2
2
Приезжаю в Уругвай. Марфа вот-вот принесёт, сама очень слаба.
— Ну что, Марфа, поедем в Арьгентину.
Тёща:
— Вы куда?
Я говорю:
— Домой.
— Дак Марфа в таким виде не может ехать.
— Ехать не может и оставаться тоже не может. Графира умерла лично из-за нерадение, поетому доверности нету. Пускай хотя бы выдюжила до аргентинской границы, а там я всё добьюсь. Больницы там хороши.
Ну, что делать — конечно, обиделись, но я на своим настоял.
Приезжаем в город Пайсанду, берём билеты — на автобусе через границу. Марфа говорит:
— Данила, чижало стаёт.
— Марфонькя, потерпи часок.
Ну, поехали. Всего четырнадцать километров до Колона — город в Арьгентине. В пути ехала с нами монашка-католичка и всё на Марфу поглядывала. Когда мы слезли с автобуса, у Марфе пошли переёмы [96]. Мы на такси и в больницу, а монашка уже там, она мне говорит:
— Я знала, что вы дальше не уедете, — и быстренькя к гинекологам, всё объяснила, нашу ситуацию.
Марфу увезли, нам с детками дали комнату, через полтора часа, покамесь Марфу оформлял, подходит милосёрдная сестра и говорит мне:
— У вас родился сын, можете посмотреть.
Я рад: три сына, слава тебе, Господи! Оказался сын большой, 4,600 кг. Марфа очень ослабла, крови много вышло. Вижу, что она вся бела, взял за руки — вся холодна.
— Марфа, ты что?
Она говорит еле-еле:
— То холодно, то жарко.
Я бегом к врачам, всё рассказал, оне бегом. Проверили и скоре увезли крови добавлять. Ну, тут я сам не свой ходил, плакал и молился, да чтобы жива осталась.
Через два часа приходит врач и говорит:
— Ну, теперь слава Богу, у ней прорвало 4 пунтов [97], мы зашили и влили ей шесть литров крови. Ежлив не хватились бы, она бы умерла. Ну, теперь пойдёт на поправку. Чичас она спит.
— Можно?
— Толькя не буди.
Я сходил: Марфа спит, и сын спит. Ну, слава Богу. Пошёл потелефонил Филату Зыкову, чтобы передал тестю, что Марфа принесла сына. Он передал. На третяй день приезжает тесть с обидой:
— Ведь говорили, что не вези! Нет, не послушал, увёз.
— Тятенькя, слушай, благодари Бога, что увёз. Не увёз бы, час был бы вдовой и дети сиротки. Она пошти с крови сошла, влили ей шесть литров крови. — Тогда он замолчал, дал молитву и уехал.
На четвёртой день Марфу выписали, спрашиваю:
— Как себя чувствуешь?
Она говорит:
— Хорошо.
— Сможешь доехать до Буенос-Айреса?
— Смогу.
— Точно?
— Точно.
Беру билеты, вечером выезжаем в Буенос-Айрес. Приезжаем к Беликовым [98], оне нас приняли, но как-то по-холодному. Владимир сам ничего, добрый, хорошо принял, но Светлана непонятна: всё каки-то придирки, всё не по ней, характер часто меняется, то уж шибко ласкова, то всё выговоры. Мы у них прожили неделю, в ето время получил груз и отправил в Рио-Негро, город Чёеле-Чёель. Но старался избегать с ней встречи, знал, что многи у ней работали старообрядцы и все от ней ушли обиженны. Хотя я их и приглашал на свадьбу и оне были у нас на свадьбе, но я чувствовал, что именно Светлане я не нравлюсь. Но Марфа поправилась, и мы отправились в Рио-Негро, тысячу километров.
Приезжаем в Чёеле-Чёель и к тяте с мамой. Ну, радость, что приехали! Ето было осенью. Зимой нашли земли в Помоне возле реки, очень удобно место. Выпросили у тяти трактор, он нам его отдал, мы его сменяли на другой, боле новея, марка «Деутс», немецкой, тятя нас деньгями выручил.
Мы переехали в Помону. Марфа написала матери письмо, попросила сестру поводиться с детьми. Мать послала третью дочь, Ксению, на год. Мы со Степаном посадили врозь каждый себе по три гектар помидор, луку, тыквов и кукурузы пять гектар. Наши жёны нам помогали, к Александре приехала тоже сестра Анна. Урожай угодил ничего, хороший.
Помона от нас всего два километра, каки поломки — хороший был механик и шиномонтаж тоже. Ето были — муж итальянец, фамилия Жюлияни, а жена немка, фамилия Кединг. Работали оне вместе, обои крутые [99], он механик, она шиномонтажник, у них получалось всё быстро и хорошо, мы с ними дружили. В етим году мы ничего заработали, купили машину пикап форд 72-го года.
Но уже ситуация в стране изменилась, пошла инфляция, 83-й год. Были выборы, настала епоха демократов радикальных, убрали военных, стал частный, Рауль Альфонсин [100]. Деньги сменили, стали аустралес, с долларом один на один, все говорили, что будет хорошо. Ну, посмотрим.
Приезжает в гости из США Герман Овчинников. Конечно, изменился: побелел, весь седой. Смеёмся:
— Что, Герман, в снегу искупался?
Смеётся:
— Да доллара покою не дают. На самом деле Америка дала нам разуму, научила, как жить. Я вижу, Аргеньтина спит, ничего не изменилось, подумай: с 12 до 17 часов спят сиесту, надо работать, а им ничего не нужно, хоть провались.
Мы смеёмся. Герман искал земли купить с фруктой и просил нас, чтобы помогли ему.
Каки поломки, каки бизнесы — всё приходилось мене, Степан не любил ездить по делам, всё старался меня послать. Мне, наоборот, нравилось, и у меня знакомства шире. Давай искать землю Герману, за мало время нашёл четырнадцать гектар — двенадцать фрукты и два пустых гектара. Дёшево, всего за 10 000 долларов. Герману понравилось, и он купил. Попросил нас:
— Возьмите её и ухаживайте, берегите и пользуйтесь, мне с вас ничего не надо.
Герман тут же съездил в Сан-Антонио Оесте, там строился большой порт международной, а в стороне, за 60 километров, обозначили туристический пляж. Шла пропаганда, а мы ничего не знали. А Герман всё ето раскопал, приезжает и говорит:
— Данила, строится пляж, участки ничего не стоют, я куплю участок возле моря, построю hotel и отдам тебе, работай из половина.
Мы со Степаном хохочем: ну дурак же, куда деньги бросат на ветер! И знали, что Герман скупой и с нём кашу не шибко-то и сваришь, какой-то закоснелый. Я не согласился с нём никаким бизнесом заниматься. Он присватывался к сестре Евдокее, но мы смеялись: но нашлась же пара, она сорок два года, он пятьдесят три года. Говорили Евдокее:
— Ну что, жених нашёлся?
Она:
— Да не мешайте со своим женихом!
Мы со Степаном молились двоя и наши жёны и детки. Степан съездил в Уругвай, получил благословение и святыню [101]и стал наставником. Скушно было, но молились. Тут подъехал с США Антон Шарыпов, потом сам дед Василий Шарыпов, поморского согласия. Стали нас сговаривать, чтобы мы перешли к ним, но мы не соглашались, помнили, как оне поступали с народом и были в политике в Китае. А ежлив бы перешли, то откололись бы от общего собору и молились сами себе. Вскоре к ним подъехали ишо четыре семьи, Ларионовски.
Мы со Степаном обрабатывали фрукту и арендовали у суседа землю под лук три гектара: половина Степану, половина мне. Тут подъехали сестра Степанида с мужем, Николаям Русаковым, и следом за ними брат Григорий. У другого суседа взяли земли и посадили лук и помидоры, каждый себе. Ксения уехала и вскоре вышла замуж за Мурачева Ульяна Ефремовича, уехали жить в Боливию. А к Марфе приехала старшая сестра Палагея, она у нас прожила год.
Перед урожаям приехали разны гости: из США вперемешку синьцзянсы и харбинсы, с Боливии Назар Ерофеев и Логин Ревтов, к куму Евгену заехал старый друг с Китая, Анастас Шарабарин. Оне все просили, чтобы показать им Аргентину. Ну, мы их повезли в горы, на Анды.
У кума Евгена там один приятель продавал землю, 4000 гектар за 8000 долларов. Поехали туда, ета земля оказалась на границе Чили, на верхах. Правды, очень красиво, три озера рыбна, красива речкя. Дорог нету, добирались на конях, нам их заняли пограничники жандармерия. При нас выпал снег посередь лета. Стали спрашивать:
— Сколь лето?
Отвечают:
— Три месяца.
— Ну, тогда нечего тут делать.
Проехали от Корковадо до Барилоче — нашим туристам не понравилось, вернулись домой. Наши гости уехали, подъезжают ишо гости: ето мои друзья детства Федя Пятков и Саша Зенюхин. Погостили, повозили их туда-сюда, и оне уехали.
Ларионовски просют, чтобы помог им выкупить груз в таможне. Говорю:
— Нековды, много работы.
Оне просют:
— Мы тебе поставим рабочего и в подарок тебе дробовик «Ремингтон».
— А чё он стоит у вас?
— В США стоит 250 долларов.
— Да, а здесь в Аргентине 750 долларов. Хорошо, давай я вам помогу. Вы мне никаких подарков не давайте, а продайте за ту же цену, что вам досталось.
Оне обрадовались, поехали в Буенос-Айрес, за три дня всё оформили, пошлины маленьки, всё в копейкях. Ну хорошо, пошли в таможню, там оказалось три заведующих. Проверили документы:
— Всё хорошо, теперь будем всё проверять. — Спрашивают: — Чё везёте, ребяты?
— Да всё, и оружие.
— Много? И что, проверять?
— Да неохота. А можно как-нибудь так?
— Ну, посмотрим.
Подхожу к заведующим:
— Слушайте, а можно без канители, а то потом надо всё складывать и загружать на машину. Всё ето даст лишную работу, всё равно оне везут свои личные вещи, а их четыре семьи, и все детны.
— А сколь дадите?
— Ребяты, сколь дадите?
— 100 долларов.
— Мало.
— За шесть тонн 100 долларов? Давайте 200, — поморшились.
Говорю:
— Дают 200 долларов.
Говорят:
— Мало. Нас троя, по 100 долларов.
— Ребята, соглашайтесь за 300 долларов.
Оне моршутся, не соглашаются.
— Ребята, обозлятся — всё потеряете. Не хочете — я пошёл.
— Ну ладно, — согласились.
Заплатили, вызвали транспорт чёльской, загрузили и увезли. Ребяты остались довольны, что так хорошо обошлось. Через сколь-то время приезжаю с деньгами за дробовиком, но оне даже мне его не показали, а сказали: «Мы раздумали продавать». Вот тебе и помог.