ВАЛЯ ЗНАКОМИТСЯ С ПОЛИНОЙ

ВАЛЯ ЗНАКОМИТСЯ С ПОЛИНОЙ

Мне очень хотелось познакомить своего нового друга Полину Осипенко с Валей Гризодубовой. Мы с Полиной много беседовали о летчицах. Я говорила, что знаю Гризодубову и считаю ее одной из самых лучших летчиц, она летает уже больше десяти лет. Полина также слыхала о Гризодубовой и хотела с ней познакомиться. Но Полина жила в Брянске и, приезжая, не имела времени встретиться с Валей.

Однажды Валя звонит мне по телефону и совершенно спокойно, как будто речь идет о прогулке за город, говорит:

— Помнишь наши разговоры о дальнем перелете?

— Помню.

— Ты не отказалась от мысли лететь со мной?

— Нет.

— Тогда поедем машину смотреть.

— Какую машину?

— Ту, на которой мы полетим на Дальний Восток.

— Разве ты что-нибудь сделала для этого перелета?

— Да. Нам уже выделена машина.

Я очень удивилась. Валя заехала за мной, и мы отправились на завод, где стояла машина. Это было зимой. Машина показалась мне грандиозной. Она была на много больше и солидней всех тех, на которых Валя летала до сих пор. Ее колеса были выше человеческого роста. Она напоминала тяжелые корабли. Но я не слыхала никогда в жизни, чтобы девушки летали на тяжелых кораблях. Уже одно то, что летчицам доверяют такую солидную машину, что Валя Гризодубова будет управлять таким огромным кораблем, — уже одно это волновало. Новый перелет казался еще более заманчивым и интересным.

Инженеры-специалисты по оборудованию самолета показали мне кабину штурмана. Она мне не понравилась, в ней был слишком малый обзор. Я попросила переделать кабину, больше ее остеклить. Дала инженерам перечень приборов, которыми нужно оборудовать кабину. Инженеры записывали.

Когда мы возвращались с завода, я спросила Валю:

— А кто будет вторым пилотом?

— Сама еще не знаю. Нужно выбрать такого, который мог бы летать ночью.

Мы стали перебирать имена. Одна ростом мала, ноги до педалей не достанут. Другая летает не так давно. Потом я говорю:

— Есть одна летчица, кажется, хорошо летает.

— Кто такая?

— Полина Осипенко.

— Она не согласится лететь вторым пилотом.

— Ручаюсь, Валя, согласится.

— Если согласится, то замечательно!

В тот же день я отправляю Полине телеграмму:

«Телеграфируй согласие участвовать дальнем женском перелете вторым пилотом».

И к вечеру получаю «молнию»:

«Согласна вторым пилотом. Полина».

Когда Полина приехала в Москву, мы вместе с ней отправились к Вале. Валя сидела в своем обычном летнем платье и баловалась с Соколиком. Полина смотрела на Валю с явным недоверием. Она в это время, наверное, думала: «Не может быть, чтобы такая «комнатная» с виду женщина была способна на дальний перелет». Действительно, Валя у себя дома ничем не напоминала Валентину Гризодубову, знаменитую советскую летчицу. Ничто в ней не обнаруживало летного человека. А когда мы с Валей сели за рояль и стали играть, Полина была совсем сбита с толку. Впоследствии она сама откровенно призналась, что в эти минуты думала: «Вот, какой-то женский базар. Несерьезное это дело…»

Сели ужинать. Валя заговорила о перелете. Она сразу обратилась к Полине, как к старой знакомой, и сказала:

— Так вот, Полина, нам разрешают перелет. Мы решили лететь на Дальний Восток, чтобы побить международный женский рекорд дальности.

И Валя стала подробно рассказывать о машине. Говорила деловито, просто и убедительно. Очень терпеливо и со знанием дела отвечала на вопросы Полины. Уже по глазам Полины и по ее тону было видно, что мнение ее о новой знакомой изменилось. Валя пошла провожать нас до лестницы. Настроение было радужное, мечтательное. Валя сказала:

— Вот будет славная тройка! Мы должны сработаться, должны дорожить друг другом. Когда люди идут на большое дело, им надо быть хорошими друзьями, чтобы жизнь одного была дорога другому.

Распрощались. На улице Полина поделилась со мной своими впечатлениями:

— Знаешь, мне сперва показалось, что все это «липа», а теперь я вижу, что дело серьезное. Боевая она, Гризодубова.

Но до перелета на Дальний Восток было еще далеко. Больше всего нас беспокоило, что затягивается перелет Севастополь — Архангельск. Когда мы жили в Севастополе, время от времени Валя вызывала меня к телефону и спрашивала:

— Милый штурман, срочно сообщи свои координаты.

Я отвечала, что пока координаты — Севастополь.

Валя рассказывала, что машина готовится, но кто-то тормозит, задерживает подготовку. В последний раз, когда Валя звонила мне в Севастополь, она сказала, что намерена обратиться за помощью к самому дорогому человеку (она не сказала к кому, но это было и без того ясно). Только с его помощью удастся совершить наш перелет.

Когда после перелета Севастополь — Архангельск мы вернулись в Москву, на вокзале, среди родных и знакомых, нас встречала и Валя. Здороваясь со мной, она шепнула:

— Есть хорошая новость! Я для вас приготовила сюрприз.

Валины слова меня взволновали. Что за сюрприз? На следующий день Валя пришла ко мне и рассказала, что была у товарища Сталина, что он заинтересовался нашим перелетом, лететь на Дальний Восток разрешает и даже через северную оконечность Байкала, потому что это сокращает маршрут. Товарищ Сталин спросил, обеспечено ли в навигационном смысле озеро Байкал. Когда ему сказали, что там ничего нет, он потребовал, чтобы на северной оконечности Байкала был установлен радиомаяк и чтобы этот радиомаяк находился там до тех пор, пока мы не пролетим. Все остальное в наших планах он считал правильным и дал указание готовить нам машину. После этого все взялись горячо за дело, началась настоящая подготовка перелета.

Каждое утро мы приезжали на аэродром. Машина уже стояла здесь, только без штурманской кабины, — ее переделывали. В самолете были оборудованы пока только две кабины — первого и второго пилота. Валя предъявляла свои требования конструкторам и инженерам. Пока шли переделки, мы тренировались. На такой же машине, как наша, мы совершали тренировочные слепые полеты. Летали втроем.

Я занялась своими штурманскими делами. Заказала карты, попросила склеить их полосами, наклеить на марлю, чтобы они не рвались в полете. Наводила справки о попутных аэродромах, доставала кроки[3]. Собирала сведения о профиле маршрута.

В институте имени Штернберга было заказано астрономическое предвычисление. Для девяти точек по нашему маршруту институт заранее рассчитал высоту солнца на целый месяц на каждые двадцать минут.

Но важнее всего было — обеспечить самолет надежной радиосвязью. Обязанности радиста возлагались на штурмана.

Я начала заниматься связью. В полет предназначалась радиостанция новой конструкции, прекрасная всеволновая станция. Прежде всего мне предложили изучить международный переговорный код. В полете штурману предстояло работать без помощи и замены непрерывно двадцать восемь часов. Значит, очень важно научиться принимать и передавать как можно быстрей и натренироваться работать на новой станции так, чтобы никакое утомление не сказалось на качестве и на темпах радиосвязи.

Мне дали в помощь инструктора — связиста Алешина. Это был строгий и очень требовательный инструктор. Он добивался безупречной точности. Даже тогда, когда я уже наловчилась достаточно быстро работать ключом, он говорил:

— Скоро-то скоро, но недостаточно чисто…