Похвала от Брежнева

Похвала от Брежнева

В начале апреля 1974 года в Хельсинки (Финляндия) начался очередной чемпионат мира и Европы. Третьяк отправился туда основным вратарем, а Сидельников запасным. Первая игра была с легким противником — сборной ГДР. Но наши тренеры выставили на нее Третьяка. Он отстоял «всухую» — 5:0. Потом был матч против финнов, в котором снова стоял Третьяк. Счет — 7:1 в нашу пользу. А вот в третьей игре, против сборной Польши, место в наших воротах занял Сидельников. Разгрома не получилось — наши выиграли со счетом 8:3, причем все свои шайбы поляки забили в третьем периоде.

10 апреля состоялся принципиальный матч — СССР — ЧССР. В воротах у нас встал Третьяк. И уже в первом периоде пропустил три безответные шайбы. А во втором еще три. 6:0 после 40 минут игры. Короче, судьба встречи была фактически решена. В третьем периоде мы забили две шайбы, а наши соперники еще две. Итог — 7:2 в пользу чехословаков. Как пишет В. Третьяк:

«Мы крупно проиграли команде ЧССР — 2:7. Настроение было ужасное. Помню, после какой-то игры местный репортер спросил меня:

— Скажите, мистер Третьяк, стали бы вы вратарем, доведись вам снова начать свою хоккейную карьеру?

Я пожал плечами, застигнутый этим вопросом врасплох.

— Не знаю.

— Но все же, — настаивал репортер.

— Подумал бы, — уклонился я от прямого ответа.

Я действительно не мог с абсолютной уверенностью ответить на этот вопрос. К тому времени я уже вдоволь нахватал синяков и шишек, через край хлебнул вратарской доли. Скажи мне кто-нибудь тогда, что играть предстоит еще десять лет, ни за что бы не поверил…»

Два дня спустя наши встречались со шведами. Тоже грозный соперник. И снова в воротах у нас Третьяк. И снова первый период не за нами — 0:1. Но в раздевалке во время перерыва тренеры провели с игроками нужные беседы, и два оставшихся периода были уже за нами. Третьяк больше не пропустил, а наши забили три шайбы. Итог — 3:1 в пользу сборной СССР.

В игре против сборной ГДР у нас в воротах стоял Сидельников и пропустил всего три шайбы (10:3). С финнами место в воротах занял Третьяк и «зевнул» всего лишь один раз в последнем периоде (6:1). А в матче против поляков Третьяк отстоял первый период и ушел «сухим». Потом в ворота встал Сидельников и тоже не пропустил ни одной шайбы (17:0).

18 апреля состоялась вторая игра против сборной ЧССР. Наши ребята, естественно, жаждали реванша. В воротах стоял Третьяк. Послушаем его рассказ:

«Перед встречей тренеры «перетасовали» все тройки. Владимира Петрова, который получил травму, заменил Александр Мальцев, а Сашино место занял Юрий Лебедев. Мы удивились таким смелым перестановкам (как же сыгранность?), но в общем-то они оказались удачными.

Прямо передо мной, по другую сторону площадки, занял свое место чехословацкий вратарь Иржи Холечек. Не вижу из-за маски его лица, но по тому, как неспокойно Холечек переминается с ноги па ногу, чувствую, что он сильно волнуется. Холечек — великолепный вратарь. Он гораздо старше меня (на 8 лет . — Ф.Р. ) и знаком со всеми тонкостями нашего ремесла. Забить ему шайбу в ближнем бою почти невозможно. У него феноменальная реакция, он смел и расчетлив. Только один недостаток знаю я за Холечеком: пропустив шайбу, он вдруг может разнервничаться и наделать затем кучу ошибок — тут ему и забивают.

Суперсерия-1974. Владимир Шадрин и Джерри Чиверс

Однако первую шайбу в этой игре пропустил не он, а я, когда на пять минут был удален Цыганков. Я посмотрел на скамью штрафников, выгребая шайбу из сетки: Гена сидел весь зеленый от волнения и досады. Лишь во втором периоде после длительной осады Якушев сравнял счет. Холечек, как я и ожидал, после этого расстроился и вскоре снова допустил ошибку. Мальцев вывел нас вперед.

Больше в этом матче шайб мне в ворота не забивали. Но как рассказать, чего это стоило?.. Чехословацкие хоккеисты заставляли меня в дикой пляске метаться от штанги к штанге. Их броски были точными и сильными.

Вот шайба у Мартинеца. Он еще далеко, почти у красной линии, но я уже «включился» на 98 процентов, я знаю этого хоккеиста — он без промаха бросает с любых дистанций. Вот его партнер с шайбой стремительно накатывается на мои ворота. Бросит сам или сделает передачу? Я слежу за его глазами. Если он посмотрит на меня, значит, будет бросок; если же отведет взгляд вправо, значит, отдаст шайбу Мартинецу, а уж тот не замешкается. Так и есть: мгновенный пас вправо — держись, вратарь…

Второй перерыв. Пот катит с меня градом, хотя во время матча, в отличие от других, я совсем не пью воды. Я тяжело дышу и, наверное, со стороны выгляжу сейчас довольно жалко. Подходит тренер Борис Павлович Кулагин:

— Потерпи, Владик. Неожиданно он говорит:

— А помнишь, как ты по стадиону двадцать кругов бежал? Я улыбаюсь (надо же, оказывается, могу еще улыбаться).

Вспоминаю, как когда-то, давным-давно, меня, еще совсем мальчишку, пригласили на сбор юношеской команды ЦСКА. И вот в виде наказания за плохо сделанную зарядку заставил нас Кулагин бежать 20 кругов по стадиону. Все ребята были на четыре года старше меня, они без труда справились с таким заданием, а я десять кругов пробежал и больше не могу. Умру сейчас, упаду без сил. Ребята говорят Кулагину:

— Пожалейте Владика. Молод он еще…

— Вот если выдержит Третьяк, будет из него хоккеист, — отвечает им невозмутимо тренер.

Все-таки я добежал тогда до конца. Ума не приложу, как смог.

Значит, не забыл Кулагин тот случай. Я опять неизвестно почему улыбаюсь. Пора вставать, кончился перерыв…»

С таким же счетом 3:1 наши ребята спустя два дня одолели и шведов. В воротах опять стоял Третьяк. Это был последний матч для нашей сборной на том турнире. Она снова завоевала «золото», а Третьяк показал отменный результат: отстоял 8 матчей и пропустил 12 шайб (Сидельников защищал ворота в трех играх и пропустил 6 голов). В итоге Третьяк впервые был назван лучшим вратарем турнира (хотя в символическую сборную включили другого вратаря — шведа К. Ларссона).

Вернувшись в Москву, Третьяк угодил с корабля на бал. Под последним подразумевается 17-й съезд ВЛКСМ, делегатом которого оказался герой нашего рассказа. Причем делегатом не бессловесным, а самым что ни на есть говорящим — он выступал с приветственной речью. И во время этого мероприятия с ним, по его же словам, случилась следующая история:

«Мне было поручено обратиться к делегатам и одновременно приветствовать находившихся в президиуме руководителей страны во главе с Брежневым. Понятно, что вручили для этого заранее приготовленный текст. Начинаю его читать с трибуны, и вдруг за моей спиной раздается громкий шепот: «Владик, какой же ты молодец!» Через мгновение снова: «Владик, молодец!» Честно, никогда в жизни я не испытывал такой растерянности, ведь сзади сидел не кто иной, как генеральный секретарь ЦК КПСС, который обращался к выступавшему весьма странным образом. В ту минуту совершенно не представлял, как реагировать: прервать выступление, обернуться и поблагодарить? Или сделать вид, что не расслышал?..»

Главный хоккейный болельщик в СССР — Леонид Ильич Брежнев. Болел за ЦСКА и очень любил Владислава Третьяка 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.