Система отсчета, система судейства

Система отсчета, система судейства

Наглядность, объективность, простота, гласность — вот принципы, на которых должна строиться система отсчета любой игры.

Прекрасно, когда зрители не ждут решения судейской коллегии для того, чтобы понять, оценить тот или иной игровой момент. Прекрасно, когда болельщики, да и сами игроки, могут самостоятельно разобраться в любой игровой ситуации.

Скажем, идет очередная конкурсная программа по ТВ. Проходит то или иное испытание, условия давно объявлены, например, кто лучше сделает салат из заранее приготовленных продуктов. Как оценить результат такого соревнования? Какова будет система отсчета, каковы критерии оценок? Ведь и внешний вид блюда и его вкус — дело сугубо субъективное. Тут и начинается. Дегустаторы, заслуженные повара, директора столовых и, естественно, всем надоевшие, кочующие из конкурса в конкурс дежурные фразы: "Все участники великолепно справились со своим заданием, но мы все же отдаем предпочтение тому-то или той-то…" Откуда такие странные формулировки в состязаниях? Представляете, если в беге на сто метров вместо секунд судьи будут объявлять: "Все участники проявили мужество и волю в выполнении своего задания, но мы все же отдаем предпочтение…" Почему же тогда устроители прибегают к таким стертым формулировкам? Из-за несовершенной системы отсчета. Где точные критерии в определении качества приготовления салата? Их нет. И вот, чтобы не сбрасывать "эффектный конкурс", стараются чуть-чуть подправить принцип отсчета.

То же самое происходит и с конкурсом на самую остроумную эпиграмму, на самый оригинальный карнавальный костюм, на самое выразительное чтение стихов. Короче говоря, целый ряд интереснейших состязаний, оказывается, нельзя освоить. Мешает необъективность системы отсчета.

Можно ли преодолеть этот барьер? Да, можно усовершенствовать, улучшить «экспертную» оценку. Если уж результат конкурса зависит от комиссии экспертов, то нужно ввести хотя бы один из принципов оценки — гласность. В этом случае — гласность обсуждения судей. Получается, хотя и косвенно, опосредованно, но тот же эффект объективности. Мы слышим и видим обсуждение в судейской коллегии результатов конкурса. Мы можем вполне объективно, с нашей точки зрения, составить свое мнение о каждом судье, о его позиции, его критериях, в конце концов обо всем обсуждении в целом. И хотя наше согласие — несогласие не имеет реального значения, все же мы участвовали в оценке, а это очень важно.

Как еще можно преодолеть барьер необъективности системы отсчета?

Самый результативный путь — апелляция к публике, к зрительному залу. Возьмем несколько примеров. Тот же наш «пресловутый» салат может быть опробован не только членами комиссии, но и самими зрителями. Вы скажете, что и зрители могут ошибиться. Да, но сумма зрительских субъективных оценок, мне кажется, дает вполне объективную комплексную картину. Такой «допуск» возможен. Ну хорошо, зрители попробовали салат, послушали остроумные эпиграммы, оценили оригинальные карнавальные костюмы, но как они могут «сложить», усреднить, превратить свои отдельные субъективные оценки в одну общую, объективную? На то есть много способов и приемов. От самого обычного, простого поднятия рук, употребляемого на каждом собрании, и до электронно-вычислительного. Для этого зрительское место оборудуется специальной панелью с переключателями, поворот которых суммируется на большом электронном табло. Этот «технический» способ может быть в достаточной степени упрощен созданием замкнутой электрической цепи. Если каждый зритель может включить или выключить всего одну электрическую лампочку у своего кресла, то на сцене специальный электроприбор может фиксировать падение или увеличение сопротивления в этой замкнутой сети. И шкала этого прибора может быть видна всем. Примерно таким же способом пользовалась десять лет назад программа ТВ "Алло, мы ищем таланты!". Зрители, сидя у себя дома, у своих телевизоров, в момент голосования включали или выключали свет в своих квартирах. По городу разница была столь очевидна, что обеспечивала некоторую наглядность и объективность.

В программе ТВ «Аукцион» в свое время был употреблен другой способ. Не зрительного, а звукового подсчета. В большом спортивном зале, в центре его арены, устанавливался специальный шумометр. Поскольку этот прибор был равно удален он любого сектора амфитеатра зрительного зала, он довольно объективно оценивал любые зрительские шумы. Оставалось только в момент голосования предложить публике выразить аплодисментами свое отношение к каждой из оценок конкурса. Чем больше аплодисментов, тем выше поднималась стрелка на шкале шумометра.

Эта форма вполне оправдывала себя. Ведь можно обижаться на того или иного судью. Но зрительный зал всегда прав!

Лучше, конечно, не прибегать к таким чрезвычайным мерам оценки соревнований. Система подсчета очков должна быть изначально конкретна, объективна и понятна каждому. Критериями этой оценки должен обладать любой участник соревнования. И тогда не нужны будут ни шумометры, ни всеобщие опросы, анкеты и другие виды зрительского голосования. Оставим апелляцию к публике для исключительных случаев. Только в крайних ситуациях, когда страсти в зале наналены до предела и когда все остальные способы решения конфликта себя не оправдали, апелляция к авторитету зрительного зала оправдана.

А можно ли обойтись вообще без судей? Можно вполне. Скажем, правила игры в «Аукционе» или в "Что? Где? Когда?" не предусматривают наличия арбитров-специалистов. Это преимущество, на которое пока еще мало кто обращает внимание. Но это бесценное преимущество. Оно свидетельствует о жизнеспособности игровой формы и о ее демократичности. Организаторам телевизионной игры "Что? Где? Когда?" присылают массу интереснейших вопросов. Единственным их недостатком является отсутствие точных критериев оценки, отсутствие единственно правильного ответа.

И хотя в этом случае проблема приобретает дискуссионный характер, а, следовательно, обсуждать ее интереснее, все же от подобных вопросов приходится избавляться.

Другое дело, когда вопрос имеет только один правильный ответ. И ответ этот проверен задолго до игры.

Тогда и сама судейская коллегия становится ненужной. Что ей обсуждать во время игры? Ведь сравнить ответ знатоков с уже существующим правильным ответом может любой более или менее грамотный человек, в том числе и сам ведущий. Тем более что в противном случае пришлось бы на каждый вопрос приглашать своего судью. Ведь вопросы в нашем клубе касаются самых разных сторон человеческих знаний. Пожалуй, число членов судейской коллегии тогда намного превысило бы численность самого "Клуба знатоков"…

А насколько это отсутствие арбитров упрощает игру, делает ее более динамичной, азартной.

Дан правильный ответ — мяч в воротах — очко. Дан неправильный ответ — гол забил противник — очко ему.

Конечно, приятно, когда ответ, кроме того, что он правилен, еще и красив по форме, остроумен. Но ведь и гол хорош, когда забит красивым ударом из трудного положения. И тем не менее он приравнен по результату к простому «глупому» голу. Гол есть гол. И тот и другой стоит одного очка.

В одном из клубов для оценки ответов в игре "Что? Где? Когда?" ввели коэффициент за остроумие и полемичность, задор. Организаторов можно было понять. Остроумие и задор, что может быть лучше? В результате они не получили ни того, ни другого. Множественность критериев смазала, дезориентировала игру.

О! Если было бы все так просто! Хочешь остроумие — оценивай остроумие. Хочешь задор — оценивай задор.

Мы в этой главе все время говорили об очках, баллах, голах, секундах… А можно ли вообще обойтись без них?

Как мы уже говорили, есть игры на выбывание, на вылет. Представим себе игру "Что? Где? Когда?", но без очков. Правило такое — неверно ответивший игрок встает из-за стола и выходит из игры. Вот уже вместо шестерки знатоков сидит пятерка. Следующий раунд — опять поражение. Понятно, что, когда останется за столом один игрок, атмосфера игры накалится до предела. Ведь обсуждать ответ будет уже не с кем. А если он тоже проиграет? Тогда стол знатоков окажется пустым, играть больше будет не с кем. Команда зрителей, «уничтожившая» всех своих противников, вправе будет праздновать победу. И победа эта будет до очевидности наглядна и понятна каждому зрителю. Более того, становится нагляден и понятен не только результат игры, но и любой ее момент. Вот вы заглянули в зал, где идет игра. Хорошо, если табло на видном месте. Хорошо, если вы сразу разберетесь, у какой команды сколько очков. А при системе "на выбывание" и разбираться не приходится. Вы видите, за столом остались трое — значит, дела знатоков плохи. Анализ игры нагляден и прост.

Есть еще один недостаток в судейском способе оценки игры. Зритель оценивает ситуацию мгновенно, а для того, чтобы судьи пришли к какому-нибудь выводу, нужно время. Иногда немалое время. Но игра не может остановиться. Игроки и зрители не могут ждать, пока судьи посовещаются. Вот и получается, что, например, в конкурсной программе ТВ "А ну-ка, девушки!" участники проходят уже третий конкурс, не зная, какие оценки им присудили за первый. Отсюда вопиющая неадекватность их поведения. Это мешает не только самим участникам, но и зрителям: в такой ситуации «болеть», переживать ход соревнований довольно трудно.

Итак, мы убедились, что судьи, арбитры должны по возможности не решать кардинальные вопросы, не оценивать результаты игры, не устанавливать правила и порядок, а следить за исполнением этих правил, за соблюдением установленного порядка. Да, слово судьи — закон. Но пусть это слово звучит в игре как можно реже, только в особых, исключительных, спорных случаях. Чем менее заметен судья, тем лучше, «взрослее», серьезнее сама игра. Тем более налажен ее внутренний механизм.

Тема сотрудника ленинградской библиотеки Юрия Павловича Вартанова.

Вопрос.

Перед вами прижизненное издание "Войны и мира". Почему в заглавии романа Л. Н. Толстого союз «и» пишется обычной буквой «и», а в слове «мiр» стоит «и» с точкой?

Минута обсуждения.

Сразу же приходит на ум множество решений этого вопроса. Во-первых, всем известно, что в старинных, дореволюционных книгах употреблялась эта буква именно в двух написаниях. Помнится, существовали определенные грамматические правила на этот счет. Но вот каковы они были, эти правила? Очень точно поставленный капкан для знатоков. На то, чтобы вспомнить, когда, в каких случаях, писалась обычная «и», а в каких случаях «i», вполне может уйти вся минута обсуждения. Если кто-нибудь из игроков не прервет этот ход рассуждений. "Почему мы должны знать это сейчас, когда правила давно отменены вместе с буквой "i"?" Тогда в ход идет другая версия. Может быть, это вообще не русское издание, а, скажем, украинское или белорусское. И на одном из этих языков, может быть, слово «мир» пишется через «i»? Может быть, может быть… А ведь ответ должен быть точен. Сколько бы мы не намечали новых путей решения этого вопроса, каждый из этих путей рано или поздно заведет нас в тупик, пока мы не задумаемся над истинным смыслом этого великого романа, над смыслом каждого слова в его названии. Да, слово «война» имеет, пожалуй, одно всем нам понятное значение. А слово «мир»? Сколько значений у этого такого знакомого и близкого нам слова?

Ответ на вопрос.

Да, слово «мир» имело два основных значения: «мир» в смысле "мирное время" и «мир» в значении «народ», "вселенная", «земля». Раньше это были два совершенно разных слова. И писались они по-разному.

Лев Николаевич Толстой написал роман не под названием "Война и мирное время". Он имел в виду философски более глубокое название "Война и народ", "Война и Вселенная".

К сожалению, с отменой «i» мы теряем понимание смысла названия этого великого романа.