1905 год. Отъезд в Париж

1905 год. Отъезд в Париж

Из Парижа Бальмонт вернулся в Москву в 1903 году. До конца 1905 года мы прожили с ним в Москве. Оттуда он ездил в свое первое большое путешествие в Мексику.

Вернувшись оттуда осенью 1905 года, он страстно увлекся революционным движением. Все дни проводил на улице, строил баррикады, произносил речи, влезая на тумбы. На университетском дворе полиция стащила его с тумбы и хотела арестовать, но студенты отбили.

Каждый день почти он заходил к А. М. Горькому, часто сопровождал его в походах по Москве. Был на Пресне, на Тверской, когда по этим улицам стали палить из пушек. При этом Бальмонт носил в кармане револьвер, подаренный ему одним из друзей, и страшно гордился им, ежеминутно ощупывая его в кармане и показывая всем, как маленький мальчик свою новую игрушку. Обращаться он с ним не умел, и я ужасно боялась, что он пристрелит себя или кого-нибудь, если бы ему действительно пришлось защищаться^{82}. А опасность, что на него нападут, была, и серьезная, так как его портреты вместе с портретами Горького, Андреева, Скитальца, Чирикова и других как подстрекателей бунта были развешаны на улицах, и черносотенцы-охотнорядцы призывали с ними разделаться. А у Бальмонта была очень заметная внешность: его светлые длинные кудри из-под широкополой шляпы бросались в глаза.

У всех правительственных и военных учреждений стояли патрули с винтовками и обыскивали прохожих, подозрительных, на их взгляд. А Бальмонт, конечно, был подозрителен. За ношение оружия в те дни полагалась строгая кара. Я едва уговорила Бальмонта подарить свой револьвер юноше грузину, дружиннику Горького.

Но и без оружия Бальмонт продолжал ходить по улицам Москвы, ввязывался во все столкновения полиции с гражданами и держался по-детски неосторожно, даже вызывающе, каждую минуту рискуя быть арестованным.

Так, на Рождество мы засиделись у Рябушинского на елке, которую он устроил для писателей. Мы уже запаздывали — после одиннадцати вечера прекращалось всякое движение (Москва была на военном положении). Не успели мы отъехать на извозчике от дома Рябушинского, как нас окружили солдаты с винтовками и хотели обыскать. Бальмонт протестовал. Он уговаривал солдат бросить ружья и перейти к ним — революционерам. Нас отпустили только потому, что я сказала, что «господин выпил лишнее на елке вот в том доме», и я показала на дом Рябушинского, где тушили огни, и в доказательство показала им коробку с елочными украшениями, которые я везла своей девочке с елки.

Бальмонт был в постоянном возбуждении, не мог сидеть дома, не мог работать. И я ускорила наш, еще раньше проектируемый, отъезд за границу, убеждая его в том, что он оттуда может быть полезнее делу революции. Мы уехали в 1906 году в Париж, где прожили безвыездно несколько лет.

Е. А. Андреева-Бальмонт, О. А. Анненкова, Т. А. Полиевктова