяли американок-старообрядок и уехали в США.

Приезжают с Боливии Ануфриевы Артёмовски Алексей и Евгений, на новым пикапе «тойоте» чиленским, ишшут меня. Была кака-то свадьба, даже не помню чья, мы встретились на свадьбе. Евгений с женой Ксенияй просют меня, чтобы показал им Чили, по той дороге, где я был. Расход весь ихний, и билет в обратну сторону оплачивают. Ну что, надо ехать.

Поехали на юг по Аргентине до Комодоро-Ривадавия и оттуду прямо на границу в Чили в Кояике. Приезжаем в Кояике, говорю:

— Можем зайти к губернатору, знакомый хороший, и даже поможет.

Оне отвечают:

— Перво проедем посмотрим, тогда будем решать.

Едем по етой тайге, я ликую, а оне говорят:

— Мы в етих лесах нажились в Боливии.

Я рассуждаю об устройство деревни, думаю обо всех людях, а оне мне отвечают:

— Чё нам про людей думать, каждый пусть думает про себя.

Думаю: каки странны, толькя оне люди, ласковы, но подхалимы, всё везде с подсмешками, особенно Евгений, про синьцзянсов толькя одне анекдоты. Не могу понять, что за человек.

С Чайтена на катере переплываем в Пуерто-Монт, оттуда заезжали в разны деревушки, в Вальдивия, Лос-Лагос. В Лос-Лагос нам сказали: в Жёжи деревушка, там есть 70 гектар земли, и не очень дорого, за 40 000 долларов. Съездили посмотрели. Да, земля ничего, коло асфальта, Вальдивия 60 километров. Оне договорились брать, спрашиваю:

— Мне уделите хоть бы четыре гектара?

Оне:

— Да, без проблем, приезжай, хоть будем молиться вместе.

— Ну, договорились.

Я с радостью уехал домой, оне вскоре тоже уехали в Боливию собираться кочевать. Приезжаю домой с хорошими новостями, стали собираться, тятя говорит:

— Ну, цыган же ты, Дашка! Не сидится тебе на месте.

— Но что поделаешь, так получается. Жили бы деревняй — может быть бы и не поехал.

Попросил тятю, чтобы отвёз до Барилоче, подцепили лодку за грузовик и тронулись в Барилоче. В Барилоче продали лодку, распростились с тятяй и на автобусе уехали в Чили всёй семьёй.