10. Даешь Киев!

10. Даешь Киев!

Под развесистым явором за длинным столом президиума сидели Якир, Гамарник, Затонский, Картвелишвили, Филипп Анулов, Николай Голубенко, Иона Гайдук, Борис Церковный. У самого края стола пристроился старик-бородач в очках — регистратор политотдела 45-й дивизии Теслер. За глаза его все звали «дедушкой».

Сегодня выступал и он. Речь дедушки была немногословной, но в свои пять минут он не менее двадцати пяти раз повторил: «Товарищи, больше бодрости!»

Расположившиеся на траве коммунисты, угрюмые и сосредоточенные, ловили каждое слово ораторов. Ведь решение этого собрания они понесут во все полки.

Председательствующий Голубенко предоставил слово Якиру. С воспаленными от бессонницы глазами, со спекшимися от нестерпимого вынтула губами Иона Эммануилович встал сбоку от стола.

— Товарищи! — начал он. — Члены Реввоенсовета товарищ Гамарник и товарищ Затонский обрисовали нам текущий момент. Разумеется, то, о чем пишут деникинцы в своих листовках, — брехня. Да, мы отрезаны. Но Советская Россия держится. Стоит Москва, существует Красная Армия, не только существует, но и бьет врага. На Восточном фронте освобождены от белогвардейцев Кустанай, Кунгур. Красная Армия гонит Колчака за Тобол. На Южном фронте мощный контрудар по врагу нанесен под Валуйками. Наши войска сдерживают деникинские дивизии у Белгорода, не сдают Киев. Здесь у нас обстановка сложнее. Петлюра взял Винницу, генерал Шиллинг захватил Николаев и Одессу. Помогли ему шкурники и предатели — некоторые военспецы из сорок седьмой дивизии. Вместо того чтобы бить по деникинскому десанту, они открыли огонь из пушек по своим. Конечно, факт печальный. Но из этого вовсе не следует, что мы не должны доверять военспецам. Многие бывшие офицеры честно и самоотверженно сражаются за Советскую власть. Мы не вправе не доверять им. Но вместе с тем наш долг — решительно усилить бдительность. Мы отрезаны, мы в мешке. Кто в этом виноват? Отвечаю: анархо-бандит Махно! Весной он открыл фронт Деникину под Волновахой. Сейчас ставший под черное знамя махновцев Полонский сделал то же самое под Новым Бугом. С фронта прут на нас петлюровцы, деникинцы, в тылу бесчинствует сорокатысячная армия Махно. Мы должны все трезво оценить. Где выход из создавшегося положения? Выход один — выводить наши полки из мешка. Надо сохранить их и от разгрома и от разрушающей силы махновской демагогии. Теперь для нас самое главное не территория, а дороги. На наших совещаниях горячо обсуждались разные варианты. Кое-кто доказывал, что бойцы, мол, не пойдут за нами на риск, в неизвестность. Вносились даже предложения распустить людей по домам…

Это сообщение командующего насторожило коммунистов. Казалось, что листва и та притихла. Доносились лишь протяжные гудки маневровых паровозов.

— Что бы это дало? Пополнение батьке Махно! Гибель многих наших прекрасных воинов. Потерю Красной Армией нескольких тысяч замечательных бойцов. Мы на это не пошли и не пойдем. Мы учли волю большинства наших людей и решили пробиваться к своим, на север. Это единодушное решение Реввоенсовета. За это решение голосовал я, голосовали товарищи Затонский и Гамарник. Вы знаете их. Гамарник — старый коммунист, любимец киевских большевиков. Затонский полтора года назад вместе с Лениным подписал декрет о создании Красной Армии. Уверен, что и вы все поддержите решение Реввоенсовета. Оно единственно правильное. Наша задача нелегкая. Надо помнить, что пробивается не тот, кто отбивается, а тот, кто сам бьет. Это не будет нашим отступлением. С лозунгом «Всегда вперед» мы будем колотить Петлюру, Деникина, будем громить бандитские шайки Махно. Помните, товарищи коммунисты! Наш путь лежит не назад, а вперед — на север, к своим, к Киеву! Наша Южная группа похожа теперь на резиновый шар, из которого выпущен воздух. Но в нем проколов нет. Он еще взовьется ввысь. Хотя мы и отдаем на некоторое время врагу территорию, у нас остается главное — дороги. Они — наша жизнь. Потеряв их, мы потеряем все. А чтобы их сохранить, надо строго помнить одно: не терять контакта с народом даже там, где люди недавно шли против нас. Не терять присутствия духа.

После небольшой паузы оратор продолжал:

— Путь наш тяжел, но не мы первые, не мы последние избираем тяжелый путь, Ровно год назад белогвардейцы на Южном Урале взяли в тиски большую группу рабочих полков. Товарищи Каширин и Блюхер провели их по тылам врага от Белорецка до Кунгура. Там они соединились с Красной Армией. Тогда же отрезанная врагом от основных сил сорокатысячная Таманская армия под командованием Ковтюха и Матвеева прошла с боями от Новороссийска к станице Дулофиевской и тоже соединилась с Красной Армией. А разве у нас меньше мужества, чем у уральских рабочих или у таманцев Ковтюха? Блюхер вел уральцев по вражеским тылам тысячу пятьсот верст. Нам надо пройти примерно четыреста верст. Но у нас есть трудность, которой не было у Блюхера и у Ковтюха. Это — влияние махновской заразы. Мы, коммунисты, обязаны сделать все возможное, чтобы уберечь от нее бойцов.

— Убережем, товарищ командующий! — послышались голоса.

— Выведем контру Махно на чистую воду!

— Раскол и несогласие — бич всякой армии и дважды бич той армии, которая окружена со всех сторон, — продолжал Якир. — Будем надеяться, что среди нас не найдется больше отступников полонских…

— Правильно! Не найдется! Позор и смерть изменникам! — отвечали коммунисты.

— Хочу только добавить. — Якир поднял руку. — Вот так же, как теперь предстоит нам, ровно сто двадцать лет назад выходил из окружения Суворов. В швейцарских горах его полкам преградили дорогу силы наполеоновского генерала Массены. Русские солдаты отбросили французов. Суворов писал тогда в Петербург царю: «Ночь и день мы били противника с фронта и тыла… и он понес потери в четыре раза большие, чем мы. Мы прорвались повсюду как победители…»

— Прорвемся и мы! Прорвемся как победители!.. — послышалось в ответ.

— Итак, товарищи, у вас, я вижу, нет разногласий с Реввоенсоветом. Надеюсь, что высоким духом единства вы, коммунисты, окрылите и всех бойцов. Все зависит от вас, товарищи партийцы, от вашей стойкости, вашего такта. Взгляните на стену станционного здания. Цемент скрепляет кирпичи. Кирпич виден, а цемент — это лишь тонкие шнурки. Скрепляйте массу и вы, но не заслоняйте ее. Главенствующая роль принадлежит народу. Помните, вы первые в атаке, последние — к черпаку. Ночью выступаем! Так давайте, друзья, крикнем все вместе: «Даешь Киев!» — Якир вытянул руку вперед по направлению к северу.

— Даешь Киев! — ответили сотни голосов.

Ночью комендант штаба Южной группы принес Якиру письмо, сброшенное белогвардейским летчиком. Оно было подписано псевдонимом «Скорпион». Деникинский контрразведчик благодарил командующего за гуманное к нему отношение. «Сообщая сущие пустяки, — писал он, — я обещал следователям Чека раскрыть все одесское подполье. Морочил им голову три недели, дожидаясь своего. И дождался: наш десант выручил меня…»

Деникинский эмиссар передавал привет Якиру от Кожемяченко — теперь верного белогвардейского служаки. От имени генерала Шиллинга «Скорпион» предлагал прекратить сопротивление. Шиллинг-де обещает Якиру чин полковника и пост коменданта Одессы.

— Вот к чему ведет наша мягкотелость! — прочтя письмо, сказал Гамарник.

— Такого гада я бы шлепнул собственными руками! — гневно воскликнул Затонский.

— Да! Надо было шлепнуть подлеца! — согласился Якир. — Этот «Скорпион» не только жалит сам. Провокациями, ложью, хитростью, лукавством он и ему подобные стремятся перессорить нас, натравить друг на друга, превратить во взаимопожирающих скорпионов. В прошлом году этот тип вел меня на расстрел как австро-венгерского шпиона, сегодня я у них румынский разведчик, которому сулят золотые погоны деникинского полковника. Интересно, до чего еще додумаются эти сукины сыны?