САМЫЙ ТЯЖЕЛЫЙ ГОД
САМЫЙ ТЯЖЕЛЫЙ ГОД
Ораниенбаумский плацдарм, 2-я Ударная армия, генерал Иван Иванович Федюнинский:
«Приближался день начала операции.
Нами было принято следующее решение: обороняться на флангах частью сил, а в центре сосредоточить ударную группу в составе двух стрелковых корпусов (43-го стрелкового корпуса генерала А.И. Андреева и 122-го корпуса генерала П.А. Зайцева[67]: шесть стрелковых дивизий) и на фронте шириной 10,5 километра прорвать оборону гитлеровцев на гостилицком направлении. В ходе прорыва предполагалось уничтожить противостоящего противника, овладеть его узлами сопротивления в населенных пунктах Ропша и Кипень и соединиться с войсками 42-й армии. В дальнейшем во взаимодействии с 42-й армией мы должны были ликвидировать петергофско-стрельнинскую группировку врага»{176}.
Вся подготовка к операции велась скрытно, проводились специальные мероприятия с целью дезинформировать противника. На Ленинградском фронте имитировалась подготовка наступления на правом фланге 2-й Ударной армии в направлении Котлы — Кингисепп. Для этого, кроме распространения нашими разведчиками в тылу противника слухов о предстоящем наступлении советских войск в районе Копорья на ораниенбаумском плацдарме велось усиленное движение транспорта и войск к переднему краю обороны, происходила пристрелка отдельных батарей. Инженерными войсками устанавливались макеты орудий и танков, а связисты ввели в действие радиостанции «новых» дивизий, артиллерийских и танковых частей. Авиация производила усиленную разведку, нанося бомбовые удары по противнику на кингисеппском направлении. На всем фронте ораниенбаумского плацдарма, особенно на его правом фланге, велись поиски и разведка боем. Штаб Волховского фронта в начале января 1944 г. провел подготовку операции на мгинском направлении, сосредотачивая войска на чудовском направлении. Все это заставило противника держать в указанных районах значительные силы{177}.
И.И. Федюнинский смог бы дополнить:
«Чтобы скрыть от противника сосредоточение ударной группы в центре, мы широко применяли оперативную маскировку На правом фланге [2-й Ударной] армии в начале января в течение трех дней демонстрировали сосредоточение пехоты, артиллерии и танков. Для этого широко использовали деревянные макеты, а также мощные громкоговорящие установки, которые так хорошо помогли нам во время подготовки к прорыву под Брянском.
Работали некоторые радиостанции артиллерийских и танковых частей, расположенных на правом фланге. На всем фронте была проведена разведка боем, при этом наиболее активные действия велись опять-таки на правом фланге.
Авиация демонстративно вела усиленную разведку копорского направления, ночью бомбила там узлы сопротивления противника, имитировала прикрытие истребителями сосредоточения наших войск.
Словом, все делалось, чтобы привлечь внимание противника к нашему правому флангу, скрыть истинное направление главного удара, обеспечить тактическую внезапность наступления.
Путем перегруппировки войск удалось достигнуть на узком участке намечаемого прорыва трехкратного превосходства в живой силе и более чем четырехкратного — в танках, орудиях и минометах.
С начала января развернулась подготовка исходного положения для наступления. В течение нескольких ночей саперы разрушили перед фронтом армии более 500 погонных метров проволочных заграждений, 100 метров завалов и 200 метров деревоземляных валов»{178}.
* * *
12 января, утро, в наступление двинулись войска 2-го Прибалтийского фронта. Но соединения 10-й гвардейской армии под командованием генерала А.В. Сухомлина сумели продвинуться всего на 2—3 км, «мешала» артиллерия противника, которая поддерживала засевшую в окопах пехоту. Местность была пристреляна, поэтому действовали немецкие пушкари очень эффективно. Наступающие части 10-й гвардейской армии откатывались в сторону своих исходных позиций. Командующий 2-м Прибалтийским фронтом генерал М.М. Попов: «Операция, рассчитанная па внезапность прорыва обороны слабого противника и на быстроту продвижения на северо-западном направлении на Идрицу, получила только тактический успех по вине слабого управления армией со стороны генерал-лейтенанта Сухомлина и его начальника штаба генерал-майора Смирнова. В результате 10-я гвардейская армия продолжала наступление все медленнее и медленнее, понесла большие потери в людях (до 9000 человек), израсходовала боеприпасы и, наконец, остановилась»{179}.
В своем донесении от 13 января Попов, объясняя неудачи 10-й гвардейской армии, добавлял (к вышесказанному), что на направлении Идрица — Опочка противник сосредоточил значительные силы. Он предложил отказаться от запланированного удара, а сосредоточить все усилия в направлении Маево — Новоржев, что дало бы возможность быстро соединиться с войсками Волховского фронта. Предложения Попова были приняты, генерала А.В. Сухомлина Ставка отозвала в свое распоряжение, назначив командовать 10-й гвардейской армией заместителя командующего 2-м Прибалтийским фронтом генерала М.И. Казакова{180}.
14 января в Ленинградско-Новгородскую стратегическую наступательную операцию включились войска Ленинградского и Волховского фронтов и Балтийского флота.
«13 января первые траншеи были приближены к противнику на 150—350 метров. Стрелковые части выдвинулись ночью на нейтральную полосу и быстро окопались. Это оказалось полной неожиданностью для противника.
В ночь, предшествовавшую началу наступления, девять саперных рот перед фронтом трех стрелковых дивизий первого эшелона проделали 109 проходов в минных полях и заложили усиленные заряды под проволочными заграждениями противника. Заряды были взорваны, когда началась артиллерийская подготовка.
Накануне наступления я побывал почти во всех соединениях ударной группировки, обошел исходные позиции, побеседовал с командирами полков и дивизий, проверяя подготовку к прорыву. Хотелось предусмотреть все до мелочи, использовать весь опыт, накопленный нами за годы войны.
Свой наблюдательный пункт я вынес на гору Колокольня, поближе к исходным позициям стрелковых дивизий первого эшелона. Вообще-то место здесь было не безопасное. Рядом располагались наблюдательные пункты командира 43-го корпуса генерала Андреева и командира 90-й дивизии полковника Лященко. Таким образом, на маленьком пятачке разместились три наблюдательных пункта. Но другого выбора не было: гора Колокольня являлась единственным местом, с которого можно было видеть боевые порядки соединений на главном направлении»{181}.
В ночь на 14 января авиационный удар был нанесен по группировке тяжелой дальнобойной артиллерии в районе хутора Беззаботного, к югу от Стрельны. Эта группировка вызывала особое беспокойство Говорова. Вражеские батареи у хутора Беззаботного были укрыты в прочных и долговременных сооружениях, могли маневрировать огнем. Борьба с этой группировкой велась давно, но — безуспешно. Говоров попросил Ставку Верховного Главнокомандования выделить в распоряжение Ленинградского фронта группу ночных бомбардировщиков авиации дальнего действия. Эти бомбардировщики нанесли массированный удар по группировке тяжелой дальнобойной артиллерии перед самой операцией{182}. Германские орудия замолчали, удар был не просто точен, а эффективен. Еще один «козырь» был выбит.
* * *
И.И. Федюнинский:
«Артиллерийская подготовка началась в 9 часов 35 минут. В течение первых пяти минут был нанесен мощный огневой удар по траншеям противника, его живой силе, командным и наблюдательным пунктам, узлам и линиям связи. Затем артиллерия повела методический огонь на разрушение траншей и укреплений.
В 10 часов 40 минут соединения, входившие в состав ударной группировки армии, тесно взаимодействуя с танками и артиллерией, перешли в атаку (при поддержке морской авиации генерала М.И. Самохина[68]). С участка 286-го полка 90-й дивизии донеслись звуки духового оркестра. В первую траншею вынесли боевое знамя полка.
День был пасмурный и не по-зимнему теплый. Низкая плотная облачность не позволяла применить штурмовую авиацию. Танки с трудом двигались по оттаявшей болотистой земле. Но пехотинцы, одетые в белые маскировочные халаты, смело устремились вперед.
На моем наблюдательном пункте стоял большой перископ, снятый с подводной лодки. Замаскировать его оказалось делом трудным, но зато наблюдать с помощью перископа было очень удобно.
Я отчетливо видел, как пехота и танки овладели первой траншеей и продолжали безостановочно продвигаться.
…Только я завернул за изгиб траншеи, как в то место, откуда ушел, попал снаряд. Перископ разнесло вдребезги.
К середине дня части 90-й дивизии овладели деревней Гостилицы, превращенной гитлеровцами в опорный пункт. Как и предполагалось, противник попытался контратаковать во фланг выдвинувшийся вперед 286-й полк и вновь занять деревню»{183}.
Командование 3-го танкового корпуса СС, оборонявшегося в полосе наступления 2-й Ударной армии, преодолев замешательство, вызванное столь решительными действиями советских войск, сумело восстановить оперативное управление частями и организовать очень мощное сопротивление. Лишь на третий день при поддержке авиации советской пехоте удалось завершить прорыв главной полосы вражеской обороны и расширить ее до 23 км по фронту.
Противник предпринял до тридцати контратак силами от взвода до роты при поддержке танков. Наиболее упорно гитлеровцы сопротивлялись в районе деревни Варвароси, где проходил стык 90-й и 48-й стрелковых дивизий{184}. Рассчитывая вбить «клин» между дивизиями, немцы бросали сюда все, что было — танковые роты, артиллерийские батареи, зенитные установки, нестроевые части.
Командование вермахта пыталось подтянуть к месту ожесточенных боев свежие резервы, но его опередила 42-я армия, предварив свое наступление (15 января из района Пулковских высот в направлении Красное Село, Ропша) сильнейшей артиллерийской подготовкой (артиллерия выпустила по позициям противника более 220 тыс. снарядов). Как вспоминали очевидцы, «весь город был ошеломлен гигантским гулом, который, как смерч, проносился над Ленинградом. Много стрельбы слышали за осаду ленинградцы, но такого ошеломляющего, грозного, растущего грохота они еще не слышали. Некоторые пешеходы на улицах стали осторожно коситься по сторонам, ища, куда падают снаряды. Но снаряды не падали. Тогда стало ясно — это стреляли мы, это наши снаряды подымают на воздух немецкие укрепления. Весь город пришел в возбуждение. Люди поняли, что то, о чем они думали непрестанно, началось»{185}.
Одновременно с армейской артиллерией артиллерия Балтийского флота — корабельная и размещенная на железнодорожных транспортерах — нанесла удар по всей линии передовых укреплений и тылам противника.
Артиллерия Балтийского флота{186}
(Калибр и система …… Дальность стрельбы, км — Вес снаряда, кг — Примечания)
130-мм стационарная и ж.-д. система …… 25,5 — 33,4
152-мм ж.-д. транспортер …… 30,8 — 55
180-мм ж.-д. транспортер …… 37,8 — 97,5
Участвовали в контрбатарейной борьбе. Однако имели очень ограниченный запас боеприпасов. Входили по одному дивизиону в бригаду КБФ
305-мм главный калибр Марата …… 29,4 — 470,9
Из-за ограниченного количества боеприпасов применялись очень редко, выполни задачи разрушения
356-мм ж.-д. транспортер, полигонный (один) …… 31,2 — 747,8
406-мм ж-д. транспортер, полигонный (один) …… 45,6 — 1108
Применялись в исключительных случаях. Например, при прорыве блокады в январе 1943 г. в районе невской Дубровки для взламывания опорного узла немцев 8 ГЭС. Эта два транспортера были на Ржевском полигоне с ограниченными боезапасами
Уже на исходе 15-го числа дивизии 30-го гвардейского корпуса генерала Симоняка протаранили первую позицию главной полосы обороны на глубину от 1,5 до 4,5 километра и стали вершиной клина. Справа и слева части 109-го и 110-го корпусов генералов Алферова и Хазова еще продолжали в ожесточенных штурмах взламывать первую позицию. Войска 2-й Ударной армии генерала Федюнинского вторые сутки дрались за ключевые узлы дорог, стремясь пробиться из бездорожных районов. Говоров посылает туда на самолете начальника штаба фронта генерала Гусева с поручением ускорить развитие успеха{187}. Овладев ключевыми узлами дорог в районе Гостилицы, Дятлицы, стрелковые соединения первого эшелона пробились на глубину 8—10 км и устремились к Ропше.
Развивалось наступление и на участке Волховского фронта, где 59-я армия двигалась на Лугу с востока, а 8-я армия — с юго-востока, обеспечивая, кроме того, своей поддержкой ударную группировку фронта со стороны Шимска.
Частям и соединениям 59-й и 8-й армий приходилось наступать практически вне дорог — по лесам и топям. Базы снабжения отстали безнадежно, недостаток боеприпасов, продовольствия и горючего сказывался на темпах продвижения, приходилось оставлять автотранспорт. Значительные потери понесли танковые и самоходно-артиллерийские части, стрелковые дивизии остались без огневой поддержки. Лишь к концу дня 12 февраля 59-я армия вышла к реке Луга, частью сил она продолжала наступать к городу Луга, а частью — в южном направлении.
8-я армия наносила удар в направлении населенных пунктов Уторгош, Струги Красные, пытаясь взять в кольцо соединения 18-й армии. Чтобы сохранить единственный путь для отхода, вермахт нанес контрудар по сходящимся направлениям от Луги на юго-восток и от Уторгоша на северо-запад. Теперь уже советские соединения оказались в окружении: 256-я и 372-я стрелковые дивизии и части 5-й партизанской бригады. Больше двух недель они вели бои в окружении, пока к ним не пробились части 8-й и 59-й армий{188}.
Для усиления наступающих частей командующим армиями пришлось ввести в сражение вторые эшелоны, поскольку части вермахта оказывали упорное сопротивление. Но и командующий 18-й немецкой армией генерал Г. Линдеман пустил в дело все свои резервы{189}. Линдеману не повезло, 16 января войска 54-й армии Волховского фронта перешли в наступление на любанском направлении, и были буквально в шаге от прорыва обороны противника. Казалось, еще один рывок и войскам откроется оперативный простор. Но войска 42-й армии прорвали оборону противника первыми. Глубина прорыва силами корпуса генерала Симоняка на участке Ленинградского фронта достигла восьми километров; дивизия полковника Щеглова, наступавшая в авангарде, взламывала вторую полосу обороны немцев, перерезая шоссе от Красного Села на город Пушкин. Части корпуса генерала Хазова штурмовали Александровку и населенные пункты, примыкающие к Пушкину. Войска 2-й Ударной армии генерала Федюнинского продолжали наступать на Ропшу. До нее оставалось десять километров{190}.
17 января командование вермахта начало отвод своих войск из районов Красного Села, Ропши и Урицка. К исходу дня советские войска продвинулись до 10 км и вклинились во вторую полосу обороны. Появилась возможность усилить наступление в направлении Ропши.
Но противник продолжал оказывать упорное сопротивление: с ходу в бой бросались резервы, на участках прорыва советских войск наносились массированные удары артиллерии и авиации. Командующий 18-й армией перебросил в полосу наступления советских войск три пехотные дивизии неполного состава, части моторизованной дивизии СС «Нордланд» и строительные батальоны. Это все, что оставалось у Линдемана.
В сражение были введены вторые эшелоны и подвижные группы 2-й и 42-й армий: «Говоров торопит командующего 42-й армией с вводом подвижной группы с целью быстрее замкнуть кольцо окружения петергофско-стрельнинской группировки. В подвижной группе две танковые бригады, усиленные двумя самоходными артиллерийскими полками, зенитно-артиллерийским полком, батареей противотанковых орудий и двумя саперными ротами. Однако попытка ее ввода в прорыв в этот день кончилась неудачей: глубокий снег, нет колонных путей, не подавлена еще огневая система немцев на рубеже ввода. Яростные бои идут на подступах к Красному Селу»{191}, за сильный узел сопротивления врага Воронью гору. Воронья гора — самая высокая точка в Ленинградской области. Здесь размещались наблюдательные пункты, многочисленные доты и дзоты, огневые позиции тяжелой артиллерии, которая обстреливала Ленинград. Подступы к Вороньей горе были прикрыты сплошными минными полями и проволочными заграждениями.
Штурм Вороньей горы вели два полка 63-й гвардейской дивизии 42-й армии под командованием полковника А.Ф. Щеглова[69]. Укрепленный узел был взят утром 19 января комбинированной атакой с фронта и тыла.
В этот же день, 18-го числа, и генерал Федюнинский, развивая удар на Ропшу, вводит в бой свой резерв: танковую бригаду, самоходный артиллерийский полк, легкий артиллерийский дивизион, стрелковый батальон и мобильные саперные части. Вводится в бой второй эшелон армии — 108-й стрелковый корпус генерала М.И. Тихонова.
Но и танковый резерв не пробился до Ропши — назначенного места встречи с частями 42-й армии. Он «застрял» в 5—6 километрах от Ропши, ночью с 18-го на 19-е артиллерия 2-й армии утюжила передний край и ближайший тыл, не давая противнику возможность предпринять контратаку.
Под утро 19 января генерал-полковник Масленников ввел в бой свой второй эшелон — 123-й стрелковый корпус генерала Г.И. Анисимова — для участия в штурме Красного Села и Дудергофа.
Говорову доложили: из Стрельни, поселка Володарского и Горелово гитлеровцы спешно отходят в район Красного Села, выскальзывая из не затянувшейся еще петли. Происходит резкий разговор Говорова с Масленниковым: не дать врагу уйти! Недоволен Говоров, злится Масленников{192}. Но надо действовать, и Масленников «гонит» в бой свои дивизии: взять, взять Красное Село любой ценой!
Утром 19 января 42-я армия овладела Красным Селом, а 2-я Ударная — Ропшей. Подвижные группы армий устремились навстречу друг и к исходу дня соединились юго-восточнее Ропши, замкнув кольцо вокруг красносельско-ропшинской группировки противника. Однако плотного фронта окружения создать не удалось. Противник всю ночь на 20 января просачивался в южном направлении. Остатки этой группировки были атакованы днем 20-го числа и уничтожены в ходе танковой атаки.
Итак, в ходе январских боев две дивизии вермахта были полностью разгромлены, а пять — понесли существенные потери. По данным Генштаба Красной армии, противник потерял убитыми около 20 тысяч солдат и офицеров. Более тысячи немцев попали в плен. Удалось захватить и 85 тяжелых орудий (калибром от 150 до 400 мм). Они несколько лет вели артиллерийский обстрел Ленинграда{193}.
* * *
Из приказа Верховного Главнокомандующего генералу армии Говорову:
«Войска Ленинградского фронта, перейдя в наступление из районов Пулково и южнее Ораниенбаума, прорвали сильно укрепленную, глубоко эшелонированную, долговременную оборону немцев и за пять дней напряженных боев продвинулись вперед на каяодом направлении от 12 до 20 километров и расширили прорыв на каждом участке наступления до 35—40 километров по фронту.
В результате произведенного прорыва войска фронта 19 января штурмом овладели городом Красное Село, превращенным немцами в крепость, и таким же мощным опорным пунктом обороны противника и важным узлом дорог — Ропша.
В ходе наступления нашими войсками нанесено тяжелое поражение семи пехотным дивизиям немцев и захвачена большая группа вражеской тяжелой артиллерии, систематически обстреливавшей город Ленинград.
При прорыве обороны немцев и в боях за Красное Село и Ропшу отличились войска генерал-полковника Масленникова, генерал-лейтенанта Федюнинского, генерал-майора Симоняка, генерал-майора Андреева, генерал-майора Фадеева, полковника Романенко, артиллеристы генерал-майора артиллерии Михалкина, генерал-майора артиллерии Чарнявского, танкисты полковника Жукова и летчики маршала авиации Голованова, генерал-лейтенанта авиации Рыбальченко и генерал-лейтенанта авиации Самохина[70].
В ознаменование одержанной победы наиболее отличившимся в боях соединениям и частям присвоить наименования “Красносельских” и “Ропшинских” и представить их к награждению орденами.
Сегодня, 19 января, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Ленинградского фронта, прорвавшим оборону немцев и овладевшим городом Красное Село и Ропшей, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность всем руководимым Вами войскам, осуществившим прорыв и участвовавшим в боях за город Красное Село и Ропшу.
Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам!
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза
И. Сталин
19 января 1944 года»{194}.
И хотя приказ был датирован 19-м числом, 20 января войска Ленинградского и Волховского фронтов продолжали наносить удары по флангам 18-й армии. Войска 59-й армии и 7-го стрелкового корпуса Волховского фронта окружили части новгородской группировки противника, отразили их попытки контратаковать и освободили Новгород.
21 января командующий группой армий «Север» Кюхлер из-за явной угрозы окружения своих главных сил решил вывести 18-ю армию Линдемана из района Мги. Войска Ленинградского (67-я армия под командованием генерал-лейтенанта В.П. Свиридова) и правого крыла Волховского (18-я стрелковая дивизия 8-й армии) фронтов преследовали противника, отходившего с рубежа реки Мга и Чудово, и освободили город Мгу.
За потерю мгинского выступа генерал Кюхлер был отозван в Берлин. 22 января он уже докладывал Гитлеру об обстановке, делая упор на том, что ослабленные войска группы армий «Север» необходимо отвести на тыловой оборонительный рубеж. «Я против всяких отводов, — возразил фюрер, — где бы мы ни находились, у нас всегда могут возникнуть критические моменты. От возможного прорыва нет никакой гарантии, даже если мы будем находиться на позиции “Пантера”… Сражения должны вестись как можно дальше от немецкой границы»{195}. Кюхлер подал в отставку, его сменил генерал В. Модель[71].
* * *
Командующий Ленинградским фронтом считал, «что захват очень важного для снабжения немецкой 18-й армии гатчинского железнодорожного и шоссейного узла поставит под угрозу промежуточный рубеж обороны противника, проходивший вдоль Октябрьской железной дороги. Вот почему он решил развивать наступление на этом направлении силами 42-й армии с целью освобождения Гатчины, а войскам 2-й Ударной армии поставил задачу овладеть станцией Елизаветино. Одновременно войскам левого фланга 67-й армии предстояло выйти на рубеж Ульяновка — Тосно. Что касается дальнейших действий, то в своем докладе Сталину, датированном 22 января, генерал Говоров предлагал сосредоточить основные усилия на направлении Кингисепп — Нарва, а вспомогательный удар нанести на Сиверский. После освобождения Нарвы и Кингисеппа следовало, по его мнению, в случае успешного развития событий наступать на юг, в направлении Гдов — Псков»{196}. Эти предложения были утверждены Ставкой Верховного Главнокомандования.
Получив одобрение Ставки, Говоров подверг детальному разбору действия армий фронта и пришел к неутешительному выводу о том, что «войска армий медленно развивают прорыв и не выполняют поставленных задач в срок»{197}. Причины столь нелицеприятных последствий Леонид Александрович «усматривал в том, что части и соединения наступают на слишком широком фронте, к тому же без четко выраженного направления главного удара, без должного маневра силами и средствами. Причина — плохое руководство со стороны командиров корпусов. Генерал Говоров потребовал от командующих армиями отказаться от линейной тактики и, наконец, перейти к тактике маневра ударного и огневого кулака на важнейшем направлении, свертывать и уничтожать остальную оборону противника ударами во фланг и с тыла»{198}.
Свои слова Говоров подтверждал делом. 24 января войска 42-й армии Ленинградского фронта освободили города Пушкин и Слуцк, 26 января — город Красногвардейск (Гатчина) и перерезали железную дорогу Красногвардейск—Нарва Войска 54-й армии Волховского фронта овладели станцией Тосно, вышли к верховьям реки Луги, захватили плацдарм на ее правом берегу и на участке севернее станции Передольская перерезали железную дорогу Ленинград — Дно. Наступление продолжалось по всем направлениям Ленинградского и Волховского фронтов.
27 января в Ленинграде произведен салют в ознаменование окончательного снятия блокады: 234 орудия дали двадцать четыре залпа.
* * *
Из приказа по войскам Ленинградского фронта:
«В итоге боев решена задача исторической важности: город Ленинград полностью освобожден от вражеской блокады и от варварских артиллерийских обстрелов противника.
…Граждане Ленинграда! Мужественные и стойкие ленинградцы! Вместе с войсками Ленинградского фронта вы отстояли наш родной город. Своим героическим трудом и стальной выдержкой, преодолевая все трудности и мучения блокады, вы ковали оружие победы над врагом, отдавая для дела победы все свои силы»{199}.
Приказ подписали командующий Ленинградским фронтом генерал армии Л.А. Говоров, члены Военного совета генерал-лейтенант А.А. Жданов, генерал-лейтенант А.А. Кузнецов[72], генерал-майор Н.В. Соловьев[73] и начальник штаба Ленинградского фронта Д.Н. Гусев.
«Первый раз за долгих два с половиной года мы увидели свой город вечером! — вспоминала Ольга Берггольц[74]. — Мы увидели его светлым-светлым, освещенным вплоть до последней трещины на стенах, весь в пробоинах, весь в слепых зафанеренных окнах — наш израненный, грозный, великолепный Ленинград.
Мы увидели, что облик его неизменно прекрасен, несмотря ни на какие раны… и чувствовали, что нет нам ничего дороже этого города, где столько муки пришлось принять и испытать такое небывалое, гордое человеческое счастье, как в этот вечер 27 января. Незнакомые люди обнимали друг друга, и у всех в глазах светились слезы»{200}.
* * *
28 января войска Волховского фронта освободили город Любань, на следующий день освобождено Чудово и очищена Октябрьская железная дорога. 30 января войска Ленинградского и Волховского фронтов вышли на рубеж: Нарвский залив — Кингисепп — южнее Любани — Чудово — восточнее Оредеж — река Луга — Великое Село — Шимск, взяв в клещи части и соединения 18-й армии вермахта. Враг был отброшен от Ленинграда на 60—100 км, а от Новгорода — на 50—80 км. Блокада Ленинграда была полностью снята. Как докладывал Военный совет Ленинградского фронта в Ставку Верховного Главнокомандования, «под ударами наших войск потерпела крушение сильнейшая оборона немцев, которую они сами расценивали как неприступный и непреодолимый “Северный вал”, как “стальное кольцо” блокады Ленинграда… Выполнена задача первостепенной важности — ликвидирована полностью вражеская блокада Ленинграда»{201}.
* * *
Линдеман сумел организовать сопротивление на железнодорожном узле Батецкая (на пересечении линий Новгород — Луга и Ленинград — Дно). К нему подошли свежие силы 16-й армии, и в конце января немцы сражались в Батецкой, нанося множество контрударов. Немцы могли отступать быстрее, чем русские идти вперед: заснеженная, покрытая густыми лесами территория делала невозможным движение по пересеченной местности. К концу января сохранялась лишь призрачная возможность окружения сколько-нибудь значительной части немецких армий{202}.
Части вермахта стремились удержать за собой железную и шоссейную дороги Луга — Псков. Модель сделал все, чтобы подтянуть сюда все возможные резервы: две пехотные дивизии 16-й армии, моторизованную и танковую дивизии из группы армий «Центр», на фронт были отправлены все «лишние» тыловики.
У Моделя настроение — хуже некуда: «Мрачное, затянутое небо <…>, существование в Богом забытой местности среди лесов и болот, где нет и намека на самые обычные дороги, — вот повседневность этого фронта»{203}.
Советское командование тоже не сидело сложа руки: командующему Волховским фронтом было приказано взять Лугу и перерезать шоссейную дорогу южнее города; Ленинградскому фронту — выдвинуть свои соединения (67-я армия) к станции Мшинская, освободить ее и помочь войскам Мерецкова под Лугой, 2-й Ударной армии предписывалось наступать на Кингисепп и Нарву, а 42-й — на Гдов.
109-й стрелковый корпус (командир генерал И.П. Алферов) форсировал Лугу севернее и южнее Кингисеппа. Его поддерживал 122-й стрелковый корпус (командир генерал П.А. Зайцев). На штурм города устремилась 189-я стрелковая дивизия, подразделения 152-й танковой бригады полковника А.З. Оскотского и 222-й отдельный танковый полк подполковника А.Н. Ковалевского.
1 февраля Кингисепп был освобожден.
* * *
В докладе Верховному Главнокомандующему генерал Говоров подчеркивал, что войска его фронта приступают “к выполнению следующей операции, целью которой является освобождение Эстонской ССР и овладение всем южным побережьем Финского залива”. Для достижения этого необходимо, по его мнению, в первую очередь, форсировать реку Лугу, выйти на реку Нарва и на восточный берег Чудского озера, а, кроме того, захватить плацдармы на левом берегу Нарвы. Далее командующий Ленинградским фронтом предлагал сосредоточить основные усилия не на псковском, а на нарвском направлении. Вывод генерала Говорова был таков: псковское направление должно быть вспомогательным, ибо нанесение главного удара на нарвском направлении позволит быстро выйти к границам Эстонии»{204}.
Перелом в Ленинградско-Новгородской операции был достигнут в начале февраля. После этого немцам оставалось лишь дать приказ к отводу трех армий — 5-й, 16-й и 18-й на тыловые оборонительные позиции в районе Псков — Остров и вдоль железнодорожной линии Псков — Полоцк{205}. Части Ленинградского и Волховского фронтов преследовали их по пятам. 3 февраля войска Ленинградского фронта форсировали реку Нарву, захватили плацдармы на ее левом берегу и начали бои за их расширение. Началось освобождение Эстонии. 4-го числа 42-я армия Ленинградского фронта очистила от противника побережье Финского залива до устья реки Нарвы, вступила в город Гдов, где соединилась с партизанами, а через пять дней нанесла поражение 58-й пехотной дивизии противника, оборонявшейся на реке Плюсса (противник потерял треть своего состава и всю тяжелую технику). Командующий группой армий «Север» генерал Модель был вынужден дать 58-й трехдневный отдых, а затем перебросил на север, в район Нарвы.
Войска Волховского фронта очистили от противника железную дорогу Новгород — Ленинград.
12 февраля войска 67-й армии Ленинградского фронта освободили город Лугу. Противник ожесточенно сопротивлялся, стремясь отбить город, только за 13 февраля он предпринял до 30 контратак, пытаясь выбить из городских кварталов Луги советскую пехоту. Безуспешно, с потерей этого важнейшего стратегического центра пришлось смириться.
Через три дня после освобождения Луги дивизии 42-й армии вышли к городу Струги Красные. Это был конечный пункт Новгородско-Лужской операции (составная часть Ленинградско-Новгородской операции). Ленинградский и Волховский фронты, разгромив восемь пехотных и одну танковую дивизию, продвинулись на запад до 150 км, к рубежу: река Нарва — северная оконечность озера Псковское — Середка — Плюса — Шимск.
Тогда же был расформирован выполнивший свою задачу Волховский фронт. Его войска передали Ленинградскому и 2-му Прибалтийскому фронтам. Последний в те дни рвался к Старой Руссе, и резервы ему пришлись как раз кстати.
И.И. Федюнинский:
«Во второй половине февраля на нарвском плацдарме попал под сильный обстрел генерал армии Л.А. Говоров. Случилось это так: он приехал ко мне на НП и предложил отправиться в корпус генерала Н.П. Симоняка.
— Товарищ командующий, даем по плацдарму ездить опасно, — предупредил я.
— Ничего, я старый артиллерист, знаю, как стреляют немцы, — хладнокровно произнес Говоров, поглаживая коротко подстриженные жесткие усы. — Поехали.
Мы отправились на двух автомашинах. В передней ехал Говоров, во второй я. За рекой Нарвой противник заметил нас и открыл огонь. Но все же нам удалось благополучно проскочить до командного пункта генерала Симоняка. Командующий фронтом неторопливо вышел из автомобиля. Он был, как всегда, совершенно спокоен, словно и не заметил недавней опасности.
Обратно возвратились вечером, когда стемнело. Генерал Говоров остался ужинать.
Мы зашли в столовую Военного совета. Пока официантка накрывала на стол, я вышел в соседнюю комнату и неожиданно услышал из-за неплотно прикрытой двери негромкий смех командующего. Это было необычно. Говоров редко смеялся, и мало кто замечал улыбку на его строгом, волевом лице.
Вернувшись в столовую, я увидел, что командующий фронтом забавляется с кошкой. Наверное, у меня был очень удивленный вид, потому что Говоров тотчас же оборвал смех, словно смутившись, и сказал немного суховатым тоном:
— Эта кошка хоть кого рассмешит. Ишь ты — служит, как собака!
Больше в тот вечер он ни разу не улыбнулся и даже не взглянул на кошку. А укладываясь спать, распорядился:
— Все-таки запретите своим офицерам без особой нужды днем ездить по плацдарму. Это действительно опасно».
Начиная с 20-х чисел февраля Ленинградский фронт Говорова взаимодействовал со 2-м Прибалтийским, и этот «тандем» надо признать весьма удачным. 21 февраля соединения 2-го Прибалтийского фронта освободили города Сольцы и Холм, 24-го — город Дно (войска 2-го Прибалтийского и Ленинградского фронтов здесь действовали совместно). Через два дня Говоров рапортовал об освобождении города Порхова, 2-й Прибалтийский — станции Локня, очистив от войск противника железную дорогу Луга — Дно — Новосокольники. Еще через день освобожден Новоржев.
Ленинградско-Новгородская операция завершилась 1 марта. Освобождена была вся Ленинградская область, советские войска вели бои на территории Прибалтийских республик. Противник был отброшен от Ленинграда на 250—280 километров, разгромлены 26 дивизий противника, три из которых были уничтожены полностью. «В докладе Сталину об итогах боевой деятельности Ленинградского фронта с 14 января по 14 февраля 1944 г. его командующий генерал Говоров отмечал, что войска разгромили основные силы 18-й армии немцев. По данным штаба фронта, противник потерял убитыми около 60 тыс. солдат и офицеров, пленными до 4 тыс., а также 1400 орудий и 152 танка. А по сведениям штаба Волховского фронта, с 14 января по 12 февраля войска обоих фронтов уничтожили 82 тыс. солдат и офицеров 18-й и 16-й армий, взяли в плен 3,2 тыс. человек. За весь период Ленинградско-Новгородской операции потери войск Ленинградского (без 23-й армии), Волховского и 2-го Прибалтийского фронтов, а также Балтийского флота составили: безвозвратные — 76 686 и санитарные — 237 267 человек. Советские войска лишились 462 танков и самоходно-артиллерийских установок, 1832 орудий и минометов, 260 боевых самолетов»{206}.
Тем не менее, как считают современные военные историки, Ленинградско-Новгородская операция полностью не достигла своей цели. Основная причина — недостаток сил, потому что Ставка Верховного Главнокомандования все внимание в тот период сосредоточила на разгроме группы армий «Юг»{207}. «В итоге боевых действий, — вспоминал генерал армии С.М. Штеменко, — наши войска оказались перед глубокой, хорошо развитой в инженерном отношении обороной противника. На пути лежал, в частности, Псковско-Островский укрепленный район, который подпирали с юга основные силы 16-й немецкой армии»{208}.
* * *
10 июня 1944 года начались Выборгская и Свирьско-Петрозаводская наступательные операции войск правого крыла Ленинградского и левого крыла Карельского фронтов во взаимодействии с Балтийским флотом, Ладожской и Онежской флотилиями, продолжавшаяся до 9 августа.
На северных граница к Ленинграду финнами при участии германских военных инженеров в 1941—1943 годах была создана глубоко эшелонированная оборона. Сильнейшая система укреплений глубиной более 100 км протянулась на Карельском перешейке, которую финны окрестили Карельским валом: перешеек прорезали три полосы обороны.
Первая полоса, глубиной пять километров, проходила по линии существующего фронта, вторая полоса, считавшаяся самой мощной, представляла собой почти законченный строительством железобетонный пояс — около двух тысяч долговременных сооружений, опоясанных гранитными надолбами и рвами, от трех до пяти километров глубины — в 15—25 км от первой. Броневые купола на дотах имели толщину 30 сантиметров. Финны строили эту новую полосу с 1942 г. с учетом накопленного к тому времени опыта создания укрепленного района. И нельзя было не признать их мастерства в фортификационных и маскировочных работах. Об этом говорили аэрофотоснимки, разведывательные карты{209}. Третья — на удалении 60—65 км от линии фронта. Оборонительные рубежи проходили по лесисто-болотистой местности, в узких «межозерных дефиле вдоль многочисленных водных рубежей». Подходы прикрывались плотным огнем артиллерийских и минометных батарей и пулеметных точек.
Большое количество дотов, дзотов, бронеколпаков, противотанковые рвы, многорядные проволочные заграждения, гранитные надолбы, минные поля, — вот что представляла собой система укреплений. Да и город Выборг с прилегающей к нему территорией представлял собой укрепленный район.
Мощная оборона прикрывала и Южную Карелию. Линия обороны между Ладожским и Онежским озерами доходила глубиной до 200 км. (Знаменитая линия Маннегейма уступала этой оборонительной системе.) Наиболее развитой оборона была выстроена на участке от Свирьстроя до Ладоги, где проходили основные коммуникации финских и немецких войск.
Советская разведка располагала данными, что оборону удерживали 15 дивизий и 9 бригад армии Финляндии, в составе которых насчитывалось 268 тысяч солдат и офицеров, 2350 орудий и минометов, 110 танков и около 250 самолетов. Из них на Карельском перешейке находилось шесть дивизий и четыре бригады, а между Ладожским и Онежским озерами — пять дивизий и три бригады. Это были очень серьезные силы, финны показали себя умелыми и толковыми воинами, способными вести борьбу в самых экстремальных условиях: в мороз, в непроходимом лесу или топком болоте, без продовольствия и воды, используя партизанские и диверсионные методы военных действий.
Проведение Выборгской операции было возложено на войска Ленинградского фронта (командующий — генерал Л.А. Говоров, член Военного совета — А.А. Жданов, начальник штаба — генерал М.М. Попов) при содействии Балтийского флота и Ладожской военной флотилии. Свирьско-Петрозаводская операция должна была быть проведена войсками Карельского фронта (командующий — генерал К.А. Мерецков, член Военного совета — Т.Ф. Штыков, начальник штаба — генерал Б.А. Пигаревич) при содействии Ладожской и Онежской военных флотилий.
Подготовка к боевым операциям началась в начале мая 1944 г. Проведена была перегруппировка и значительное усиление обоих фронтов живой силой и техникой. К началу наступления Ленинградский и Карельский фронты располагали на Карельском перешейке и в Южной Карелии 41 дивизией, 5 бригадами и 4 укрепленными районами, в которых насчитывалось около 450 тысяч солдат и офицеров, около 10 тысяч орудий и минометов калибра 76 мм и крупнее, более 800 танков и самоходно-артиллерийских установок{210}.
Однако в бой бросать части никто не торопился. Каждый день солдаты и офицеры учились преодолевать укрепления, действовать группами, прорывать проволочные заборы, ориентироваться на лесисто-болотистой местности, растаскивать и уничтожать лесные завалы, штурмовать доты и дзоты, вести антипартизанские действия, поддерживать связь между небольшими группами, частями и соединениями. Вся подготовка к операции проводилась с сохранением строжайшей тайны, чтобы финны не заметили о подготовке наступления на Карельском перешейке.
«Подготовка операции прошла “красиво”», — так выразился М.М. Попов. Вместе с Леонидом Александровичем Говоровым он разработал крупный маскировочный маневр: демонстрация подготовки первоначального удара на Нарву, а не по Выборгу или в Карелии. Сосредоточить там, у Нарвы, плавсредства, усилить авиационную и артиллерийскую активность. Как считал Попов, «все равно придется через некоторое время прорываться через Нарву, но пока — демонстрировать так, чтобы даже свои войска не знали истинного замысла».
План Попова—Говорова был претворен на практике. Финны так ничего и не заметили: перед самым прорывом на Карельском перешейке финское командование отпустило с фронта десять процентов солдат в отпуск, обусловленный началом сельскохозяйственных работ. И неудивительно: советские войска к 1944 г. обладали уже немалым опытом в дезинформации противника. Под покровом ночи из Ораниенбаума на кораблях Балтийского флота через Финский залив на Лисий Нос стрелковые корпуса Симоняка, Алферова, Тихонова перебрасывались в леса Карельского перешейка. 97-й стрелковый корпус был переброшен по железной дороге. Артиллерийский корпус Н.Н. Жданова ночью обошел Ленинград и «исчез» в лесах{211}.
Говоров рассчитывал решить проблему стремительным прорывом всей глубины финской обороны у Выборга — более 100 километров. Леонид Александрович решил проводить всю операцию, выдерживая темп наступления по 10—12 километров в сутки. Это значило, что железобетонный пояс в глубине надо прорвать почти с ходу и взять Выборг через 10—12 дней после начала наступления{212}. Хватит ли сил, духа, не отстанут ли тылы, не подведет ли погода, не развязнут ли полевые аэродромы и немногочисленные дороги? Вот что волновало Л.А. Говорова в ночь перед началом наступления.
9 июня 1944 г. артиллерия Ленинградского фронта, корабельная артиллерия, орудия Кронштадтской крепости и авиация (1100 самолето-вылетов задень) нанесли удары по наиболее важным укреплениям финнов. Разрушено было 335 инженерных сооружений{213}. В конце того же дня для проверки обороны противника была проведена разведка боем силами 10-й и 92-й дивизий: финны уплотняли свои боевые порядки, приняв ее за начало наступления. За ночь финское командование за счет резервов значительно уплотнило боевые порядки первой оборонительной полосы.
10 июня в 6 часов утра началась артиллерийская, а через час и авиационная подготовка наступления. Артиллерия Ленинградского фронта и Балтийского флота вела огонь ровно 2 часа 20 минут. Как пишет маршал артиллерии Г.Ф. Одинцов[75], командовавший тогда артиллерией Ленинградского фронта, «три траншеи главной оборонительной полосы были разрушены до основания вместе с ее защитниками»{214}.
Первыми в наступление перешли войска Ленинградского фронта на Карельском перешейке. Главный удар наносили силы 21-й армии (командующий — генерал Д.Н. Гусев) с позиций, расположенных северо-восточнее Сестрорецка на выборгском направлении. 23-я армия (командующий — генерал А.И. Черепанов[76]), используя успех 21-й армии, готовилась следом перейти в наступление из-за ее правого фланга. Расширяя прорыв в сторону своего правого фланга, на кексгольмском направлении должна была двигаться 23-я армия.
Войска 21-й армии с ходу форсировали реку Сестру и к исходу первого дня продвинулись в глубину до 15 км. Главный удар в полосе 21-й армии наносился вдоль Выборгского шоссе силами 30-го гвардейского стрелкового корпуса, которым командовал генерал Н.П. Симоняк{215}. Корпус занял Белоостров, продвинувшись до Яппиля (сейчас Симагино). Части 72-й Павловской (генерал-майор И.И. Ястребов) 109-й Ленинградской (генерал-майор Н.А. Трушкин) дивизий овладели Олли-лой (Солнечное) и Куокколой (Репино) соответственно. Соединения 97-го стрелкового корпуса продвинулись на пять километров, вели бой на левом берегу реки Сестры. 11 июня 23-я армия Ленинградского фронта перешла в наступление на направлении Валкъярви, освободила город Териоки.
12 июня соединения 30-го гвардейского стрелкового корпуса заняли пос. Кивеннапа (Первомайское), а 109-го стрелкового корпуса — Райволу (Рощино). Сопротивление противника заметно возросло. Введенный из резерва 108-й стрелковый корпус сосредоточивается в районе Териоки.
Противник усилил свою группировку, действующую вдоль Выборгского шоссе, поэтому командование Ленинградского фронта перенесло главный удар в полосе 21-й армии на левый фланг — вдоль Приморского шоссе. Для этого всего за одни сутки были перегруппированы части 3-го артиллерийского корпуса, которым командовал генерал Н.Н. Жданов. 13 июня в полосу Приморского шоссе перемещаются примерно 110 дивизионов артиллерии. Плотность «стволов» здесь достигает 250 орудий и минометов на 1 километр фронта. Как вспоминал главный маршал авиации А.А. Новиков[77], находившийся тогда на Ленинградском фронте в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования, в этом неординарном решении Л.А. Говорова «проявился не только его талант полководца, но и гражданское мужество. Я отлично представлял себе, что он пережил, входя с таким предложением в Ставку. Как командующий фронтом, он единолично отвечал за судьбу всей операции»{216}.
Первая полоса финской обороны была прорвана.
Прорыв второй полосы финской обороны начался утром 14 июня. Бои здесь проходили в исключительно трудных условиях, так как этот оборонительный рубеж был сильно насыщен долговременными железобетонными сооружениями.
Наступление советских войск, начавшееся после мощной артиллерийской подготовки, велось 21-й армией на Выборгском и 23-й армией — на кексгольмском направлениях.