Из воспоминаний Ф. И. Образцова о священнике Матвее Константиновском

Из воспоминаний Ф. И. Образцова о священнике Матвее Константиновском

[Матв. Ал-др. Константиновский (1791–1857) – сначала сельский дьякон и священник, затем ржевский протоиерей. Гоголю указал на него заочно А. П. Толстой, и Гоголь послал ему из-за границы экземпляр «Выбранных мест». Получив от него отзыв о книге (отрицательный), Гоголь продолжал с ним переписку, а вернувшись в Россию, познакомился лично. Несомненно, М. Константиновский поддерживал в Гоголе аскетические настроения, но представления об исключительном влиянии его на Гоголя сильно преувеличены.]

– Вас обвиняют в том, что, как духовный отец Гоголя, вы запретили ему писать светские творения. [Образцов (священник) перелает по памяти слышанный им около 1856 г. разговор между Тертием Ив. Филипповым (приятелем Островского и Ап. Григорьева) и М. Константиновским. Первая реплика – Т. Филиппова.]

– Неправда. Художественный талант есть дар божий. Запрещения на дар божий положить нельзя; несмотря на все запрещения он проявится, и в Гоголе временно он проявлялся, но не в такой силе, как прежде. Правда, я советовал ему написать что-нибудь о людях добрых, т. е. изобразить людей положительных типов, а не отрицательных, которых он так талантливо изображал. Он взялся за это дело, но неудачно.

– Говорят, что вы посоветовали Гоголю сжечь 2-й том «Мертвых Душ?»

– Неправда и неправда… Гоголь имел обыкновение сожигать свои неудавшиеся произведения и потом снова восстановлять их в лучшем виде. Да едва ли у него был готов второй том: по крайней мере, я не видал его. Дело было так: Гоголь показал мне несколько разрозненных тетрадей с надписями: глава, как обыкновенно писал он главами. Помню на некоторых было надписано: глава I, II, III, потом должно быть VII, а другие были без означения; просил меня прочитать и высказать свое суждение. Я отказывался, говоря, что я не ценитель светских произведений, но он настоятельно просил, и я взял и прочитал. Но в этих произведениях был не прежний Гоголь. Возвращая тетради, я воспротивился опубликованию некоторых из них. В одной или двух тетрадях был описан священник. Это был живой человек, которого всякий узнал бы, и прибавлены такие черты, которых… во мне нет, да к тому же еще с католическими оттенками, и выходил не вполне православный священник. Я воспротивился опубликованию этих тетрадей, даже просил уничтожить. В другой из тетрадей были наброски… только наброски какого-то губернатора, каких не бывает. Я советовал не публиковать и эту тетрадь, сказавши, что осмеют за нее даже больше, чем за Переписку с друзьями…

– Говорят даже, что Гоголь сжег свои творения потому, что считал их греховными?

– Едва ли, – в недоумении сказал о. Матвей, – едва ли.

Он как будто в первый раз слышал такое предположение. Гоголь сожег, но не все тетради сожег, какие были под руками, и сожег потому, что считал их слабыми.

«Тверские Епарх. Ведомости», 1902, № 5.