ВАЛЯ

ВАЛЯ

В этот день Валя Чугарина летела на правый берег Днепра уже в третий раз. Из четырех тяжелораненых, которых она за два рейса перевезла в тыловой госпиталь на своем санитарном По-2, один умер, не долетев до госпиталя. В памяти все время всплывало бледное лицо лейтенанта и его тяжелый, неподвижный взгляд.

Когда в отсек самолета грузили носилки, Валя помогала санитарам. Солдат с огромной перевязанной вдоль и поперек головой, так что и глаз не было видно, не переставая стонал. У другого раненого, молодого парня, накрытого шинелью с погонами лейтенанта, было худое, со впавшими щеками, но красивое лицо, темные вьющиеся волосы прилипли ко лбу. В тот момент, когда носилки стукнулись о дверцу, он молча прикусил губу, и Валя мгновенно предупредила: «Осторожно! Поаккуратней, ребята!» Лейтенант медленно повел глазами в ее сторону, и от жалости к нему у Вали что-то дрогнуло внутри, собралось в тяжелый комок. Медсестра уставшим голосом сказала: «Старайтесь, чтоб не трясло. Ему нельзя…» И Валя летела осторожно, плавно, «блинчиком» делая развороты, и посадила самолет впритирку, будто садилась не на землю, а на смазанную маслом поверхность. Но лейтенант все равно умер…

С тех пор как здесь, на Украине, началось большое наступление, прошло всего три дня. Под сильным вражеским огнем пехота форсировала Днепр и теперь, закрепившись на правом берегу, цепко держалась за отвоеванный у врага кусок земли.

На медпунктах скопилось много раненых, которых едва успевали перевязывать и на понтонах, на плотах переправлять обратно, на левый берег. Тяжелораненых перевозили на санитарных самолетах.

Валя летела над равнинной местностью. Часто и нервно оглядываясь, будто за ней была погоня, она быстрым взглядом осматривала небо: здесь, в непосредственной близости к линии фронта, можно было легко встретиться с вражескими самолетами.

Был конец сентября 1943 года. Деревья стояли желтые, сады и лесочки, проплывавшие под крылом самолета, пестрели осенними красками. С утра было пасмурно, низкие дождевые тучи нависали над землей, временами моросил дождь. Первые два вылета прошли спокойно: в такую погоду вражеские истребители предпочитали отсидеться на аэродроме. Но днем распогодилось, тучи разошлись, и теперь небо, без единого облачка, густо синело над головой.

Валю не радовала ясная погода, и думала она лишь о том, как бы не прозевать первый момент встречи с немецкими истребителями. Она была почти уверена, что сегодня встретится с ними. Последнее время они действовали особенно активно. Важно было вовремя заметить врага, чтобы успеть ускользнуть куда-нибудь в сторону, прижаться к земле, нырнуть в овраг. Обычно немецкие летчики, завидев безоружный тихоходный самолет, охотились за ним, даже если это был санитарный самолет с красным крестом на фюзеляже.

Несколько раз Вале приходилось сталкиваться с вражескими истребителями, и не всегда это кончалось благополучно. Всего неделю назад за ней увязался «мессершмитт», и ускользнуть от него не удалось. Он настиг ее и, стреляя, поджег самолет. Пришлось посадить горящую машину возле леса. Хорошо еще, что успела — с бреющего полета плюхнулась прямо на поле. Еще не остановился самолет, когда Валя спрыгнула на землю. Под пулями, под рев мотора снижающегося прямо на нее «мессершмитта» Валя добежала до леса и спряталась там в кустах боярышника. Истребитель прострочил окраину леса и улетел, а Валя, наблюдая, как факелом горит ее самолет, вся исцарапанная сухими ветками и колючками, долго еще лежала на земле и плакала. Плакала от обиды, что сгорел самолет, что ей, как затравленному зайцу, пришлось бежать по полю в лес. Единственное, чему она была рада, это то, что в самолете она летела одна. А если бы с ней летели раненые… От этой мысли Валя приходила в ужас. Оставшись без самолета, Валя пешком добралась до своей эскадрильи, и там, вдобавок ко всему, на нее накричал командир: самолетов не хватало…

Нет, не хотелось ей встретиться с немецкими истребителями.

Валя Чугарина ушла на фронт позже других. Тимоха, Виктор и остальные ее друзья по планерке и аэроклубу уже воевали, а она в это время была далеко от фронта, от Киева. Вместо с матерью и младшими сестренками она эвакуировалась на Урал и там некоторое время работала летчиком-инструктором в аэроклубе. Освоившись на новом месте, стала проситься на фронт. Отпустили ее не сразу — пришлось Вале сначала повоевать с начальством, но в конце концов разрешение было получено. На фронте первые месяцы Валя летала в связной авиации — на том самом По-2, на котором училась летать в аэроклубе. Потом ее перевели в эскадрилью санитарных самолетов, где были те же самолеты По-2, только специально оборудованные для перевозки раненых.

Летела Валя на малой высоте. Внизу проплывали поля, села, дороги, лесочки, овраги. Издали уже виден был Днепр — светлая полоска воды — и правый высокий берег. Там, за рекой, возле небольшого села Сухово, она и посадит свой самолет прямо на поле, где белыми флажками обозначены воронки и опасные места. На краю села, возле посадочной площадки, — медпункт, где ждут ее раненые.

Осматривая небо, Валя заметила в стороне от маршрута строй фашистских бомбардировщиков, летевших на большой высоте. Сердце екнуло: где-то рядом с бомбардировщиками должны быть и охраняющие их истребители. Но сколько ни искала Валя, истребителей не обнаружила и немного успокоилась. Постепенно удаляясь, строй уходил на северо-восток. «Бомбардировщики — это не страшно. Они летят бомбить. У них свое задание», — подумала Валя.

Приближался Днепр. Самолет пересек реку и на малой высоте подошел к селу. Делать круг над посадочной площадкой Валя не стала, чтобы не привлекать внимания немцев, занимавших оборону в трех километрах от села. Уже зная это место, где дважды садилась, зашла на посадку с ходу.

Как и в прошлый раз, у выложенной на земле полоски брезента, возле которой предстояло приземлиться, стоял солдат-пехотинец. Встречая самолет, он приседал, словно помогал ему садиться. Приземлившись между белыми флажками, Валя подрулила к домику, обозначенному красным крестом. Раненых уже приготовили к отправке.

Валя выключила мотор, и сразу до нее донесся гул орудий — на линии фронта шла перестрелка.

— Сейчас только улетели два самолета, — сказал санитар. — Одного обстреляли: куда-то залетел не туда…

— Цел? — спросила Валя.

— Цел. Другой раз не заблудится!

Пока два санитара грузили в самолет носилки с ранеными, Валя сказала подошедшей сестре:

— А тот лейтенант не долетел — умер…

Измученная бессонными ночами и бесконечными перевязками, медсестра подняла на нее воспаленные глаза и низким, осевшим голосом спросила:

— Это какой?

— Ну что вы — не помните? Как вы можете! — воскликнула Валя.

На Валин голос обернулся санитар. Закрывая дверцу отсека, сказал, защищая медсестру:

— Спокойно, девушка. Твое дело — возить. А у нее раненых — сотни!

Но медсестра не обиделась, она слишком устала для этого: за последние дни ей пришлось под вражеским огнем переплывать на понтоне Днепр, стрелять из автомата, вытаскивать на себе раненых и перевязывать, перевязывать… Днем и ночью. Наморщив лоб, она старалась вспомнить одного из тех многих, кому помогла.

— Кулешов, что ли?

Может быть, фамилия лейтенанта и была Кулешов, Валя этого не знала, но быстро кивнула с виноватым видом, когда поняла, что маленькая русоволосая медсестра со светлыми ресницами на воспаленных веках делает здесь больше того, что позволяют человеческие силы.

С тяжелым чувством Валя села в самолет.

Снова под крылом Днепр. Здесь так широко — как тут смогли переправиться? И маленькая медсестра плыла под огнем…

На берегу — брошенные плоты, понтоны, бревна. Левый, пологий берег весь истоптан, искромсан, в воронках. На песке разводы: тащили что-то тяжелое. Помятый, поломанный кустарник. Доски, щепки, какие-то предметы…

Валя взглянула на часы: до госпиталя пятьдесят минут. Сто с лишним километров. А сегодня предстояло сделать еще один полет. Нужно успеть засветло: с наступлением темноты там, на правом берегу, среди воронок уже не сесть.

Солнце клонилось к горизонту. На небе стали появляться отдельные облака, и тени от облаков серыми пятнами плыли по земле. Впереди, чуть левее маршрута, вместе с самолетом бежала его тень, и казалось, будто она тянет его на привязи, будто невидимый трос протянулся от темного, бегущего по земле самолетика к ее, Валиной, машине.

И вспомнилось Вале, как начинала она летать, как ребята с планерки дружно тянули амортизатор, прицепленный к планеру. Виктор и сейчас летает на планерах. Где-то в Белоруссии. Он писал ей об этом. А остальные? Где они? Валя не знала. И Виктор не знал.

Вспоминая прошлое, которое теперь казалось таким далеким, Валя привычным взглядом окидывала небо, непрерывно вертела головой, просматривая все пространство впереди и сзади. Сейчас она была особенно внимательна: ведь сзади, в санитарном отсеке, лежали раненые.

С момента взлета прошло несколько минут, когда она увидела самолет, летящий навстречу. Это был санитарный По-2, и направлялся он, видимо, на правый берег. Поравнявшись с ним, Валя рассмотрела номер на хвосте — самолет оказался из ее эскадрильи. Качнув крыльями, летчик поприветствовал Валю. Но она только улыбнулась, не решившись ответить тем же, чтобы не потревожить лишний раз своих пассажиров.

Несколько раз она оглянулась на самолет, удалявшийся в сторону Днепра, а когда посмотрела вперед, то, к своему ужасу, обнаружила метров на триста выше пару «мессеров», появившихся неизвестно откуда. «Ой, мамочка, у меня же раненые!» — встревожилась Валя и стала искать какой-нибудь овраг или лощину. Ничего такого не обнаружив, она снизилась до бреющего и продолжала лететь прямо, никуда не сворачивая, с тревогой наблюдая за истребителями и в глубине души надеясь, что, может быть, они не тронут ее. «Мессершмитты» сделали большой круг над санитарным самолетом — возможно, решали, стоит ли с ним связываться. Потом один из них отделился и стал разворачиваться, другой же продолжал лететь в западном направлении.

Сердце у Вали похолодело: «Неужели будет стрелять? Видит же красный крест!» И сразу она вспомнила, как бежала к лесу, спотыкаясь и падая. Бежала, как затравленный заяц… А самолет горел… Если вдруг опять загорится, теперь не побежишь — не бросать же раненых!.. Что же делать?

Справа впереди показалось село. Белые хатки, сады. Церковь на холме. Резко развернув самолет вправо, Валя на максимальной скорости направила его прямо к этому селу, будто там, у людей, могла найти защиту.

А тем временем вражеский истребитель перешел в пике и, стреляя из пулеметов, пронесся рядом. Самолет вздрогнул, дробно застучало по крылу… «Ой, убьет раненых!» — в ужасе подумала Валя и увидела дырки в обшивке крыла.

Горкой истребитель взмыл кверху, собираясь развернуться и снова напасть на тихоходный самолет, который не мог защищаться.

Валя не знала, куда деваться. Вот и церковь. Купол с позолоченным крестом. Колокольня. Куда же теперь? Вокруг села — поле. Ровная открытая местность. Спрятаться некуда. И Валя, не теряя из виду «мессер», стала кружить над церковью. Понимая, что выхода нет, что все равно фашист расстреляет самолет, она не могла, не хотела в это поверить…

Отойдя в сторону, вражеский истребитель развернулся и пошел прямо на Валю. Но, раньше чем летчик открыл огонь, Валя быстро двинула ручку управления вперед — и По-2, опустив нос, устремился к земле… Ниже… Ниже… «Разобьюсь!» — мелькнула мысль, и, поспешно выровняв самолет буквально в двух метрах от земли, она услышала над головой страшный рев мотора.

«Пронесло…» — подумала Валя, не сразу даже сообразив, что на этот раз летчик не стрелял. Потом решила, что просто он плохо прицелился. А может быть, захотел попугать, прежде чем разделаться окончательно, — они это любят…

Не отходя от церкви, она продолжала кружить вокруг купола на малой высоте. Только бы не зацепиться крылом, только бы не врезаться… Может быть, у него горючее на исходе, и он уйдет, оставит ее… Или раздумает — ведь самолет санитарный… Или кончится боезапас…

Но истребитель не собирался улетать. Набрав высоту, он снова занял исходное положение для атаки, нацелясь на Валин самолет. Она видела, как он перешел в пикирование и теперь, делая третий заход, упрямо, как разъяренный бык, под большим углом несся прямо на нее. Прижимаясь к церквушке, Валя шептала:

— Ой, мамочка… Пронеси…

От страха у нее мелко дрожали ноги, бешено колотилось сердце. Вот сейчас… Еще секунда — и убьет… Если б можно было сопротивляться!.. Хоть как-нибудь сопротивляться, а не ждать…

Что произошло дальше, она не сразу поняла. Вслед за диким ревом и треском выстрелов раздался оглушительный взрыв… И сразу наступила тишина — только мотор Валиного самолета привычно рокотал.

Не разобравшись, в чем дело, она оглядывалась по сторонам, разыскивая истребитель, который словно сквозь землю провалился. Ясно было одно: ее самолет невредим, сама она жива и по-прежнему в воздухе. Но где же враг? И почему взрыв?

Наконец, метрах в трехстах от церкви, на земле Валя увидела густое облако клубящегося дыма. Разбился!.. Неужели разбился?! Машинально посмотрев вверх, она все поняла: два истребителя, два наших «Яка», набирая высоту, удалялись на запад. Так вот кто выручил ее! И Валя с благодарностью проводила взглядом самолеты, которые мимоходом, летя на задание, спасли жизнь ей и раненым.

Она подлетела поближе к месту падения вражеского истребителя. Вот он, фашист! На зеленом поле, разбросанные взрывом, лежали обломки «мессершмитта», из мотора валил дым, который уже начинал вытягиваться по ветру.

Покружив над местом, где взорвался истребитель, Валя подумала, как справедливо, что фашист, который хотел расстрелять санитарный самолет, поплатился за это собственной жизнью. Страшно представить, что сейчас было бы с ней и с ранеными, если бы не истребители, подоспевшие в последнюю минуту…

Нагнувшись, Валя заглянула к раненым, которые порядком натерпелись за это время: здорово она их потрясла, бросая самолет из стороны в сторону, вниз, к земле… Да и страху нагнала: стрельба, рев мотора…

И тут она вспомнила: время! Сколько времени прошло, пока она кружилась? Когда вылетала с аэродрома, бак с бензином был неполный… С удивлением Валя отметила по часам, что с того момента, когда за ней погнался фашист, прошло каких-нибудь пять-шесть минут. А ей показалось — больше часа…

Взяв курс на восток, Валя продолжала полет. Долго еще она не могла прийти в себя, ей все казалось, что фашист гонится за ней, стреляя, и она часто вздрагивала, оглядываясь.

Сдав раненых в госпиталь, даже не передохнув, Валя снова улетела за Днепр, туда, где ее ждали, где она была нужна.