Парашютисты, действующие с подводных лодок
Парашютисты, действующие с подводных лодок
Вернувшись на остров Сайпан, я подробно доложил командиру отряда Карасима о результатах своей поездки в Токио, и мы сразу же приступили к формированию диверсионно-разведывательного отряда, который должен был действовать с подводной лодки.
Однако среди офицерского состава парашютного отряда нашлось много таких, которые неодобрительно смотрели на это дело. Они считали, что в будущем обязательно представится возможность проводить воздушно-десантные операции, а поэтому предлагали парашютному отряду не связываться с "неповоротливой черепахой", как они с пренебрежением называли подводную лодку. Они подвергали сомнению идею создания диверсионно-разведывательных отрядов, утверждая, что эта затея приведет только к ненужной гибели людей.
В то же время среди парашютистов было немало и таких, которые, услышав о предстоявших операциях, стали просить о зачислении во вновь создаваемый отряд.
Я не меньше, чем кто-либо другой, питал чувство любви и привязанности к парашютному отряду, на обучение которого отдавал все свои силы с первого дня его существования. Но я понимал, что при сложившейся военной обстановке невозможно рассчитывать на проведение воздушно-десантных операций, вследствие чего был согласен с формированием за счет парашютного отряда другого подразделения, которое могло бы активно участвовать в боевых действиях даже, если потребуется, с так называемой "неповоротливой черепахи".
В моей роте служил младший лейтенант Сэнно. Он отлично владел приемами штыкового боя и был хорошим гребцом, не раз одерживал победу на состязаниях, проводившихся между армией и флотом. Этот офицер являлся ветераном войны, участвовавшим в боевых действиях с начала войны против Китая, отличался здравым суждением. Я не раз пользовался его советами, которые были весьма ценны.
Во время нашего пребывания на юге Сэнно каждый вечер перед тем, как повесить над постелью защитные сетки от москитов, обязательно разводил под полом жилья огонь, дым которого отгонял этих надоедливых насекомых. По его совету были вырублены все деревья и кустарники, росшие у наветренной стороны жилья. Благодаря этому у нас по сравнению с другими подразделениями было очень мало случаев заболевания малярией. Сэнно поучительно говорил мне: "Командир, в походных условиях не следует устраивать роскошные казармы, обставлять их и т. п., чтобы жить в них с такими же удобствами, как в Японии. Дело в том, что во время перемещений после длительного пребывания на одном месте возникнет много забот и беспокойств, что может явиться причиной ухудшения морального состояния личного состава". Я понимал, как справедливы эти слова, и чувствовал, что настало время, когда наш отряд на Сайпане должен будет наделе последовать этому совету. Советы Сэнно касались и парашютной подготовки.
Известно, что в прошлом даже великим людям нелегко было следовать принципу: "В мирное время не следует забывать о войне". А про нас, обыкновенных смертных, охваченных слепым благоговением перед мощью императорского военно-морского флота, нечего и говорить. Подобное благоговение испытывал и я, так как мне сравнительно много пришлось соприкасаться с высшими кругами со времени начала первых опытных прыжков с парашютом.
Новый отряд был создан в основном на базе моей 1-й роты. Он получил название-101-й особый десантный отряд военно-морской базы Сасебо. В его состав вошло свыше десятка парашютистов с большим боевым опытом из других рот. Среди них был и знаменосец парашютного отряда Уэхара. Это произошло 10 января 1944 года.
В Японии тем временем в военно-морской артиллерийской школе в Татэяма формировался 101-й особый десантный отряд военно-морской базы Куре, командиром отряда был назначен капитан 3 ранга Ямаока. Несколько позднее начал создаваться 102-й особый десантный отряд военно-морской базы Сасебо во главе с капитан-лейтенантом Цунэбан.
Эти по существу диверсионно-разведывательные отряды, предназначавшиеся для действий с подводных лодок, получили название "особых отрядов S", а операции, которые они должны были проводить,- "особых операций S".
Из Японии на Сайпан срочно прибыл специалист - офицер управления кораблестроения, и под его руководством стали проводиться практические занятия по применению фугасных и зажигательных боевых зарядов замедленного действия.
Имевшиеся в моем отряде взрыватели замедленного действия представляли собой небольшую коробочку объемом 20 см 3. В ней вместо часового механизма помещался предохранитель в виде проволочки из платинового сплава. К одному из концов этого предохранителя присоединялся детонатор. Как только происходил разрыв предохранителя, детонатор срабатывал. Перед самым подрывом или поджогом объекта коробочка наполнялась специальной жидкостью (ее название я забыл), которая разъедала предохранитель. Время замедления взрыва зависело от диаметра проволочки предохранителя. Насколько мне припоминается, у нас имелось четыре разных предохранителя, которые обеспечивали замедление взрыва соответственно на 1, 3, 15 и 30 минут.
Фугасные и зажигательные заряды были небольшими, удобными для переноски, они весили около 3 кг.
Однако взрыватели замедленного действия были несовершенны. Они срабатывали неточно, что представляло собой серьезную опасность. В связи с этим я дважды вылетал в Японию, но безрезультатно.
Скоро до меня дошел слух об изобретении нового взрывчатого вещества огромной разрушительной силы, небольшое количество которого (размером со спичечную коробку) будто бы может разнести целое здание. Говорили, что якобы изобретатели этого вещества погибли при проведении опытов. Я попробовал сделать запрос об этом взрывчатом веществе в морской генеральный штаб, но мне ответили, что слухи не соответствуют действительности.
Отправляться на выполнение сопряженных с большим риском для жизни специальных заданий, имея несовершенные заряды весом до 3 кг, было крайне опасно. Мне казалось, что в таком большом военно-морском флоте, каким являлся наш, должны быть более совершенные и мощные средства. Я писал в штаб, что с оружием, которое мы получаем от армии, можно только легко погубить себя, а не добиться крупных военных успехов, на которые рассчитывает командование, и просил помощи. В своем запросе я не стеснялся, так как меня крайне беспокоила судьба 250 дорогих, преданных мне подчиненных, которые могли через месяц расстаться с жизнью.
"Я не обманываю вас. Это все, что мы можем дать вам при настоящих возможностях Японии. Ведь вам должно быть известно, что мы до сих пор стремились удовлетворить все запросы вашего отряда, обеспечивая его по сравнению с другими воинскими частями самыми лучшими образцами оружия",ответил мне работник морского генерального штаба. От этих откровенных слов мне стало не по себе. Действительно, что можно было еще требовать, если в эту войну пришлось уделять главное внимание производству самолетов и подготовке летного состава, поскольку авиация превратилась в главную силу.
В результате непрерывных боев на истощение военно-морской флот к тому времени был серьезно ослаблен. В личном составе флота появилось много совсем молодых розовощеких юнцов, которые были направлены на фронт после непродолжительного обучения и теперь участвовали в жарких боях с противником. Однако имелось еще и немало "старичков", прослуживших в армии по 20 и 30 лет, которые теперь оставались без дела. Находясь, подобно нашему парашютному отряду, на отдаленных островах, которые не интересовали противника, они вынуждены были изнывать от скуки.
Некоторые злые шутники из числа летчиков говорили, что в мире существуют три совершенно ненужные вещи: египетские пирамиды, Великая китайская стена и японский линейный корабль "Ямато".
И в самом деле, для Японии с ее скудными ресурсами иметь такой крупный корабль было роскошью. Неужели не было другого, более разумного пути развития флота? Однако в условиях, когда господствовала теория создания крупных кораблей с мощной артиллерией, японские военные руководители, будучи приверженцами английских концепций в вопросах военно-морского строительства, не стремились последовать примеру американцев, и никакие новые идеи не встречали поддержки. Чувствовалась недооценка исследовательской работы и ее отсталость.
Рассчитывать в таких условиях на получение более совершенных видов оружия для диверсионных действий отряда было бесполезно. Оставалось только положиться на способности подчиненного личного состава и судьбу.
"Ладно,-про себя решил я,-будем врываться в расположение противника с 3-килограммовыми подрывными зарядами. Мощь нашего удара скажется в том, что от наших подрывных зарядов будут взрываться бомбы противника, причиняя ему ущерб".