Парашютисты и мифы
Парашютисты и мифы
Лесная дорога укатана. Стоят указатели. Район тылов какой-то стрелковой дивизии. Пехота, по-видимому, занимала оборону по железной дороге Киев — Коростень. За обочиной позиции дивизионных артиллерийских полков. Дальше — наши калибры, две батареи корпусного артиллерийского полка.
На развилке дорог стоял в ожидании командир батареи. «Принять вправо... стой!» Орудия и машины выкрашены свежей краской. Варавин шел вдоль колонны, он доволен работой, проделанной орудийными расчетами.
— Молодцы. Сколько они тут перенесли огневых налетов? Десять?
— Нет, побольше,— ответил Савченко.
— Потери?
— Два человека.
— А под Пирожками? Понимаете, что значит отрытая вовремя щель? Надеюсь, мне больше не придется говорить об этом,— Варавин стал излагать задачу.
Вместе с Васильевым и огневым разъездом я ехал на ЗИС-3 в сторону Зарудья. Навстречу тянулась кавалерийская колонна. Пять-шесть эскадронов. С батальонными пушками, пулеметы на вьючных лошадях.
ЗИС остановился — ОП. Огневой разъезд приступил к работе. Васильев возвратился за огневыми взводами.
Обоз, отдыхавший на привале, сообщил: до переднего края 10 километров. Невдалеке от выбранной ОП грейдерная дорога. «Воздух!» — кричат обозники. Гудят моторы «юнкерсов», начинается бомбежка.
Связь с НП установлена. Но Васильев не появлялся. Я ждал час, другой. Командир батареи обеспокоен. В чем дело?
Огневые взводы пришли только через четыре часа. Выясняется, на обратном пути Васильев попал под бомбежку, машина сгорела, он добирался пешком.
6-я батарея открыла огонь. Стреляющий получил координаты целей из дивизиона АИР начальника артиллерии 27-го CK, который обеспечивал артиллерийские части в районе Зарудья.
Утром следующего дня командир батареи сообщил обстановку. В район Зарудья прибыл только 2-й дивизион.6-я батарея поддерживала подразделения воздушно-десантной бригады.
В 8 часов началась артиллерийская подготовка. Грохот стоял невообразимый. По своей численности группировка нашей артиллерии здесь превосходила Малинскую по меньшей мере в три раза.
Варавин сопровождал огнем атаку. Несмотря на сильный минометный обстрел, парашютисты отбросили стремительным ударом немецкую пехоту на 10—15 километров. В ряде мест ее отход превратился в бегство.
На грейдерной дороге показалась колонна пленных — около 70 человек. Тащатся немецкие повозки с разным трофейным имуществом, запряженные огромными ломовыми лошадьми. Пленные остановились на привал.
— Мне еще не приходилось видеть немецких солдат, пойдем поговорим,— предложил Васильев.
Начальник конвоя лейтенант-парашютист махнул рукой.
— Не имею ничего против, пожалуйста... но эти молодчики отпетые гитлеровцы, до небес превозносят своего фюрера.
Пленные поспешно поднялись. Своей внешностью они мало отличались от тех немцев, которых я видел невооруженным глазом и сквозь стекла стереотрубы: в куртках, засученные рукава, сапоги с широкими голенищами. Не доставало только оружия и в этом, похоже, заключалось единственное обстоятельство, огорчавшее пленных.
— Прошли, что называется, огонь и воду... прожженная публика... Европу оккупировали от Нордкапа до Крита. Но у нас не то. Подождите, придет время,— говорил лейтенант-парашютист.
Длинный сухопарый немец с забинтованной головой заговорил по-русски.
— Господин лейтенант заблуждается. Русская армия разбита и больше не способна на серьезное сопротивление. Немецкие войска овладели Смоленском. Москва обречена... Комиссары скрывают правду и обманом заставляют вас сражаться...
— Мы сознательно идем за комиссарами, у нас одна цель,— ответил лейтенант.— Вам известны потери ваших «непобедимых» войск под Киевом? Смоленск, возможно, потерян, но мы вернем его. Уверяю, вы не последний пленный.
— О, не стоит беспокоиться... Мой плен есть досадное недоразумение. Я охотно признаю: русские парашютисты храбрые солдаты. Нам пришлось немного отступить, но это ничего не значит... Разве господину лейтенанту не известно, что русское командование, бросив парашютистов в бой, лишилось своих последних резервов?
— Геббельсовская пропаганда с первого дня войны трубит о том, что резервы русских израсходованы.
— Немецкие войска у стен Москвы... Россия падет. Дни Советов сочтены!
— Не забывайте, вы в плену.
— Да, к сожалению, но мои мысли, как и мысли моих товарищей по несчастью, вместе с теми, кто сражается за фюрера и великую Германию.
После первых русских фраз немец начал употреблять немецкие, польские, чешские слова, адресуя их, по-видимому, к пленным. Они согласно кивали головами.
— Ну, вы видите этих типов? Собираются покорять Россию... А ведь он и в самом деле думает, что меня и вас заставляют воевать комиссары.
* * *
Среди немецких солдат в то время преобладало мнение, что Россия — колосс на глиняных ногах. Гитлер намеревался закончить «восточную кампанию» в течение считанных недель, и в любом случае до наступления осенней распутицы. Судьба России не свершилась, но сомнений нет — дни ее сочтены.
Немецкие штабы планировали операции, которые предполагалось проводить после «падения Советов». Картографы трудились над составлением новейших топографических карт Ближнего и Среднего Востока. Немецкая промышленность производила великолепные сетчатые спальные палатки, чтобы избавить от москитов немецких солдат в жарких странах.
Немецкий подводный флот топил на просторах Атлантики суда, доставлявшие оружие и продовольствие на Британские острова. Горные егери сменяли свои караулы у Нордкапа, немецкий танковый корпус поддерживал итальянского союзника в песках Ливии.
Немецкие войска повсюду теснили противника. Нацистская Германия в глазах доброй половины человечества представлялась силой, которая уверенно шла к мировому господству.
Но в основе своей военные успехи нацистской Германии не имели прочного фундамента. Военная мощь ее определялась не столько ее духовным и промышленным потенциалом, сколько обстоятельствами, которые проявлялись в положении срединного государства, лишенного собственной сырьевой базы. Германия подчинила европейские страны, но полностью поставить их ресурсы для обеспечения собственных нужд в короткий срок было невозможно. Да в то время самоуверенные нацисты и не видели в этом особой нужды.
Немецкие войска сражались на фронтах, протяженность которых увеличивалась с каждым днем. Уже в одном этом обстоятельстве таилась величайшая опасность в случае затягивания войны.
Вермахт не был универсальным инструментом и предназначался для ведения скоротечных войн. Исходная позиция совершенно очевидно ограничивала его боевые возможности. Немецкая военная мысль придерживалась концепции блицкрига с самого начала возрождения вооруженных сил. Та же концепция определяла принципы боевой подготовки, штатную организацию, систему управления, свойства оружия и т. д.
В основу боевого использования войск были положены три, по меньшей мере, правила: концентрация сил на избранном направлении («идти врозь, сражаться вместе»); массирование огневых средств («бить так бить»). Соблюдение одного и другого — создавало реальные предпосылки для успешного прорыва подвижных соединений в глубину территории обороняющегося, где и завершался его разгром.
Военная наука, обобщая опыт войн, установила целесообразную последовательность типовых операций. Наступление, к примеру, включает несколько этапов: подавление огневых средств обороняющейся стороны; овладение ее позициями; ввод в прорыв так называемого эшелона развития успеха.
Нацистская Германия обеспечила свои вооруженные силы всеми необходимыми средствами — боевыми и материальными — для ведения войны. Вермахт был до такой степени одержим сознанием своей мощи, что отвергал молитвы богам, перед алтарем которых преклонялся. Последовательность — это предрассудок. Исход операции решался в самом начале. Вермахт ввергал противника в шоковое состояние первым сокрушительным ударом. Объект атаки исчезал и не оказывал сопротивления. Подвижный эшелон устремлялся вперед. Развитие успеха обращалось в преследование уцелевших войск противника.
Следуя своей концепции, вермахт одержал серию побед в войнах против армий соседних с Германией государств. Касаясь этого периода второй мировой войны, исследователи говорят о «легких победах». Едва ли. Победы не бывают легкими. Если немцы несли меньше потерь, чем французы, скажем, или англичане, то это не значит, что боевые действия шли самотеком, без усилий с той или другой стороны. Французская и английская армии предпринимали отчаянные попытки маневрировать силами, но безуспешно. Их коммуникации находились под непрерывным воздействием люфтваффе.
Вермахт превосходил своих западных противников по вооружению и боевой подготовке. Добытые в начале второй мировой войны победы положили начало недолгому существованию мифа о непобедимости германских вооруженных сил.
После окончания войны на Западе, нацизм повернул острие агрессии в противоположном направлении. С запада на восток непрерывным потоком шли эшелоны с войсками и военными грузами. Территория оккупированной Польши и Восточная Пруссия превратились в гигантский плацдарм для развертывания многочисленных пехотных, танковых и моторизованных дивизий. На восток перебазировались воздушные флоты. Вермахт готовился начать свою последнюю, «восточную кампанию».
Наступление немецких войск началось мощными массированными ударами по боевым порядкам наших стрелковых дивизий первого эшелона и оборонительным сооружениям укрепленных районов. На направлении действий ударных группировок агрессора оборона была подавлена, на других советские войска отразили первые атаки и продолжали удерживать свои позиции. В ряде случаев сопротивление носило обособленный характер, не имело централизованного руководства. Но советские воины не бросали оружия и не спешили попасть в плен. Вошедшие в прорывы подвижные эшелоны раз за разом вовлекались в затяжные бои, теряли темп наступления и вынуждены были развивать успех. Необычайно тяжелыми оказались условия театра боевых действий. Наступление в духе блицкрига встречало серьезные, трудно преодолимые препятствия.
Советские войска оправились от потрясений первых дней войны и продолжали сражаться с неослабевающим упорством. Многообещающие прорывы подвижных сил неизбежно наталкивались в глубине обороны на стену сопротивления. Немецкие войска не могли решающим образом склонить чашу весов в свою, пользу, несмотря на все выигранные сражения тактического и оперативного масштаба.
Немецкое наступление катилось на восток, но далеко не так быстро, как предусматривал план «Барбаросса». Убыль личного состава войск увеличивалась, росли прочие издержки. Все более очевидными становились просчеты в планировании «восточной кампании». Сложилась обстановка, которой германское политическое и военное руководство не предвидело. Вермахт уготовил себе роковое испытание. Его мощи угрожают не столько потери в людях, сколько потери времени. Восполнить их за счет маршевых батальонов невозможно. Это понимал Гитлер, понимали фронтовики-фельдмаршалы и понимали панцер-гренадеры [46]. Угроза надвигалась. Германия — национал-социалисты и народ — сознавала ее неотвратимость. Но было поздно, слишком поздно. События вышли из-под контроля. Время работало против вермахта. И с этим ничего нельзя поделать. Советские войска в боеспособности превосходили прежних противников вермахта. Нападение нацистской Германии всколыхнуло нашу страну. Война коснулась всех, вошла в каждый дом. Эти фразы доступней всего объясняют стимулы, питавшие дух воинов Советских Вооруженных Сил.
Как поступает человек, когда его постигло бедствие и жилище — дверь вдребезги, вход открыт — очаг его жизни подвергся нападению? В зависимости от своего состояния. Слабый принимает с покорностью чужую волю. Малодушный спасается бегством, не думая о том, что вдали от отчего дома ждет его смерть и стужа. Но если он мужчина и в жилах его течет кровь предков, он восставал навстречу врагу, чтобы сражаться.
Советский воин оборонялся, т. е. действовал вынужденно. Он отражал нападение того, кто посягнул на жизнь близких ему и его собственную жизнь, на тот общественный уклад, который призван защищать воин. Так поступали во все времена его предки, и поступают ныне все, кому доpoгo сознание свободы и справедливости. В ходе войны наши немецкие противники во многом порицали особенность натуры советского воина и прямо, чисто по-солдатски высказали немало лестных мнений в его адрес. Он и неприхотлив, и чужд амбиции, вынослив сверх всякой меры и сметлив, и смиренно покорялся своей участи, он чуть ли не фаталист и философ.
Да, это правда. Советский воин сражался днем и ночью без сна и отдыха, выносил долгие — в тысячу километров — форсированные марши, пеши шел наравне с моторизованными колоннами противника и снова сражался, не имея самого необходимого, сражался в зной и стужу, сражался в строю взвода, отделения и в одиночку. Он нес свое тяжкое бремя, потому что в душе не иссякал источник, рождавший силу. Мучила жажда, невыносимо хотелось спать, но воин бодрствовал.
Он превозмогал себя и делал то, что вчера еще казалось невозможным, делал, полагаясь и на силу, и на чудо. И чем тяжелее становилось бремя, тем больше прибывало сил, ибо он все отчетливей сознавал общечеловеческие и личные ценности, которые остаются непреходящими от первого дня нашей жизни до последнего.
* * *
В то время когда 45-я СД и другие соединения 15-го CK пытались вернуть Малин, командующий войсками Юго- Западного фронта, желая ослабить сопротивление противника, приказал нанести удар силами небольшой группировки в районе Зарудья. В состав ее наряду с другими вошла одна из бригад 3-го ВДК [47].
Походным шагом двигались одно за другим подразделения воинов. Экипированные, что называется, с иголочки. Голубые петлицы, в скатках, полуавтоматические винтовки «на ремень». Молодец к молодцу. В утренней тишине разносилась звонкая строевая песня. К 4-му орудию — оно стояло ближе остальных к дороге — пришли люди других расчетов, поглядеть на парашютистов.
Много загадок службы военной не разгадает никто. Парашютисты пели песни... Сколько их поляжет в первой атаке... Но смерть им не страшна. Кто они? Лица разные, у всякого свое, и, вместе с тем, несомненное сходство равняло всех в шеренге. Сходство характеров, отмеченных знаком победы, которую одержал над собой каждый парашютист, впервые шагнув через люк в синюю бездну.
Замыкающее подразделение скрылось за поворотом. Орудийные номера возвращались «по местам» в приподнятом настроении. Они верили в успех предстоящего наступления. Парашютисты приумножали рождавшуюся в те дни славу своего оружия.
Немцы непрерывно вели разведку с воздуха и, вероятно, знали о том, что происходило в лесах на северо-запад от Зарудья, но не обращали внимания, полагая, что наши измотанные части не способны к наступлению. И поплатились за свою самонадеянность.
Артиллерийская подготовка началась ровно в 8.00 и продолжалась полчаса. Огневые средства немцев были подавлены. Стремительная атака парашютистов ошеломила немецкую пехоту.
Около 20 танков, осуществлявшие непосредственное сопровождение парашютистов, миновали без потерь передний край. Не в обычае немцев было в те дни оставлять захваченную местность. Некоторые подразделения охватила паника. Опомнившись, они стали оказывать сопротивление. Но остановить парашютистов оказалось нелегко. К полудню над полем боя появились «юнкерсы». Немецкая пехота начала контратаки.
* * *
Полдень. Слышен гул моторов, выкрики. Гаубичные батареи, стоявшие впереди, снимались. Перемещаются вперед, на новый рубеж после наступления парашютистов.
На грейдерной дороге движение усилилось. «Воздух!». В небе «юнкерсы». По району, оставленному гаубичными батареями, «юнкерсы» с горизонтального полета сбросили бомбы.
Размещение вблизи дорог приносит много неудобств. Непрерывно едут машины, повозки. Поток. Одни к фронту, другие в тыл. Дорогу бомбит авиация. В плоскости стрельбы появляются люди. Нужно выставлять дополнительно караульных.
Начался обед. Вдруг выкрики, брань. Караульный произвел из карабина выстрел. В чем дело? Орлов ушел выяснять. Вслед за этим явилось полдюжины людей во главе с капитаном. Танкисты. Черные комбинезоны, в руках танковые пулеметы. В наступлении вместе с парашютистами принимали участие отдельные подразделения, состоявшие из экипажей, которые потеряли свои танки.
— Что у вас за порядки? — издали начал капитан-танкист.— Караульный... идиот!
Танкисты не стеснялись в выражениях. Безуглый пытался говорить: на ОП существуют определенные порядки. Капитан не хотел слушать.
— Немедленно наказать грубияна!
Пришел Савченко, инцидент кое-как улажен. Капитан успокоился. Савченко пригласил танкистов на обед.
— Рота... осталось шесть человек,— капитан рассказал о том, как стал пехотинцем. Под Александрией попал в окружение, в районе Новограда-Волынского вышел к своим. Сейчас танкисты направляются в тыл на формирование.
Телефонист передал: «По местам!» Расчеты прервали обед, вернулись к орудиям. 6-я батарея открыла огонь.
Танкисты с удовлетворением переглядывались. Стрельба велась по вспышкам. Прошло десять минут. «Стой!»
Старшина принес для танкистов бутылку вина. После обеда наши гости тепло простились. Хозяйственная машина увезла их дальше в тыл.
* * *
Новые позиции 6-й батареи на восточном берегу речка Ризня за обочиной дороги, которая вела в сторону Зарудья. Всю ночь батарея вела огонь по данным АИР, дважды участвовала в СО. Данные готовил штаб дивизиона.
Районы сосредоточенного огня обычно назначает, по указанию штабов, старший артиллерийский командир на основании сведений авиационной или агентурной разведки. В некоторых случаях после предварительной пристрелки, но чаще огонь открывается по заранее подготовленным данным.
Районы СО охватывают узлы дорог, речные переправы, населенные пункты, где размещаются штабы или другие важные объекты противника. Огневой налет начинается одновременно в составе дивизиона или полка. Стреляющие батареи — 3 6 или 9 — поражают площади в 10—12 кв. километров. Внезапность и интенсивность огня наносят большой урон.
О результатах стреляющие батарей извещаются не всегда своевременно. Так, огневой налет, проведенный по северной окраине Малина, вызвал в подразделениях 260-го немецкого ПП большие потери и сорвал атаку, как показал в штабе полка пленный, захваченный на гороховом поле. 6-й батарее стало известно об этом только сегодня.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.