Когда посылают в клуб завода «Каучук»

Когда посылают в клуб завода «Каучук»

Роберт Тохненко был с Татьяной Дорониной как раз в то время, когда в ее жизни происходили драматические события под названием «Разделение МХАТа». По его словам, «никто из критиков так и не написал об истинной причине размежевания между Дорониной и Ефремовым и появлении двух МХАТов. Многие считают, что Доронина и Ефремов не поладили и поэтому решили разделить МХАТ. Но истина кроется в том, что Ефремов уводил в отремонтированное здание театра в Камергерском переулке всех актеров-мхатовцев своего бывшего театра «Современник», а 160 истинных мхатовцев оставил под открытым небом. Здание на Тверском бульваре Ефремов, никому не говоря, через Минкультуры отдал под Театр Дружбы народов, под шоу-представления, а филиал здания МХАТа ремонтировался. Это была самая настоящая трагедия для людей. Никто, например, не писал, что из-за этого актриса Леночка Королева пыталась лишить себя жизни…

Ефремов Дорониной предложил уйти с ним, но, когда Татьяна узнала об истинном положении дел, она наотрез отказалась и осталась с брошенными мхатовцами. Я могу утверждать, что только неукротимый характер Татьяны позволил возвратить здание и сохранить труппу».

С чего все начиналось? Почему и кому пришла в голову такая идея — разделить МХАТ?

Начиналось все с перестройки. В стране назревали перемены, для многих долгожданные, для многих же — обернувшиеся драмой. Эти перемены, так или иначе, отзывались во всех сферах ее жизни, в том числе и в театре. Во МХАТе, старейшем и авторитетнейшем театре страны, многие годы являвшемся главным, любимым театром Советской власти, которая вдруг решила сама себя радикально реформировать, они должны были отозваться в первую очередь. И отозвались.

Тем более что, как писала критика, «вирус раздвоения жил в теле Художественного театра с момента зарождения: он был создан двумя художниками, которые сумели объединиться на довольно короткий и достославный миг, дабы затем расходиться все дальше и решительней. Станиславский и Немирович-Данченко не выносили свои разногласия на суд публики, четко разделяли сферы влияния, все «дочки» Художественного театра (Первая студия, Вторая студия и т. д.) отпочковывались от «матери» мирным путем. Но созданный в свое время как классический театр для образованной части общества, МХТ был присвоен советской властью и провозглашен главным и образцовым государственным театром».

Слабость ли театрального руководства, другие ли причины, но МХАТ становился все менее интересен публике, которая стремилась на Таганку, в «Современник», в Театр им. Ленинского комсомола, в Театр имени Вахтангова, в Театр имени Маяковского, но не в Художественный. Как опять же отмечала критика, «театр выработал канон академической культурной скуки». Все это понимали, в том числе и знаменитые «мхатовские старики», не без инициативы которых в 1970 году художественным руководителем во МХАТ был приглашен Олег Ефремов, создавший модный и посещаемый в свое время театр «Современник» (Таганка появилась на десять лет позже). Но то, что удалось ему в «Современнике», не получилось во МХАТе. Почему? Ведь он много лет пытался собрать лучшее, что только есть в стране, уводил актеров из других трупп, пробовал приглашать самых разных режиссеров. Он считал, виноваты люди: слишком большая, неповоротливая, архаическая труппа, слишком много актеров старой закваски, с которыми реформы и перемены невозможны.

Стало быть, надо от них избавиться.

Нет, не в столкнувшихся амбициях двух великих актеров причина раздела МХАТа на два театра, и не в том, что Доронину «Ефремов не позвал в свой театр». Он позвал и даже с ней первой, по ее словам, говорил о разделе, называл, кого он хочет взять с собой, а кого — оставить. Но на ее вопрос, куда же денутся остальные, среди которых много по-настоящему хороших артистов, Ефремов сказал, что ему все равно, куда они пойдут — в какой-нибудь подвал или в клуб завода «Каучук», например. Ответ ее поразил. И ведь говорил такие слова не кто-нибудь — Олег Ефремов, ее замечательный партнер, прекрасный артист. Чуткий, все понимающий таксист Саша из «Трех тополей», самоотверженный хирург Мишкин, в которого была влюблена добрая половина женщин Страны Советов… Как же, оказывается, далеко было расстояние от него самого до образов, им созданных… Нет, режиссер, конечно, должен отличаться от просто артиста, режиссеру приходится быть жестким, как были жесткими Товстоногов и Гончаров. Но не жестоким! Не бездушным! Не безжалостным!

Многие потом, задним числом анализируя ситуацию, говорили и писали, что виновато было окружение Ефремова, имея в виду главным образом заведующего литчастью театра Анатолия Смелянского, «маленького демона» МХАТа, как называла его одна из великих мхатовских актрис Ангелина Степанова. Другие считали, что Ефремов сильно изменился в последние годы из-за своей слабости, своего порока, имея в виду его пристрастие к алкоголю. Так или иначе, слова были сказаны — слова, к которым Доронина не могла остаться равнодушной, которым она не могла не воспротивиться.

Так начинался, как писал в свое время Михаил Булгаков, «гнусный, свинский, соблазнительный скандал» — окончательное разделение МХАТа.

«Ефремов, конечно, знал, кого он хочет взять с собой на Основную сцену — вспоминал один из мхатовских «старожилов» Владлен Давыдов. — Существовал даже некий список, и один из ефремовских холуев обзванивал этих людей… Но решили все делать «демократично» — через собрание, через голосование. «В порядке эксперимента, — как пишет А. Смелянский, — а не как в 30-е годы, когда закрыли сверху три театра, но актеров направили в другие театры «для усиления их труппы»…»

Когда Татьяна Доронина узнала об истинном положении дел, она наотрез отказалась от приглашения Ефремова войти в основную труппу и осталась с брошенными мхатовцами.

И все это, может быть, и состоялось бы, но… Выяснилось, что филиал-то закрывается на капитальный ремонт, а театр на Тверском бульваре отдается театру Дружбы народов во главе с Е. Р. Симоновым… Вот это сообщение и взорвало тех, кто во главе с Татьяной Дорониной до того голосовал против разделения МХАТа. Накалились страсти — было сочинено письмо против Ефремова и против разделения… Произошло бурное собрание в присутствии министра культуры РСФСР Е. А. Зайцева. И только когда было официально заявлено, что вместо филиала будет передан при разделении театр на Тверском бульваре, то, казалось, страсти улеглись… Но по какому принципу и кто мог решать судьбу актеров, не поговорив с каждым из них?»

Только до судеб ли тут, когда запахло грозой, великими переменами, о которых столь долго мечтали их творцы?