Немного о Лыковых. Раскол. Переселение крестьян

Немного о Лыковых. Раскол. Переселение крестьян

Так кто же такие Лыковы, откуда они появились в этой дремучей, глухой тайге, и почему о них так много говорилось? Мы постараемся в какой-то степени проследить жизненный путь этих людей до того времени, когда вновь, теперь уже в наше время, о них заговорили.

Надо сказать, что Лыковы ничем не выделялись из тех, кто свято хранил старый уклад жизни, кто твердо был верен старой вере. Трудолюбивы, как все русские крестьяне. Посевами зерновых культур, выращиванием овощей, переработкой урожая с помощью мельниц, крупорушек, уходом за скотом, лошадьми, содержанием пасек — всем этим владели в совершенстве. Память их надежно хранила все, что требовалось делать в домашнем хозяйстве. Эти навыки передавались из поколения в поколение.

Судьба Лыковых трагична. Целая цепь обстоятельств сложилась так, что глава семьи Карп Осипович Лыков, на глазах которого безнаказанно убили брата, когда насильственно сгоняли в артели, когда беспричинные аресты безвинных людей буквально поразили великую Россию, принял решение уйти в «пустынь», тем самым пытаясь спасти жену, детей от верной, как он считал, гибели.

Здесь я хочу, перед тем как приступить к более подробному рассказу о судьбе семьи Лыковых, еще раз сделать отступление. Для того чтобы в самых общих чертах объяснить всю трагедию русского крестьянства, необходимо совершить экскурс в далекий XVII век, когда Россия была потрясена церковными реформами, на века разделившими русских людей на почве, в общем-то, казалось бы, незначительных изменений в обрядах служения Богу. Это было великое потрясение. Реформы не оставили равнодушными никого. Большая часть населения России со временем согласилась и покорилась реформам, а непокорные, не принявшие нововведений, спасаясь от жестокого насилия, кинулись в бега в места глухие, незаселенные — как они сами говорили, в «пустынь».

Лыковы — одна из древнейших фамилий на Руси. Происхождение ее объясняется довольно просто. Лыко — это сырье, одно из основных в крестьянском хозяйстве, известное еще с глубокой древности. Это внутренняя часть коры молодых лиственных деревьев, преимущественно липы. Из лыка плели различные предметы домашнего обихода: короба, корзины и широко известные лапти. Практически все крестьяне носили эту простую и в какой-то мере удобную обувь. Нетрудно догадаться, что большие мастера заготовки лыка и плетения рано или поздно получали прозвища, которые со временем превращались в фамилии. И фамилия Лыков была широко распространена на Руси.

Особенно известной стала эта фамилия после того, как князь Б.М. Лыков в числе семерых известных в России бояр в 1610 году образовал правительство «Седьмочисленные бояре» и совершил акт измены, тайно впустив в Москву польские войска. Однако говорить о каких-то родственных связях с Лыковыми, о которых идет речь, я не собираюсь, хотя бы потому, что это невозможно. Лыковых много.

Спустя сорок с лишним лет, в 1653 году, патриарх Никон, с согласия царя Алексея Михайловича, приступил к проведению церковных реформ, которые потрясли всю Россию. Эхо этих реформ откликалось веками. Реформы заключались в исправлении ошибок, допущенных при перепечатывании книг; двуперстие заменялось троеперстием; «аллилуйя» стали произносить не дважды, а трижды, и земные поклоны заменились поясными. Вот, казалось бы, в основном и все с точки зрения рядового обывателя. Но сейчас, спустя столетия, в результате исследования и тщательного изучения становится ясным, что надобности в таких реформах не было. Иноземные переводчики, привлеченные Никоном к исправлению допущенных ошибок, практически не исправили погрешности в текстах, а существенно исказили их, что вызвало бурю негодования и привело к вековой вражде.

Мы не собираемся вникать в тонкости этих реформ — это бесполезно, да и что дадут наши с вами рассуждения? Сейчас другое время, и приходится только сожалеть, что в результате этих реформ Россия потеряла многое в своем, в первую очередь, культурном развитии. Но справедливости ради следует сказать, что реформы были направлены не против православной веры, а на изменение некоторых обрядов.

Несколько членов существовавшего тогда кружка «Ревнителей благочестия» выступило против реформ. Протопоп Аввакум, известный впоследствии вождь старообрядчества, и некоторые другие считали, что именно русская православная церковь сохранила «древнее благочестие», поэтому твердо выступили против реформ. Все их попытки переубедить патриарха Никона не возымели действия. Протопоп Аввакум и Даниил, письменно обратясь даже к царю, пытались сохранить двуперстие и земные поклоны, но ничего из этого не вышло.

Постепенно разногласия приняли довольно резкие формы. Сторонники старой веры начали подвергаться жестоким преследованиям, и наступил так называемый раскол. А Церковный собор 1666–1667 годов предал старообрядцев анафеме как еретиков. После этого собора наступило страшное время. Запылали костры сжигания и самосожжения целых семей, включая младенцев, и в очередной раз многострадальная русская земля была обильно полита кровью.

Среди людей, которые выступили против реформ и остались верны старой вере, было немало очень богатых и влиятельных бояр, которые даже под страхом смерти и лишений не отреклись от старой веры и пошли на эшафот, показывая двуперстие. Такой была известная боярыня Ф.П. Морозова, ее родная сестра Е.П. Урусова и жена полковника стрелецкого войска М.Г. Данилова. Все трое за «противление» царю, патриарху и преданность старой вере были арестованы, закованы в железо и увезены в город Боровск, где приняли мучительную смерть. Они были заморены голодом в подземелье.

Это событие не могло остаться без внимания, и их гибель явилась темой для создания различных повествований и картин. Протопоп Аввакум написал на смерть этих уверенных в своей правоте женщин, как говорили современники, «прочувственное» — «О трех исповедницах слово плачевное», а значительно позже, в 1887 году, выдающийся сибирский художник В.И. Суриков создал бессмертное полотно «Боярыня Морозова», благодаря которому о ней узнал весь мир. Говорят, когда показали эту картину Лыкову, он долго молча и внимательно разглядывал ее, потом, тяжело вздохнув, сказал:

— На муки везут. И действительно, на муки. Много мук выпало на долю русского народа, в основном от власти, людьми поставленной. О страшных жестокостях, о гибели людей писал Аввакум в своих письмах со свойственной ему прямотой: «А по Волге той живущих во градах и селах и в деревеньках тысяща тысящами положено под меч, не хотящих принять печати антихристовой».

Аввакум выступал против пьянства, обмана, разврата, он являлся выдающимся писателем того времени. Его главное произведение «Житие» можно отнести к числу выдающихся автобиографических произведений.

После гибели протопопа и его сподвижников — они были сожжены в 1682 году по указу царя — старообрядцы потеряли своего идейного предводителя, и официальная борьба, можно сказать, практически закончилась, сторонники старой веры оказались предоставленными сами себе. И только тогда, когда вспыхивали крестьянские волнения, где выдвигались лозунги в защиту старой веры, раскольники шли под эти знамена в надежде вывести народ православный из «царства антихристова».

То, что протопоп Аввакум принял мученическую смерть, знали все, но как и при каких обстоятельствах, знали немногие, и со временем о его гибели стали в народе бытовать различные легенды, одна страшнее другой. Одни уверяли, что его четвертовали, другие говорили, что повесили, и т. д.

Как-то еще в молодости мне пришлось ночевать в тайге с одним старичком, умным, степенным старовером по фамилии Саночкин. Мы были вдвоем. Ночь была тихой, теплой, и мы сидели у костра очень долго: вокруг нас в свете костра видны были столетние кедры и пихты. Говорили о многом. Саночкин, узнав, что я не курю, долго хвалил меня и по-своему объяснял вред этой дурной привычки. Староверов я уже знал хорошо. Мы жили в одном поселке, вместе росли, дружили, учились, работали, но о протопопе Аввакуме я в то время почти ничего не знал. И когда я спросил его о нем, Саночкин поведал мне, что Аввакума погубили за веру. И вот его рассказ о его гибели.

«…Сперва ослепили его, а после вывели в лютый мороз на берег реки и приказали раздеться и разуться. А в трех саженях от берега была выдолблена прорубь шириной две сажени. Когда он остался нагой, его поставили спиной к реке и приказали идти взад пятки. Он пошел, не зная о проруби, и, дойдя до нее, упал в реку». Саночкин перекрестился и прошептал:

— Вечная память мученику. Спустя три года после гибели протопопа Аввакума, в 1685 году, появился страшный по своей сути указ царевны Софьи, состоявший из «12 статей о раскольниках». Это был один из самых жестоких законов в Российской империи. В одной из статей говорилось, что если «особо опасные» раскольники присоединятся к господствующей церкви, исповедаются и примут причастие от официального священника, то все равно их надо «казнить смертию без всякого милосердия». Причем казнить через сожжение. И так по всем статьям. Естественно, после такого указа никакого выхода не оставалось, как бросать насиженные места и уходить куда глаза глядят.

Страшное время. Понимая безысходность своего положения, обратились раскольники в бегство. Спасаясь от физического уничтожения, массы людей бросали обжитые места и, забрав самое необходимое, уходили в глухомань, где собирались общинами, основывая небольшие поселения.

Это была первая на Руси огромная по своим масштабам вынужденная миграция русских людей. Причем не всегда люди знали, куда уходят — лишь бы только уйти туда, где нет насилия и преследования. Так появились поселения в лесных дебрях по реке Керженец, так называемые керженские скиты, по названию которой жители этих скитов, получили позднее прозвище кержаки, сохранившееся до наших дней.

Часть раскольников ушла за пределы России: в Польшу, Турцию, Австрию, Швецию и другие страны. Кто-то ушел в дебри Уральских гор, а значительная часть, перевалив Каменный пояс, ушла в Сибирь и стала селиться по долинам рек Тобол, Туры, Талды, Ишим, Иртыш. Все это левобережье реки Оби почти сразу за «Камнем», как в простонародье называли Уральский хребет. Другая часть, преодолев просторы степей, тайги и переправы через великие реки, ушла вглубь Сибири и стала оседать на огромных просторах Алтае-Саянской горно-таежной системы. И на всем протяжении пути гибли люди от голода, болезней, на переправах через реки, и кресты на их могилах обозначали их тяжкий скорбный путь.

Уходили раскольники в бега в основном небольшими группами в несколько семей. Уходили тайно и старались всячески скрыть свои следы. По ходу движения подбирали подходящие места и растворялись на таежных просторах, образовывая новые поселения. С собой как святыни уносили старые книги и иконы. О сибирских землях ходили слухи как о местах сказочно богатых. Посылаемые в Сибирь ходоки приносили отрадные вести. А широко бытовавшая легенда о существовании где-то в сибирских горах богатой земли, так называемого Беловодья, манила к себе своей таинственностью. Многие десятилетия ходили крестьяне на поиски этих мест, твердо веря, что Беловодье — это не только щедрая земля, где дикого зверя и птицы бесчисленное множество, где богатые леса и некошеная трава, но главное — это праведная земля. После раскола эта земля с особой силой стала притягивать к себе, и массы людей ушли в Сибирь в надежде найти эту землю и обрести спокойствие.

Известный до революции писатель Александр Ефимович Новоселов в прекрасной повести «Беловодье» устами старовера Панкрата, который посылает своего сына Панфила на поиски, вот как описывает эту богатую землю: «…Беловодье, оно ото всех стран отличительно… Вдоволь там воды, вдоволь черной земли, и леса, и зверя, и птицы, и злаков всяческих, и овощу… Трудись только во славу божью, как прародитель наш Адам трудился. Не смотри, что хорошо сама земля родит. Потом уливай ее… Угодья разные там высмотри, да не забудь и душу — не должно там быть власти от людей поставленной. Тем и свято оно, Беловодье. Ни пашпорта тебе там, ни печати антихристовой — ничего… Правой вере простор… Живи как хочешь…»

Но заселение Алтая началось задолго до начала церковных реформ. В самом начале XVII века русские уже сравнительно хорошо знали географию Сибири, климатические особенности, характер местности, качество почв и т. д. Знали о богатстве природы. Именно в такие места, где, по их мнению, должно быть Беловодье, стремились уйти многие из тех, кто скрывался от феодального гнета, от преследования властей за разного рода нарушения законов государства и других причин, из-за которых уходили в бега. Привлекало и то, что в народе говорилось об этих землях как о «ничейных».

Здесь практически было все для быстрого обустройства. Леса для строительства домов и хозяйственных построек, плодородная земля, ну и природные продукты питания — рыба, дичь, ягоды, кедровый орех. И несмотря на всяческие препятствия, в первую очередь столкновения с коренными жителями, русские умудрялись проникать в самые отдаленные и глухие места, где образовывали небольшие поселения, входя в терпимые отношения с местным населением. В таких местах легче было скрываться от царских опричников, от постороннего глаза.

Так образовались тайные поселения на западе Алтая по реке Бухтарме; сейчас установить точные даты возникновения этих поселений трудно. Именовали жителей этих мест каменщиками, так как скрывались они в долинах горных речек под защитой скал. В эти места, стоящие на пути к югу Сибири, увеличился поток беглых крестьян, после наступившего раскола.

В первые годы XVII века были построены крупные остроги-крепости Томск, Кузнецк, которые являлись опорными пунктами для освоения Верхнего Приобья и распространения влияния России на огромной территории юга Сибири. Стоял уже Красноярск, оказывая влияние на таежные просторы Великого Енисея. В начале XVIII века раскольники стали уходить еще дальше в глубь Алтайских гор, в верховья реки Катуни, где на ее притоках: Уймоне, Мульте, Коксе и других основали несколько сравнительно крупных поселений. Со временем здесь образовалась одна из значительных старообрядческих общин на Алтае. Крестьяне, живущие в этих местах, жили богато и отличались высоким материальным благосостоянием.

Раскол внес существенные коррективы — уход в Сибирь резко увеличился. Особенно бурное переселение наблюдалось в XVIII веке. И основная масса раскольников старалась миновать всякие посты и тайно поселиться где-нибудь в глухомани, избегая контактов с представителями власти, переписи и учета населения. Почему и появились позднее такие названия поселков, заимок, как, например: Тайна, Скрытное, Глушиха, Залесово и другие. Вообще в названиях населенных пунктов четко отражаются местность, фамилии первопоселенцев и обстоятельства, с которыми связаны эти поселения.

Обживая и осваивая новые места, крестьяне подробнее узнавали об окружающей местности и старались перекочевать в такие места, где побогаче природа. А Алтай и вообще юг Западной Сибири оказались, несомненно, богаче других мест, поэтому приток в эти благодатные места русских крестьян шел довольно бурно.

В начале XVIII века переселение на Алтай шло осторожно. Это было время, когда известный уральский заводчик Акинфий Демидов, получив разрешение правительства, приступает к строительству медеплавильных заводов, для работы на которых требуется рабочая сила.

К заводам приписывают пришлых и беглых крестьян, хотят они этого или не хотят. С целью учета на Алтае приступают к переписи населения. И за первые тридцать лет XVIII века было проведено три переписи. Все это настораживало людей и заставляло либо крайне осторожно переселяться, либо на время отложить переселение на Алтай.

Положение раскольников с годами усложнялось. Карательные меры против них, которые были организованы и властью, и церковью по всей России, принуждали раскольников уходить все дальше и дальше в глубь Сибири, в труднодоступные места Алтае-Саянского нагорья. Особенно обострились отношения раскольников с властью при царствовании Петра I после попытки покушения на него. Ко всякого рода гонениям и унижениям прибавилось и материальное наказание. Раскольники должны были платить двойной налог. Последователи Петра I ничуть не ослабили давления на раскольников: ни жестокая немка Анна Иоанновна, ни более спокойная Елизавета Петровна не приняли никаких мер к облегчению положения раскольников на их родной земле.

А в царствование Анны Иоанновны, когда Россией правили такие кровавые чужеземцы, как Остерман, Бирон и им подобные, всячески высмеивалась и вытеснялась русская культура. Именно при царствовании этой клики староверы в третий раз ударились в бега и уходили в таежную глухомань необъятной Сибири, где столетиями, как святыню, сохраняли русскую культуру. Парадокс — русские люди уходили со своей исконной земли, теснимые иноземцами, никаких прав и отношения не имеющими к России. Как тут можно было мириться со своей властью, предавшей свой народ.

Многие не выдерживали такого страшного давления и, видя безысходность своего положения, уходили из жизни через самосожжение. К этому страшному обряду самоубийства на протяжении многих десятилетий прибегали раскольники по всей России, включая Сибирь и в частности Алтай, и никакие указы, увещевания не могли остановить этого жуткого явления. Только за первую половину XVIII века на Алтае произошло несколько случаев групповых самосожжений, в результате чего ушли из жизни сотни ни в чем неповинных людей. Это была одна из крайних форм протеста против карательных мер и других фактов насилия и притеснения раскольников.

Вообще, надо отдать должное этим людям — никто и ничто их не держало. Стремление жить вольно, свободно и быть верными старой вере — вот главная цель, к которой стремились раскольники. А это была как раз любовь к своей Родине, к многострадальной России. И не их вина, что постоянные гонения, преследования и даже физическое уничтожение как инакомыслящих сделали этих людей замкнутыми, не словоохотливыми, упрямыми и в какой-то мере скупыми. Жизнь заставила их брать все это на вооружение и быть всегда настороже, беречь все, что необходимо для выживания. Главное, что берегли больше всего и с чем никогда не расставались — это книги дониконовского церковно-славянского письма в кожаных переплетах, медные позеленевшие распятия и иконы. И если приходилось внезапно бросать все, уходить в бега, этих культовых предметов никогда не бросали, забирали в первую очередь. И несмотря ни на что, эти люди выжили в вековой борьбе и остались верны старой вере и тем обычаям и обрядам, которые существовали на Руси до страшного времени, названного расколом.

Сами раскольники в своей среде так же были непримиримы со всеми, кто колебался, кто смалодушничал, кто как-то проявил желание уйти в «мир». Не щадили никого. Либо в лучшем случае изгоняли из поселений, либо жестоко наказывали, вплоть до физической расправы. Такое положение продолжалось десятилетиями.