Молодой промышленник

Молодой промышленник

Стрельба во время вечерней охоты на пустоши Воробьевка оказалась, к счастью, не такой меткой, как в час охоты ночной в Гончарной слободе. Избежав наказания, Прокофий возвращается в уготованную ему жизненную колею. Осваивает роль сына заводчика, его помощника, продолжателя дела.

Разрывавшийся между столицами и Уралом Акинфий наследника готовил по методе отца. Тот погрузил его в Урал и долго держал там, пока наследник не узнал его досконально и не сроднился с ним. В точности воспроизвести этот сценарий на новом витке было рискованно. Акинфий в годы его молодости управлял единственным заводом, лишь готовясь к строительству других. В последние годы жизни Никиты число заводов множится, а при Акинфий множится еще быстрее, больше того, возникает новая демидовская «колония» на Алтае. Многое в этой большой работе слишком ответственно, чтобы поручать начинающему. Школу мастерства для Прокофия разумнее устроить там, где все устоялось, где трудно напортить. Лучшее из таких мест — Тула.

На некоторое время скрывшись из нее после событий июня 1728 года, Прокофий, когда опасность миновала, возвратился, причем даже прежде завершения разбирательства дела «в бою крестьян» (чем оно кончится — уже чувствовалось). До начала 1740-х годов он появляется в Туле неоднократно — имеем документальные свидетельства этого, относящиеся к 1735, 1738, 1740 годам. Скорее всего не просто появляется, а подолгу здесь живет.

Утверждая, что, пребывая в Туле, Прокофий занимался здешним заводом, помним, однако, и то, что он же в дальнейшем полностью свернул занятия промышленным предпринимательством. Как согласовать два эти факта? Как объяснить переход Прокофия из одного состояния в другое, очень от первого далекое, фактически противоположное? Может быть, объявить, что Прокофий внутренне нисколько не менялся, что заводские заботы были чужими ему всегда, что включаться в них его принуждал властный отец? Объяснение удобное, разом всё объясняющее. Только верное ли?

Попытаемся ответить на вопросы: как Прокофий в дни своей молодости и ранней зрелости относился к делу, которым занимался отец? как смотрел на перспективу стать его преемником? Долгое время они даже не ставились, поскольку казались неуместными — рефлексию напрочь забивал факт последующей продажи заводов[829]. Историк А.С. Черкасова доказала, что причиной расставания с ними было не отвращение к предпринимательской деятельности в промышленной сфере, а совокупность неблагоприятных для бизнеса факторов, длительное время мешавших развитию хозяйства получившего самостоятельность Прокофия, а также некоторые обстоятельства субъективного характера[830].

К настоящему времени накопилось немало фактов, позволяющих утверждать, что молодой Прокофий относился к заводам и управлению ими совсем не так, как он же на шестом десятке жизни. Это отношение было как минимум вполне лояльным.

Год 1731-й. Прокофию 21 год. Московская артиллерийская контора хочет купить у его отца кровельное железо на покрытие цейхгауза. Находившемуся в Москве поверенному Алексею Игнатьеву (тому, который три года спустя настрочит на хозяина длинный донос) Акинфий сообщает цену, которую надо предложить покупателю. «И дабы того подряду не упустить, — утверждал позже Игнатьев, — и полковнику Гарберу велел давать от того до пятисот рублев. А сын ево, Прокофей, писал: давать и до тысячи рублев»[831]. Этот эпизод примечателен тем, что свидетельствует об участии Прокофия в такой ответственной и требующей опыта работе, как взаимодействие с контрагентами. Дополнительный его интерес обусловлен расхождением распоряжений, данных отцом и сыном. Независимо от того, чье указание было бы выполнено[832], данный факт говорит, может быть, о некоторой самостоятельности в ведении дел, предоставленной сыну. Конечно, не исключено, что увеличение вдвое предельной суммы взятки Акинфий и Прокофий предварительно согласовали. Больше того, возможно, что решение исходило от отца, сын же выступил в роли лица, о нем оповестившего. И все же тот факт, что Прокофий задействован в решении столь деликатного вопроса и к его словам относятся серьезно, говорит минимум о том, что он — отнюдь не юноша, играющий с котенком (каким он представлен в известном художественном фильме о Демидовых), но молодой хозяин.

Проходит два года. П.П. Шафиров и его комиссия принимаются за партикулярных заводчиков, на Тульском заводе Акинфия трудится ревизор. В поданных им экстрактах упоминается, что при Прокофии и по его инициативе здесь отливались пушки. Известие само по себе интересное — пушечного литья тут не бывало со времени, когда на взятом в казну заводе хозяйствовало Адмиралтейство, то есть уже лет двадцать[833]. Детали технологии с той поры забылись, была утрачена нужная технологическая оснастка. Предстояло организовать работу, которая позволила бы преодолеть эти трудности. Скорее всего вопрос предварительно согласовывался с Акинфием, но практическая работа ложилась на Прокофия и приказчиков. Сопряженная с этим степень самостоятельности позволяет предполагать, что какое-то время Прокофии фактически заменял здесь отца точно так же, как когда-то Акинфий заменял Никиту в Невьянске.

Август 1735 года. Акинфию Демидову на Тульский завод направлен указ о посылке металла в Воронеж. Отвечает Прокофии, сообщающий о количестве имеющегося полосного железа и его цене. Как видим, он не только находится на заводе, но от имени владельца ведет дела по реализации продукции (что полностью самостоятельно — не утверждаем)[834].

К тому же или предшествующему году относится участие Прокофия в компании (включавшей также Семена Пальцова и Федора Володимерова), которая просила о передаче ей казенных Алапаевского и Синячихинского заводов[835]. Этот факт на первый взгляд выявляет промышленника в Прокофии особенно ярко: создается впечатление, что он рвется вложить заработанный под крылом отца опыт в ведение собственного дела. Однако не всё так просто. Факту может быть дано и другое объяснение. Алексей Игнатьев инициатором этой идеи считал… Акинфия: он полагал, что родственников, включая сына, тот использовал в качестве щирмы[836]. Впрочем, доказать это утверждение не смог.

Идем далее. Осень 1739 года. Акинфий, перегруженный заданиями от Артиллерии и Адмиралтейства, от поставок железа на оружейное дело освобожден. Беэр объявляет в Туле полученный им указ: предлагает желающим, объединившись в компанию, построить специальный завод, с которого и поставлять железо по установленной цене. Желающих не находится. В наличии лица, готовые его продавать «повольными ценами»: это заводчики и «тако ж и Акинфея Демидова сын Пракофей». Последний, как видим, в контактах с казной выступает наравне с другими заводчиками, то есть фактически на уровне совладельца предприятия (хотя таковым не является). Полномочия, ему предоставленные, весьма широки.

Конец января 1740 года, новый указ, посвященный торговле металлом. «…Некоторыя заводчики, — написано в нем, — при продаже оным мастерам железа цену возвышают, как то учинил Акинфея Демидова сын Праковей: велел на оружейное дело железо продавать по рублю пуд; [что] ему чинить весьма не надлежало…»[837] Прокофий, оказывается, успешно торгует. Настолько успешно, что это вызывает беспокойство трех кабинетминистров, подписавших указ.

Приведенные факты относятся к Прокофию в возрасте до тридцати лет. Их достаточно, чтобы уверенно утверждать: в молодости заводами он реально занимался. Лежала ли у него к ним душа — сказать трудно, но ничего, что говорило бы об отвращении к связанной с ними деятельности, в нашем распоряжении нет. Полагаем, что, может быть, и не испытывая к ним острой тяги, он свыкся с заводами с детских лет и относился к ним как к данности и неизбежности. Неизбежность же определялась статусом наследника, носителем которого Прокофий себя первоначально несомненно считал. Отец мог даже не говорить с ним об этом специально. Но, рассуждал Прокофий, как когда-то Акинфий, будучи старшим сыном, получил заводы, так и он, старший в следующем поколении, когда-нибудь их получит.

Однако Акинфий, руководствуясь петровским указом о единонаследии, применял его к своему случаю с не столь благоприятным для Прокофия выводом. Недвижимое имущество, полагал он, должен получить единственный, но не обязательно старший. Прокофий с какого-то момента устраивать его перестал. Когда? Если Прокофия отодвинули в тень не какие-то собственные его проступки, если в сознании отца его заслонил Никита Акинфиевич, то это могло произойти никак не раньше конца 1730-х годов (скорее всего — уже в 1740-х) — до этого времени Никита был отроком, может быть, с умилявшими отца задатками, но все же личностью несформировавшейся, в своих интересах не определившейся.

Не исключено, однако, что Прокофий в качестве наследника дела выдавливался из планов отца постепенно. Отдаление Прокофия могло развиваться по мере подрастания Григория, к которому в качестве потенциального наследника Акинфий, несомненно, тоже приглядывался, но который в конечном счете его тоже не удовлетворил. Возможно, выражение какой-то промежуточной конфигурации следует видеть в приобщении Григория к заводским делам — посылке его на медеплавильный Суксунский завод (зачем бы это, если заводы отойдут не к нему?). Нам кажется вполне возможным увидеть за этим намерение Акинфия развести наследников (Прокофия и Григория, малолетний Никита пока не в счет) по «технологическому» принципу, о чем еще скажем. Что при этом нарушался принцип единонаследия, роли уже не играло: этот петровский закон был отменен в 1731 году.

На что рассчитывал Прокофий в начале — в общем, ясно. Чем все это кончится — тоже известно. Как, когда менялись его расчеты, по какой причине, что он чувствовал и переживал — все это останется в области предположений и догадок.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.