СИБИРСКИЕ ТОРГИ

СИБИРСКИЕ ТОРГИ

Торговля также явилась одним из самых ранних хозяйственных занятий русского населения за Уралом. В сибирских городах она на долгое время стала наиболее важным видом деятельности жителей.

Торговля была тесно связана не только с промысловым освоением края, но и с его присоединением к России. Торговая колонизация вместе с промысловой во многих районах предшествовала колонизации правительственной, прокладывая пути на новые земли отрядам служилых людей.

Развитие русской торговли за Уралом началось со скупки мехов у местного населения. В ней в той или иной степени участвовали все, кто встречался с коренными жителями Сибири. Хозяевами же пушных рынков на севере Азии быстро становились представители купечества европейской части страны. Лично или через своих представителей они скупали «мягкую рухлядь» у ясачных, служилых и большинства тех же промышленных людей и вывозили ее в «русские города». И лишь постепенно к началу XVIII в. на первое место стали выходить купцы из самой Сибири.

Торговля с коренными жителями края носила преимущественно меновой, а не денежный характер, причем вначале она обычно производилась путем примитивной «немой торговли». Торговцы с той и другой стороны бросали друг другу предназначенные для обмена товары через стену острожка или зимовья, либо оставляли их в определенном месте и поочередно забирали. В глухих районах такая практика продержалась довольно долго. Однако рано или поздно взаимное доверие устанавливалось, и скупщики пушнины начинали ходить «для торгу» непосредственно «по юртам», а «иноземцы» — приезжать к острогам и зимовьям, выменивая меха на муку, котлы, топоры, ножи, железо «в прутьях», оловянную посуду, украшения и т. п.

По замыслам правительства, такая торговля должна была производиться лишь после ясачного сбора, но это предписание часто нарушалось, как и целый ряд других правил, регламентировавших взаимоотношения с «иноземцами». Строго не выполнялось и требование торговать с ясачными людьми лишь на гостиных дворах — на глазах властей. Впрочем, сильно злоупотреблять подобными нарушениями тоже не имело смысла: без отметки об уплате пошлин трудно было рассчитывать на благополучный вывоз пушнины «на Русь» — меха могли отобрать в казну.

Помимо налогового обложения, немалую прибыль казне давала и прямая торговля от имени «государя». Наиболее ценные виды пушнины временами разрешали покупать только для царской казны. И тем не менее успешно соперничать с частной торговлей в Сибири представители правительственной администрации не могли. Более того, они сами, «радея о госу-дареве казне», при случае частным образом приторговывали «мягкой рухлядью».

Раньше в исторической литературе нередко можно было встретить мнение о «грабительском», «неэквивалентном» характере сибирской пушной торговли. При этом приводились сведения о колоссальных (300–400 %) прибылях некоторых купцов. Однако такие примеры нельзя рассматривать изолированно от других и тем более распространять на большинство действовавших за Уралом торговых людей. Указанные цифры свидетельствуют лишь о чрезвычайно благоприятном стечении обстоятельств для отдельных купцов в отдельные годы.

О доходах основной массы торговцев имеются другие сведения. Они свидетельствуют, что, например, в 30 — 50-е гг. XVII в. на главных пушных рынках русского Севера — в Сольвычегодске и Великом Устюге — годовая торговая прибыль у возвратившихся из-за Урала бывала равной 22–25 %. Она, конечно, достаточно высока, чтобы заинтересовать торговлей, но отнюдь не баснословна, как можно было бы ожидать. Объясняется это тем, что огромных средств требовали как преодоление громадных расстояний, так и всякого рода накладные расходы: уплата налогов и пошлин, подношения представителям царской администрации, ставшие в Сибири чуть ли не обязательными, и т. д.

Пушнина была стержнем сибирской торговли, но отправлявшиеся за Урал купцы рассчитывали не только на куплю-продажу «мягкой рухляди». Многие закупали в Сибири так называемые «бухарские товары», участвовали (с конца XVII в.) в «китайском торге». Кроме того, чтобы как-то окупить расходы на долгую и трудную дорогу, торговые люди брали с собой «русские», а нередко и западноевропейские товары, продавали их во время остановок, приобретали по пути новые товары для перепродажи в более отдаленных районах.

Не зная твердо, на какие товары в Сибири будет наибольший спрос, купец обычно брал с собой «всего понемногу» и в проигрыше, как правило, не оказывался. Он привозил за Урал купленные в Ярославле железные изделия, костромское мыло, изготовленные крестьянами тех же местностей ткани (сермяжное сукно и холст) и множество других товаров, пользовавшихся до налаживания в Сибири собственного производства почти неограниченным спросом. В документах о сибирской торговле перечисляется, по сути дела, весь набор нужных человеку для повседневной жизни вещей — одежда, обувь, посуда, охотничий и сельскохозяйственный инвентарь, оружие, украшения, иконы, книги и т. д.

По перечню продававшихся за Уралом товаров можно составить довольно полное представление о быте сибиряков в XVII в., в том числе об их одежде. Она в целом была той же, что и в европейской части страны, особенно в Поморье. Кроме различных тканей, жители сибирских городов покупали много готовой одежды — кафтанов, однорядок, летников, шуб, рубах, штанов, юбок, сарафанов, рукавиц, шапок. Охотно приобретали обувь, кружева, пояса, пуговицы, различные украшения и всякого рода отделочные нашивки.

Бросается в глаза, что в торговле «русскими товарами» решительно преобладали предметы производственного и хозяйственно-бытового назначения. Так называемые «туземные» товары (безделушки, рассчитанные на сбыт у коренных жителей) не играли существенной роли на сибирских рынках. Бисер и одекуй (крупные бусы из белого и синего хрусталя) были, конечно, очень удобны для торговли, особенно в глухих, труднодоступных районах Сибири: их было легко перевозить на любое расстояние и на любом виде транспорта. Но сибирские «иноземцы» быстро «поизнаполнились» этим «товаром», и спрос на него резко упал уже в середине XVII в. Зато видное место среди провозимых на восток товаров заняли продукты питания: мука, крупа, толокно, мед и др. Большая часть этих продуктов со временем стала закупаться в самой Сибири и продавалась населению отдаленных и «непашенных» ее районов. Особенно выгодна для торговых людей была продажа хлеба.

Развитию торговли в крае длительное время содействовали большие природно-географические различия отдельных его районов, в частности наличие в Сибири «пашенных» и «непашенных» уездов, и неодинаковая степень освоения его громадной территории. Цены, складывавшиеся в различных сибирских городах на одни и те же виды продукции, ясно показывают причины, побуждавшие торговых людей закупать товары для их перепродажи. Так, в середине XVII в. одежда в Восточной Сибири стоила вдвое дороже, чем в Западной. Топоры в Тобольске ценились по 32 копейки, а в Якутске — по рублю. Пуд хлеба (муки) стоил в Тюмени 1–2 копейки, в Енисейске — 10–20 копеек, в Якутске — 30–60 копеек, а в Нерчинске — от полутора до четырех рублей. Но в Сибири постепенно складывались и свои областные рынки, в основе самого существования которых лежало общественное разделение труда. Весьма показательным было появление в некогда диком и пустынном крае ярмарок.

Большую известность в XVII в. получила зимняя Ирбит-ская ярмарка, действовавшая в Верхотурском уезде. Сначала в Ирбитской слободе останавливались лишь те купцы, которые отклонялись от официальной Бабиновской дороги, с тем чтобы обойти Верхотурскую таможню и сэкономить на уплате пошлин. Однако уже в 1643 г. Ирбитская ярмарка была открыта на законном основании, а к концу XVII в. она собирала тысячи человек. С течением времени торговцы предпочитали все чаще пользоваться более коротким и удобным путем на Ирбит. Благоприятные условия для этого создавало успешное хозяйственное освоение Нижнего Поволжья и Южного Урала, а также укрепление безопасности путей на Ирбит в связи с появлением новых русских селений на юге Западной Сибири.

Купля-продажа товаров на «границе» Сибири сокращала расходы на перевозки у купцов и Европейской, и Азиатской России. Ежегодно в январе к Ирбитской слободе съезжались окрестные крестьяне, торговцы из сибирских, поморских и поволжских городов. Ярмарку навещало и крупное московское купечество. Во второй половине XVII в. значение Ирбитской ярмарки возросло вследствие появления на ней «китайских» и «бухарских» товаров.

В Сибири существовала и летняя ярмарка — Ямышевская. Она была довольно своеобразной. Торговцы обычно присоединялись к отправлявшемуся из Тобольска вверх по Иртышу за солью каравану судов и в течение двух-трех недель (в августе) вели возле озера Ямыш торг с подходившими туда же калмыками и «бухарцами». Одновременно с торговлей шла погрузка самоосадочной соли из озера и велись переговоры с калмыцкими «тайшами» (князьями). Обратно вниз по Иртышу вместе с русскими отправлялась и часть среднеазиатских купцов-«бухарцев», по каким-то причинам не продавших у озера Ямыш всех своих товаров. Они шли либо на «государевых соляных дощаниках», либо своим ходом на верблюдах по караванному пути.

Русские продавали калмыкам и «бухарцам» высококачественные кожи, сукна, холсты, котлы, блюда, топоры, косы, меха и одежду, иглы, серьги, гребни, деревянную посуду, слюдяные окончины, воск, писчую бумагу, рыбу, осетровый и стерляжий клей, а в обмен, помимо калмыцкого скота, получали прежде всего китайские и бухарские хлопчатобумажные, шелковые, льняные ткани и изделия из них, ревень, пряности.

Среднеазиатские торговые караваны приходили в сибирские города и самостоятельно — обычно осенью. Проторговав в Сибири всю зиму, они, как правило, весной отправлялись назад. Сначала торговля с «бухарцами» была сосредоточена в Тобольске, а в 70-е гг. переместилась в Тару. Оттуда караваны среднеазиатских купцов мелкими группами разъезжались по другим городам.

Временные, но весьма оживленные торжища время от времени, возникали под Стенами различных сибирских городов, острогов и даже зимовий. Так, в годы расцвета пушного промысла своего рода ярмарка возникала ежегодно в конце лета в Туру ханском зимовье. Там встречались шедшие «с Руси» на восток через Мангазею торговцы и промышленники с теми, кто возвращался с промыслов обратно «на Русь».

Деятельность торговых людей за Уралом содействовала развитию хозяйственных связей не только между Россией и другими государствами, не только между европейской и азиатской частями страны, но и между отдельными областями самой Сибири. Благодаря наладившейся в XVII в. торговле Северная Азия втягивалась в систему всероссийского рынка и активно участвовала в его складывании.

Роль торговцев в сибирской истории нельзя, разумеется, оценивать однозначно. Ввозом за Урал большого количества разнообразных товаров они, например, замедляли там развитие некоторых местных «промыслов». Нельзя вместе с тем не заметить, что сибирские «промыслы» сами долгое время нуждались в изделиях русского ремесла, поступавших в порядке торгового обмена. Кроме того, находясь в Сибири, торговые люди давали своими закупками толчок к развитию местного производства многих видов промышленной и сельскохозяйственной продукции. Тем самым вольно или невольно оказывалось содействие превращению сибирских городов сначала в торговые, а затем и промышленные центры.