АКАДЕМИК ЯКОВ БОРИСОВИЧ ЗЕЛЬДИН

АКАДЕМИК ЯКОВ БОРИСОВИЧ ЗЕЛЬДИН

Он протянул мне серую трубку диаметром около 12 мм, длиной 50 см, похожую на итальянскую макаронину спагетти, и сказал: «Было бы очень занятно измерить, с какими скоростями горит эта штука в середине и по краям. Мы сейчас изучаем скорости горения таких порохов при давлениях в десятки атмосфер. Представляется, что центральная часть трубки должна выгорать медленнее, чем края. Вы уже получали рентгеновские снимки пули в полете. Нельзя ли использовать вашу технику для изучения явлений при горении пороха?»

Так запомнилась одна из первых встреч с Яковом Борисовичем Зельдовичем в Казани, в январе или феврале 1943 года. Шли бои за Сталинград, великая битва на Курской дуге еще только готовилась. В то время мы провели успешные опыты по рентгенографированию явлений при взрыве небольших зарядов. Яков Борисович внимательно следил за развитием этой работы.

Спустя три года произошла встреча на другом меридиане. Зельдович был назначен руководителем теоретического отдела. Время показало, насколько правильным было такое решение. Широко образованный физик, отлично знающий газодинамику и физику взрыва, живой как ртуть, очень активный и деятельный, Яков Борисович на протяжении двух десятилетий являлся душой и символом нашего теоретического отдела. Он отлично разбирался не только во всех теоретических вопросах, связанных с созданием соответствующего оружия, но и в подавляющем большинстве экспериментальных работ, многие из которых были начаты по его инициативе. Он ставил перед экспериментаторами актуальные, еще не решенные проблемы и часто сам предлагал способы и методы их решения.

Яков Борисович оказался «виновником» приезда к нам еще одного отличного физика-теоретика, обладающего высоким изобретательским потенциалом,— Евгения Ивановича Забабахина.

В 1944 году, окончив с отличием Военно-воздушную академию им. Жуковского, Забабахин был зачислен в адъюнктуру академии. Руководитель его диссертационной работы профессор Д. А. Венцель предложил тему «Исследование процессов в сходящейся детонационной волне». Готовая диссертация была направлена в Институт химической физики Академии наук СССР. Там она попала в руки Якова Борисовича. Зельдович сразу увидел, что работа Забабахина вплотную примыкает к нашим задачам. Весной 1948 года капитан Е. И. Забабахин приехал в институт. Вскоре он стал одним из сильнейших сотрудников теоретического отдела. Очень велик его вклад в развитие вопросов прикладной ядерной физики и решение ряда научных задач, связанных с созданием различных типов ядерного оружия. В 1968 году он был избран действительным членом Академии наук СССР.

Интуиция, знание, талант... Без этих трех слагаемых невозможно творчество в науке. За два десятилетия совместных работ мы убедились — Яков Борисович в полной мере обладал теми редкими качествами, которые позволяют искать и находить правильные решения в сложнейших физических или физико-химических ситуациях.

С разрешения Ю. Б. Харитона приведу такой случай. На совещании, посвященном решению сложной технической проблемы, долго не могли найти правильного решения. Предложения выступающих отвергались одно за другим. Но вот появился Яков Борисович. На доске возникла цепочка формул, и за считанные минуты задача была решена. Это было похоже на колдовство. Когда все разошлись и в кабинете остались только Юлий Борисович и Игорь Васильевич, Курчатов сказал: «А все-таки Яшка — гений...» Трудно определить, где граница между талантливостью и гениальностью. Может быть, такой границы вовсе нет...

В начале 50-х годов, после проведения ответственного опыта большая группа ученых ожидала, когда будут обсчитаны осциллограммы и другие записи приборов. Игорь Васильевич сказал: «Жалко, здесь нет Яшки. Он бы вынул из кармана свою маленькую логарифмическую линейку, передвинул движок и рамку несколько раз вправо и влево и выдал бы нам все необходимые цифры». В те далекие времена логарифмическая линейка была главным расчетным инструментом теоретиков и экспериментаторов.

Яков Борисович был особенно нетерпим ко всякого рода лженаукам. У нас хранится его открытое письмо от 18 января 1963 года, адресованное экспериментаторам. В начале 60-х годов широко дискутировалась так называемая машина Дина, использующая для своей работы гравитационные силы. Письмо было составлено в связи с объявлением о семинаре, посвященном машине Дина.

«Я глубоко уважаю коллектив сектора экспериментаторов... Это самостоятельный институт. В наше общее дело он внес большой, неоценимый вклад. Поэтому мне не только смешно, но и больно видеть рекламу безграмотного „изобретения" Дина.

Всякому, знающему основы механики, ясно, что это чепуха. Можно гадать, почему чепуху запатентовали или почему она попала на страницы журнала, но, право, это не так интересно.

Иногда говорят: конечно, опыт Дина противоречит теории, но ведь это опыт,