РАЗВЕДКА В ПЕРЕВОДЕ С ИНОСТРАННОГО Зоя Зарубина

РАЗВЕДКА В ПЕРЕВОДЕ С ИНОСТРАННОГО

Зоя Зарубина

Зоя Васильевна Зарубина была разведчицей, переводчицей и, главное, человеком, умевшим дарить радость.

В нашем Институте иностранных языков имени Мориса Тореза ее знали все ребята с переводческого факультета. Еще бы — именно Зоя Васильевна Зарубина создала, выпестовала, поставила на поток свое детище — курсы переводчиков ООН, попасть на которые мечтал каждый, стремившийся стать настоящим толмачом. Всегда со вкусом одетая и подтянутая, строгая и одновременно доброжелательная, она излучала спокойствие и уверенность: старайтесь и вы обязательно добьетесь.

Но проглядывало в этой женщине нечто не присущее преподавателям 1970-х. Не совсем так одевалась, как-то по-своему вела беседы. Даже ее английский отличался от преподаваемого на тогдашней Метростроевской улице и умело вбиваемого в нас, инязовцев.

Иногда в осторожных разговорах — а вуз был еще тот, лишнего старались не болтать — проскальзывало: а Зарубина — разведчица. Трудились в МГПИИЯ (Московском государственном педагогическом институте иностранных языков) и другие славные представители этой профессии, но и на их относительно известном нам фоне Зоя Васильевна выглядела как-то иначе.

И только теперь я смог подыскать слова для более точного описанім туманных ощущений молодости. Она была европейкой, тянувшей за собой в большой и закрытый железным занавесом мир молодых, стремившихся этот мир познать. Зарубина в отличие от почти всех других его от нас не закрывала, не хаяла, а вводила туда пытливых и любопытных.

Уже после окончания института узнал я, что занималась она в ту пору не только переводческими делами: передавала свой опыт разведчицы некоторым талантливым молодым людям. Тем, кто сегодня поднялся на высокие государственные вершины, ее уроки, как свидетельствует жизнь, очень пригодились.

Она, по-моему, совсем не любила и не стремилась выпячивать этот свой сугубо разведывательный опыт. Однако изредка в рассказах он всё же угадывался.

В 1927-м, когда на наше консульство в Китае напали местные и согнали всех в столовую, семилетняя Зоя выполнила важное — без шуток — задание отчима Леонида Эйтингона. Разведчик, работавший под дипломатической крышей, тихо попросил падчерицу пробраться в квартиру и вынести спрятанный там сверток. В консульском доме всё было перевернуто вверх дном, однако свертка не тронули. Она пронесла его мимо бдительных охранников-китайцев, не обративших внимание на малышку. В тряпки был завернут пистолет.

И это задание было не первым. Ее родной отец, генерал-майор разведки Василий Михайлович Зарубин, путешествуя, и отнюдь не как турист, по Китаю, всегда брал с собой жену и дочку. (Это было еще до развода.) Супруга Ольга Георгиевна помогала, а крошечная дочь, как говорят разведчики, «прикрывала».

Многие чекисты рассказывали, что брали на задание детей. Они внушают доверие, настраивают чужую контрразведку на мирный лад, усыпляют бдительность. Абель — Фишер в первые свои закордонные командировки отправлялся всегда с женой, маленькой дочкой Эвелиной и даже с домашними животными.

Да и я лично знаком с людьми из той среды, которые иногда прятали чужие документы и свои отчеты в пеленки или коляски. О том, что кого-то с таким прикрытием поймали, зацепили, я никогда не слышал.

Василий Михайлович Зарубин был резидентом легальных и нелегальных разведок в Китае, Финляндии, Дании, Германии, США. Это он некоторое время поддерживал связь с единственным советским агентом в гестапо Вилли Леманом. В Штатах помимо прочего занимался добычей атомных секретов.

Жена Зарубина Ольга Георгиевна работала в аппарате НКВД. В Китае она развелась с мужем и соединила свою судьбу с другим разведчиком — Леонидом (Наумом) Эйтингоном. Так у Зои Зарубиной появился отчим.

Эйтингон, он же Котов, он же Наумов, был правой рукой легендарного Судоплатова и лично руководил многими важнейшими операциями советской разведки. Та же «Утка», по-простому покушения на Троцкого и его уничтожение, проводилась под непосредственным руководством Эйтингона.

Мачеха Зои — Елизавета Зарубина — Горская — Розенц-вейг — служила в разведке с 1925 года. Вместе с мужем Василием Зарубиным принимала участие в различных операциях, подполковник. Специализировалась в США на научно-технической разведке. Добывала сведения по урановому проекту.

И как же складывались отношения Зои Васильевны с родственниками? По идее они должны были бы быть непростыми. Но ничего подобного. Она любила отца, изредка встречаясь с ним во время его «заездов» на родину. Отчим был примером во всём, и в молодости Зоя даже спросила Эйтинго-на, может ли называть его папой. Эйтингон отсоветовал.

Зоя Зарубина дружила с новой женой отца. Вообще между двумя семьями были — на удивление — очень хорошие отношения.

Зоя была успешной спортсменкой, тренировалась, понятное дело, в секциях «Юного динамовца». Ей был выдан членский билет этого общества под номером 3. Стала чемпионкой страны по легкой атлетике. Училась на отлично.

Еще в школе она мечтала о разведке. Но отец был категорически против: уж слишком много разведчиков даже на две семьи. Посоветовал дочери получить хорошее образование и жить нормальной жизнью.

И Зоя, с отличием окончив школу, послушалась. Поступила в престижный тогда ИФЛИ (не существующий ныне московский институт), где два года изучала историю, литературу и философию. Вышла замуж за пограничника и родила дочку Таню, которая впоследствии пошла по стопам мамы: работала переводчицей, спортивной журналисткой, специализировалась в легкой атлетике.

Но началась война и Зоя Зарубина решила идти на фронт добровольцем. Однако маленькую дочку оставить было не с кем. Мужа тяжело ранили, родители находились далеко от родины. И она пошла в военный госпиталь. Думала, подрастет Таня, и возьмут в армию хоть санитаркой.

Но всё вернулось на круги своя. Кадровики ей сказали: санитарок у нас вон сколько, а иностранные языки, да еще так хорошо, знают единицы. Твое место в разведке.

Зое действительно легко давались языки. В Китае, где служили отец и отчим, не было русской школы, и правильно говорить на языке Шекспира Зою научили в америкэн скул раньше, чем русскому. Еще тогда она играла роль переводчицы между мамой и домработницей. В Стамбуле, куда перебросили Эйтингона, Зоя выучила французский. В Москве взялась за немецкий.

В 1943 году 23-летний лейтенант госбезопасности Зоя Зарубина работала на Тегеранской конференции переводчиком, осуществляла связь между делегациями. Довелось ей пообщаться и с британским премьером Черчиллем, и, главным образом, с президентом СІЛА Рузвельтом. А вот со Сталиным не разговаривала.

По некоторым сведениям, одними переводами не ограничивалась. Пришлось ей вести и серьезную оперативную работу.

В документальном фильме «В Тегеране без чадры» Зоя Васильевна рассказала о работе на конференции. Обеспечивала, как и многие другие, безопасность, выполняла функции офицера связи.

Ей поручили обставить квартиру Рузвельта в советском посольстве. Симпатичная, приветливая девушка быстро наладила контакт с охраной президента. В Тегеране она действовала под оперативным псевдонимом Скворцова. Американские военные называли ее мисс Роббинс, к чему Зоя относилась совершенно спокойно.

Она не знала, что Рузвельт парализован и передвигается на коляске. Очень удивилась, когда американцы попросили расширить двери, ведущие в его спальню. Рузвельт запомнился Зарубиной интеллигентностью, полным игнорированием своего недуга, которого, казалось, вообще не замечал. А еще великолепным ораторским искусством. Впрочем, и Черчилль был в этом силен. Сталин выделялся полной независимостью. К удивлению Зои, представлявшей его по портретам, он оказался небольшого роста. Говорил спокойно и очень четко. И лишь получая из рук Черчилля меч с надписью «Сталинград», не сдержал волнения. Вместо ответной речи сказал только «спасибо», облегчив задачу переводчикам. Такие моменты переводчикам тоже запоминаются.

Много баек ходит о том, будто «русские купили Рузвельта». Чушь. Страстному филателисту преподнесли лишь один крошечный подарок. Как известно, среди коллекционеров ценятся выпущенные в свет малыми тиражами марки с различного рода ошибками, опечатками. Так, на советской марке, посвященной знаменитому перелету 1935 года нашего летчика Ляпидевского в США, название американского города было написано так — Сан-франциско. Отсутствие прописной «Ф» превращало марку в реальную филателистическую ценность. Рузвельт был очень доволен.

Приблизительно такую же роль заботливой хозяйки Зарубина исполняла и на Ялтинской конференции, где народу собралось гораздо больше, чем в Тегеране. И все чувствовали, что победа совсем близка. Неясно только, поняли американцы, кем была на самом деле мисс Роббинс?

Затем был Потсдам и Нюрнберг… И всюду переводы и разведка. Разведка и переводы. Всю войну она служила в Четвертом управлении у Судоплатова.

В 1943 году Зарубиной одной из первых пришлось заняться новыми переводами. Для пробы ей дали перевести пару листочков технического текста, прочитав который, она чуть не разрыдалась. Даже о чем шла речь, с первого захода было непонятно. Это мощным потоком добирались по тайным каналам из Штатов, Великобритании и Канады «атомные» документы. Сначала наш главный атомщик Курчатов был Зарубиной недоволен: почему не знаете терминологию? Но откуда, если и терминологии такой не существовало. Курчатов прикрепил к ней физиков, отлично знавших предмет, но не язык. И совместными усилиями дело сдвинулось с места.

Впоследствии Зоя Васильевна признавалась, что удовольствия от этих переводов не получала. Но гордилась, что секретные переводы поручили именно ей. Поняв, что за документы попадают ей в руки, она терпеливо и всё успешнее справлялась с научными текстами. Освоила терминологию, поняла суть, и больше Курчатов претензий не высказывал. Интересно, знала ли она, что многие сведения поступали из США через ее отца — резидента легальной разведки Василия Зарубина? Так что разведка все-таки стала их семейным делом.

А еще мой отец, спецкор Совинформбюро на процессе над фашистскими преступниками в Нюрнберге, рассказывал, что советская делегация иногда устраивала танцы. И среди лучших танцоров всегда была переводчица Зоя Зарубина. Правда, в Нюрнберге все уже знали, что Зоя переводит в основном документы, интересующие нашу разведку.

Но наступила в органах пора этнических чисток, и в отставку была отправлена ее мачеха. Отец бесстрашно спорил с любимцем вождя Абакумовым. Почему, когда его жена работала в Германии, где ее могли схватить в любой момент, национальность нелегала никого не интересовала, а в Москве подполковника увольняют из разведки мгновенно? В 1948 году отправили на пенсию и отца.

В 1953 году пришла очередь отчима. Сколько же он отсидел вместе со своим начальником Судоплатовым!.. Зое Васильевне, преподававшей тогда язык в МТБ, предложили: откажитесь от Эйтингона, подумаешь, отчим. Или уходите с работы. Она, не колеблясь, завершила столь блестяще начавшуюся карьеру разведчика.

И начала новую. Зарубина использовала свой талант общения и отличные знания языков, создав целую школу перевода. Она была деканом факультета английского языка Московского института иностранных языков. Возглавляла курсы переводчиков для советского представительства в ООН. Попасть на ее ооновские курсы желали все, кто мечтал о настоящей карьере переводчика. Преподавала в Дипломатической академии.

И мало кто знал, что уже знаменитая Зарубина многие годы поддерживала на личные средства школу в Юрове, где лечились и учились тяжелобольные дети. В трудные годы, когда денег катастрофически не хватало, уже немолодая Зарубина поехала в Мексику. Гонорар, полученный там за чтение лекций, она перевела на счет школы.

Зоя Васильевна долго болела. Ушла достойно в 2009 году. О ней помнят. И не только переводчики.