Михаил ГРЕЧКА: «Это был ад на земле»

Михаил ГРЕЧКА:

«Это был ад на земле»

Глядя на этого скромного, немного застенчивого человека, никогда не скажешь, что перед тобой — полковник госбезопасности, один из основателей афганской разведки Михаил Гречка. Что это тот самый «афганский лев Майкл», с которым сражались лучшие умы американской, английской и пакистанской разведок, о котором говорили многие западные радиостанции.

Сотни тайн окружают этого человека. О том, например, почему взорвались душманские склады оружия в Пакистане. И не взлетела в воздух мечеть-гробница Хазрата Али в Мазари Шарифе, хотя контейнеры со взрывчаткой были установлены.

Противостояние длилось больше десяти лет. Он не проиграл. Проиграла его некогда великая страна. Сегодня Михаил Яковлевич Гречка, бывший советский разведчик, полковник СБ Украины в отставке, возглавляет научно-философский Центр «Евро-Азия — III тысячелетие». Говорит на английском, немецком, арабском, фарси.

— Михаил Яковлевич, как вы пришли в разведку?

— В разведку никто не приходит сам. Туда приглашают.

— Вас пригласили, когда вы были студентом, или позже?

— Пригласили уже после того, как я закончил факультет романо-германской филологии Днепропетровского университета.

— В какой форме было сделано это приглашение?

— Думаю, не стоит акцентировать на этом внимание. Формы тогда использовались разные. И они практически всему миру известны. Но какие именно — об этом не будем…

— Потом вы учились в спецшколе?

— Это было спецучреждение. Высшее учебное заведение.

— А затем?

— Какое-то время работал здесь, в Киеве, и усиленно учился. А вскоре меня вызвал председатель КГБ Украины генерал Федорчук и сказал, что я нужен там. Откровенно говоря, такого предложения я и ждал. Дело в том, что уже в те годы, кроме немецкого, я свободно владел несколькими восточными языками, хорошо знал страны Ближнего и Среднего Востока. Конечно же, согласился. Так оказался в Афганистане.

— В прессе прошла информация о том, что еще до начала афганской войны вы познакомились с Наджибуллой…

— Я познакомился с ним, когда он был руководителем службы государственной информации Афганистана.

— Эта служба, наверное, исполняла те же функции, что и советский КГБ?

— В какой-то степени. Кстати, говоря о Наджибулле, я хотел бы подчеркнуть, что он был человеком высокообразованным, воспитанным, умным и пользовался уважением соплеменников.

— Наверное, вам нелегко было узнать, что его так зверски убили.

— Думаю, это было не просто убийство. Это была запланированная, продуманная акция, операция, в которой Талибан был использован как киллер.

— Вы прибыли в Кабул до ввода советских войск. Что представлял собой Афганистан в то время, чем запомнился?

— В первый день пребывания в афганской столице меня поразили две вещи. Кабул буквально утопал в красных полотнищах, транспарантах. Везде невероятное количество портретов вождей нации. И в тот же день я увидел над городом бомбардировщики. Они сбрасывали свой груз на позиции восставших армейских частей. Все это потрясало, угнетало. Мне было около тридцати лет, и я искренне надеялся встретить в Афганистане героев-революционеров, а увидел неслыханную помпезность, с одной стороны, и ужасающую жестокость — с другой. Я вдруг стал взрослее, начал более критично воспринимать действительность. Туман идеологических иллюзий постепенно рассеивался.

— Каким был Тараки — тогдашний руководитель партии и государства?

— Знаете, с Наджибуллой у меня были неплохие, почти доверительные отношения. Мы часто встречались, беседовали. А с Тараки знакомство одностороннее, я его знал, а он меня — нет. Он был, безусловно, талантливый, но крайне честолюбивый человек. Пользовался большой популярность не только как видный государственный деятель, но и как писатель. К сожалению, отсутствие у Тараки достаточной политической гибкости привело к формированию мощной оппозиции и в конечном итоге — к его расстрелу.

Налицо было вопиющее различие между великолепными призывами, идеями и неразумной, жестокой политикой революционеров.

Что касается населения Афганистана, то оно тогда было дружелюбно настроено ко всему советскому. Эта страна при всех ее внутренних проблемах могла бы стать для Союза стратегическим партнером. Ведь это богатейшая земля — несколько урожаев в год, второе место в мире (после Чили) по запасам меди, огромнейшие залежи драгоценных металлов, урана, мощнейшее производство каракуля… А самое главное — весь этот экономический потенциал был не «против», а «за» СССР.

Можете себе представить наше удивление и возмущение, когда однажды мы получили команду из Москвы: «Готовьтесь к приему войск!». Скажу откровенно: я до сих пор не понимаю, чем руководствовались члены политбюро, отдавая приказ о вводе «ограниченного контингента». Ведь все необходимое можно было сделать силами разведки.

— Москва знала об этом?

— Конечно. Но, поймите, далеко не все зависит от разведчиков. Нас было в Кабуле не так уж много. А партийных, государственных чиновников — десятки, если не сотни. Что они рекомендовали Кремлю — одному Богу известно. Замечу, что многие офицеры разведки, в том числе и я, в своих донесениях выступали категорически против ввода советских войск. Однако Москва отвечала нам примерно так: «Рубикон перешли товарищи». И трагедия разразилась…

— В те дни московское радио твердило, что если бы СССР не ввел ограниченный контингент, то это сделали бы американцы.

— Разведчики знали, что американцы не собираются вторгаться в Афганистан, они в то время начали разворачивать так называемую «мерцательную операцию», направив боевые корабли к берегам Индийского океана. Это, безусловно, была акция высшей степени провокационная.

— Существует мнение, причем оно активно культивируется не только сотрудниками бывшего КГБ, но и некоторыми западными журналистами, что некие страны подталкивали СССР к вторжению в Афганистан.

— А вы сомневаетесь в этом? В то время на территориях Ирана и Пакистана резко возросли антиамериканские настроения. Из Ирана выдворили 40 тысяч американских специалистов. В Пакистане даже сожгли американское посольство и убили их дипломата. Американцы прекрасно понимали, что только ввод советских войск в Афганистан переведет стрелки, антиамериканские настроения станут антисоветскими, и мусульманские страны вынуждены будут негласно просить Запад о помощи…

— В своей книге «Беспредел» бывший сотрудник советской спецслужбы, а ныне популярный писатель Игорь Бунич предполагает, что именно Юрий Андропов как интеллектуал и человек прозападной ориентации мог подыграть Западу в отношении Афганистана.

— Я как раз не уверен в этом. Дело в том, что когда Андропов возглавлял КГБ, противоборство двух систем уже велось не на жизнь, а на смерть. И увлечение Юрия Владимировича, в частности западной литературой и музыкой, отнюдь не мешало ему быть плотью от плоти именно советской системы. Так что я лично исключаю такой вариант. Другое дело, что Андропов, как человек информированный мог бы более активно убеждать кремлевских старцев, что ввод наших войск в Афганистан станет катастрофой.

Об афганской войне мне приходилось читать множество разных небылиц, легенд, да и просто откровенной лжи. Но всю правду об этой кровавой бойне, о тех зверствах, которые допускали там советские воины, еще не написал никто. Надеюсь, что когда-нибудь напишут, расскажут. Ведь это был ад на земле…

Все события, имевшие место накануне и во время афганской войны, должны служить предостережением и Украине.

— Вы могли бы разъяснить этот свой тезис?

— Дело в том, что в то время в Афганистане образовалась хоть и примитивная, но все же олигархия, которая, разжигая вражду, обогащалась.

То, что творилось в Афганистане, ничем оправдать нельзя. Там наши люди выбросили из своего сердца Бога, забыли, что именно в служении добру и справедливости предназначение человека.

— Странно слышать подобное от бывшего советского разведчика, основателя афганской разведки.

— От одного из основателей. Я не был первым. После разгона королевской разведки Захир-Шаха решили создать новую, республиканскую. До меня этим уже занимались.

— Пусть так. Но в Афганистане лились реки крови и слез… А вы говорите о добре. Странно как-то…

— Ничего странного. Настоящая разведка — это война умов, интеллектов. Свидетельство тому — ни одного своего разведчика я не потерял. Все живы и по сей день.

— Но разве можно сражаться без крови?

— В мировой профессиональной разведке есть неписанное правило — «голову за голову». Вертятся, например, на моей территории люди «противной» стороны. Я за ними слежу, но не трогаю, потому что знаю: на их территории «шестерят» мои ребята. Под их наблюдением идет жестокая борьба профессиональных разведчиков. Анализируя работу моих людей, они пытаются понять мои планы и блокировать их. Аналогично поступаю и я. Но, не дай Бог, если что-то случится на их территории с моим человеком!..

— Когда в Пакистане взорвались душманские склады с оружием, разве они не хотели мстить, хотя и все головы остались целы?

— Во-первых, то было дело рук афганской разведки. Во-вторых, кто же виноват?! Не зевай, тогда и склады не будут взрываться. Джентльменские правила разведки здесь были соблюдены.

— В Афганистане среди разведчиков были женщины?

— Были. И немало. Я не знаю ни одной разведки в мире, где бы не работали женщины.

— Вместе с вами в Афганистане была и ваша жена. Она тоже сотрудник разведки?

— Она была там не просто так…

— Понятно… Михаил Яковлевич, в те времена в спецпрограммах, посвященных Афганистану, журналисты Би-Би-Си, радио «Свобода» периодически упоминали вас. Точнее, некоего Майкла, которым, как оказалось, были вы, как они узнали ваше имя?

— В разведке всегда о противнике многое знают. Я тоже знаю немало имен. Но я же их не называю…

— Известно, что в 1993 году вы в составе украинской правительственной делегации, которую возглавлял тогдашний первый вице-премьер Константин Масик, посетили Азербайджан и Иран. О встречах, которые там имели место, пресса почему-то почти не писала. Вы могли бы более подробно рассказать о тех переговорах?

— Тогда наряду с очень болезненным вопросом освобождения наших военнопленных на повестке дня переговоров стояла проблема безопасности Украины в плане энергообеспечения азербайджанско-иранской нефтью. Прежде всего, по ее транспортировке в Украину, а потом — через Украину в Европу.

Для нас чрезвычайно остро стоял вопрос о частичной независимости от нефтекомплексов России.

— С кем конкретно велись переговоры в Тегеране?

— Непосредственно с президентом, министром иностранных дел и министрами соответствующих отраслей.

Была достигнута договоренность о продолжении переговоров, намечены конкретные проекты. И если бы переговоры тогда имели продолжение, не исключено, что инициатива возрождения Великого шелкового пути вполне бы принадлежала Украине.

— Теперь, когда идея возрождения Шелкового пути начинает наполняться реальным содержанием, возникли два конкурирующие проекта транспортировки — украинский и турецкий. Чем, на ваш взгляд, украинский вариант лучше турецкого?

— Прежде всего, своей безопасностью. Ведь в Турции курдская проблема далеко не решена. А нефтепровод, согласно турецкому проекту, должен проходить именно там, где живут курды…

Вторая важная проблема — дороговизна. Транспортировка нефти через Турцию обойдется в несколько раз дороже по сравнению с транспортировкой через Украину, где многие трубопроводы остались со времен Советского Союза.

— Михаил Яковлевич, давайте вернемся к вашей работе в Афганистане, уточним детали, например, операции советской разведки по освобождению из плена высокопоставленного советского военного.

— Кое-что об этом рассказать, конечно, можно. Но далеко не все… Дело в том, что там еще живут и работают конкретные люди, имевшие к этой истории отношение. Вы понимаете: рассказав обо всем подробно, я мог бы подставить их под удар…

Итак, в один день сразу по нескольким каналам поступила срочная информация: сбит наш боевой самолет последней модификации. Сообщалось, где именно он сбит и в чьи руки попал пилот — некий полковник. Это было в районе Хоста.

— Он при этом был ранен?

— Нет. Когда самолет оказался безнадежно поврежден взрывом, пилот благополучно выпрыгнул с парашютом.

Мы уже знали, что он попал в плен не к полевым командирам, а в расположение одного племени. Старейшины, как известно, заинтересованы сдавать пленных живыми, чтобы получить выкуп побольше, подороже. В данном случае они сообразили, что летчик — далеко не рядовой военнослужащий и за него наверняка можно получить крупное вознаграждение.

— Значит, племени было выгодно сохранить пленнику жизнь?

— Бесспорно. «Войны Аллаха» брали советских солдат в плен живыми или представляли своим старейшинам доказательство того, что «неверный» был у них в плену, потому что получали за это немалые деньги и продукты питания.

— Что служило таким доказательством?

— Скальп.

— И это наверняка делалось без анестезии?

— Какая могла быть анестезия, если они не считали человека жильцом на этой земле… Это своеобразный кровавый бизнес.

Был во всем этом интересный нюанс. Дело в том, что из пленных советских военнослужащих формировались спецслужбы Пакистана, да и других стран. Попавшие в плен имели при себе документы, рассказывали биографию. И если не подходил человек, его расстреливали, а на основе его данных готовились соответствующие «легенды» для предстоящих операций. И когда пилот попал в плен, его, безусловно, ждала такая же участь — могли выжать, как лимон, в плане информации, а потом скальпировать.

— Для его спасения были задействованы силы разведки?

— Именно так. Проведена высокопрофессиональная операция, в результате которой жизнь пилота спасли. Могу сказать, что для его возвращения использовали несколько комбинаций. В конечном итоге произошел поэтапный обмен.

— Помните, когда обменяли Владимира Буковского, появилась шутка — «обменяли хулигана на Луиса Корвалана». А на кого обменяли полковника?

— Этого я сказать не могу.

— Михаил Яковлевич, известно, что вы были одним из главных действующих лиц во время операции советской разведки по предотвращению взрыва в Центре паломничества, в мечеть-гробнице Хазрата Али в Мазари Шарифе…

— Тогда в Кабуле проходила Международная конференция религиозных деятелей. После нее высокопоставленные участники разъехались по местам паломничества. И для того, чтобы еще раз громко «макнуть» СССР и местную власть, те, кто стоял за спинами душманов, приняли решение в Мазари Шарифе произвести мощный взрыв.

А вину, конечно же, свалить на представителей СССР и на местную власть. Весь мир должен был узнать, что советские воины и местные революционеры не уважают религиозные чувства мусульман. Иными словами, это была чисто политическая подлянка.

— Как вам удалось узнать о готовящейся провокации?

— Информация поступила из-за границы.

— Наверное, в операции сработали саперы?

— Нет, армию не подключали. Комплексная операция проводилась исключительно нашей разведкой. Конечно же, совместно с министерством информации Афганистана, которое возглавлял Наджибулла.

Как только мы прибыли в Мазари Шариф, операция началась. А завершилась спустя несколько часов — очень напряженных и драматических для нас.

— Что представляет собой этот Центр паломничества, мечеть-гробница Хазрата Али в Мазари Шарифе?

— Это огромное каменное сооружение. Арки. Центр паломничества украшенный чудной глазурной мозаикой. Величественное строение. Мы не знали, где именно установлена взрывчатка…

— Вы же прибыли туда, наверное, конспиративно?

— Внешне мы ничем не отличались от паломников.

— Как вы искали взрывчатку?

— Спецтехникой.

— Но она же объемная. Ее приходилось маскировать?

— Наша спецтехника портативная, скорее даже миниатюрная. Она была при нас. Но заметить наше «вооружение», конечно же, не мог никто.

— Когда обнаружили заряд, вы его изъяли или обезвредили?

— Взрывное устройство (очень мощное) мы обезвредили и там же оставили, не выдав себя… К тому же мы должны были подать все это так, будто взрывное устройство обезвредили местные активисты, сторонники режима Бабрака Кармаля. В дальнейшем надо было узнать, кто причастен к установке взрывчатки.

Таким образом, трагедию предотвратили, а спецслужбы Афганистана продолжили оперативные мероприятия по выявлению злоумышленников провокаторов.

— Михаил Яковлевич, расскажите, пожалуйста, об истории со взрывом душманских складов с оружием. Ведь вы к этой операции тоже имели отношение.

— Вы имеете в виду тот случай, когда наши военнопленные подняли восстание — и были взорваны склады с оружием?

— Именно.

— Трагедия в том, что эти события происходили на территории Пакистана, где Советский Союз осуществлял несколько грандиозных экономических проектов стратегического значения. Пакистан не участвовал в войне. Но граница с Афганистаном у него была прозрачная… Можете представить, что там творилось. Пакистан всячески подстрекал к этой войне. На его территории располагались душманские базы, склады с оружием, афганцы прятали советских военнопленных. Под Пешаваром томились в плену более тридцати советских солдат и офицеров. Они подвергались жесточайшим издевательствам и немыслимым унижениям. И при всем этом мы не имели права проводить какие-либо операции на территории Пакистана. В то же время официальная Москва заявляла, что СССР не ведет в Афганистане боевых действий, а потому военнопленных и быть не может.

Но, рискуя иметь крупные неприятности, операцию по освобождению военнопленных мы все же подготовили. Причем предусмотрели несколько вариантов развития событий. Пленные об этом, естественно, ничего не знали. Они подняли восстание, так как не видели другого выхода: надо было спасать жизнь и возвращаться к своим. Все началось совершенно неожиданно для нас и для них.

— Как развивались события?

— Пленные сидели в закрытых ямах. Через решетки им забрасывали пищу.

Когда к яме подошел часовой и вызвал наверх пленного для намеченного им унижения, тот набросился на него и прирезал. Забрал оружие, открыл яму, выпустил товарищей…

Далее события развивались спонтанно: были убиты остальные охранники, захвачены склады с оружием. Восстание разгоралось… Мы об этом узнали буквально через несколько минут и тут же сообщили в Москву. Наши службы были приведены в боевую готовность — в любую минуту начать операцию «Освобождение». Но… Москва не дала разрешения на проведение операции. Ответ был таким: «В Афганистане мы не ведем боевых действий, военнопленных нет, и потому не может быть никаких операций по их освобождению, тем более на территории мирного Пакистана». Мы были в шоке! Гибнут наши товарищи, а мы не можем, не имеем права им помочь.

За эти дни я поседел. Так горько и больно было сознавать нашу беспомощность…

Пять суток шел неравный бой. Душманы подтянули орудия и открыли огонь. Один снаряд попал в склад с оружием. Боеприпасы взорвались, склад взлетел в воздух. Погибли почти все. И все же нам почти чудом удалось спасти одного. Сейчас он живет в Житомире.

Было и такое. Погибли ребята. А ведь мы могли их спасти…

— Когда рухнул социализм, некоторые американские интеллектуалы, в частности, высокопоставленный сотрудник администрации Рейгана профессор Фрэнсис Фукуяма в статье «Конец истории», предполагали, что, начиная с 1991 года, когда закончилось «великое противостояние», на планете ничего неожиданного уже произойти не сможет и в мире установится небывалая скука. И вдруг — 11 сентября 2001 года. Тот «новый миропорядок», который, казалось, устанавливается надолго, очень быстро дал крен. Как вы думаете, почему это оказалось возможным?

— Начну издалека. Со Второй мировой войны и до 1991 года в мире существовал геополитический паритет двух систем. Существовали ими же установленные правила игры, правила поведения. Но в то же время внутри каждой системы назревали свои проблемы. С падением президента Ричарда Никсона новым правящим кругам США стало совсем невмоготу продолжать тягостный для них передел мира на существующих в мировой практике договорных основах со своим единственным и опасным противником — СССР. Ко всему прочему, примерный баланс сил — явление, как оказалось, весьма временное. И они начали против него «крестовый поход». За окончательное уничтожение своего противника как центра противоположной системы.

События в Афганистане и Ираке в 1978–1979 годах явились подходящим для США поводом, которым они незамедлительно и воспользовались. Об этом открыто заявил всему миру пригодный для намеченного похода Рональд Рейган, сороковой президент США. Основной частью «крестового похода» явилась доктрина «неоглобализма» со стратегией прямого и открытого противоборства с СССР. Доктрина предусматривала ведение военных действий в разных точках планеты — сначала «малой интенсивности» с постепенным полным и неоспоримым превосходством над своим противником. Одновременно она предполагала нарастающее давление на его внутренние процессы. Особая роль в этой связи отводилась международному клану торговцев и ростовщиков. Против СССР использовались разнообразнейшие формы, методы и пути его ослабления. Одним из таких путей азиатское направление, основной целью которого было «распороть подбрюшье медведя». О нем также говорили, как о «новом Вьетнаме для русских». Спохватившись, советское руководство решило вновь — который раз! — утвердиться силой. В декабре 1979 года советские войска были введены в Афганистан. Это оказалось началом конца Союза. В то же самое время высшее советское партийно-государственное руководство, сначала возрастное (Брежнев, Андропов, Черненко), а затем излишне самоуверенное (Горбачев) продолжало питать только одному ему понятную надежду на возможность продолжения мирного диалога двух стран, США и СССР и возглавляемых ими систем, капиталистической и социалистической, и очень вяло реагировало на потерю своих международных позиций. И что еще удивительнее — своего угасающего влияния внутри страны. Как обычно происходит в жизни, первым исчезает то, что слабее и уязвимее. Им оказалось социалистическое сообщество во главе с СССР. Социализм рухнул. Правила игры одной системы исчезли. В то же время перестали работать и механизмы сдерживания. Соединенные Штаты, вдохновленные, как они считали, своей победой, «вошли в раж», и начали теперь уже всему миру навязывать свои правила — грубые, силовые.

То, что произошло 11 сентября, — это протест против американского миропорядка, против системы огромнейших богатств и ужасающей бедности, против невероятного самодовольства и безмерного презрения ко всему остальному миру. Да, Америка сейчас очень сильна. Настолько, что ее сила уже ничего не решает, а только усугубляет проблемы. Например, совершенно необоснованная агрессия против Ирака (никакого запрещенного оружия там не обнаружено, связей с Аль-Каидой Саддам Хусейн не имел) только взорвала систему национальной, региональной и глобальной безопасности.

— Что же, на ваш взгляд, реально представляет собой международный терроризм?

— Международный терроризм, действительно, приобрел массовый характер. Если раньше отдельный террористические акты в большинстве случаев были направлены против конкретной личности, например — Столыпин, Моро, Пальме, Ганди, Садат, Рабин, — то теперь его мишенями становятся большие группы людей — для усиления информационного эффекта. От него в 2002–2003 годах погибло огромное количество ни в чем не повинных людей. Цифра жертв превысила десять тысяч Но сами террористические акты — это только видимая вершина огромнейшего айсберга. Он имеет организационную структуру, разбросанную по всему миру, собственные финансовые системы и, несомненно, штаб-квартиры. Сегодня действует целый террористический интернационал. Ведется новый вид войны. И этим занимаются профессионалы.

— Многие американцы уверены, что причина международного терроризма — исламский фундаментализм.

— Религия здесь ни при чем. Фундаментализм — это возвращение религии к ее изначальным истокам. В христианстве тоже есть свой фундаментализм. Такие его направления, как кальвинизм и баптизм. Другое дело, что именно исламский фундаментализм используют, как слепую силу, уже в современных, далеких от веры целях.

— Михаил Яковлевич, вы больше десяти лет жили и работали среди мусульман. Скажите, что это за феномен такой — смертник-шахид?

— Само слово «шахид» в точном переводе с арабского означает — «свидетель». Шахид — это тот, кто погиб за веру на поле боя. Согласно Корану, ему гарантирован беспрепятственный проход в рай. Самоубийство, такое, как во время теракта — смертный грех. Но дело в том, что люди, которые решают стать на этот путь, узнают, что такое «шахид», в основном, из препарированных интерпретаций. У мусульман изначально не было традиции смертников-самоубийц. Эта практика появилась после того, как были опубликованы поздние ваххабитские толкования Корана. Обратите внимание: так называемые «шахиды» — это нищие мусульмане. Соприкоснувшись с огромнейшей нищетой, они хотят обрести иную, более светлую жизнь. А богатые, те, которые организовывают лагеря подготовки смертников, эту лучшую жизнь обещают — там, в ином мире. А когда организм уже полностью зависит от наркотиков, человек согласен на все. Шахидами управляют. Практика дошла до того, что имамы разработали двухтомное руководство шахидами «Аль-джихад, аль-китаб». Это почти две тысячи страниц.

— Странно это — неужели спецслужбы не знали о подготовке такого издания? А если знали, то почему же не предотвратили? В том же Советском Союзе были вполне эффективные технологии недопущения выхода книги. Вопреки мнению одного чудака, рукописи, все-таки, горят.

— Горькая правда состоит в том, что с международным терроризмом серьезно бороться никто не намерен.

— А вот американцы уверяют, что они серьезно борются, даже говорят о «столкновении цивилизаций».

— «Столкновение цивилизаций» происходит только в их воспаленных мозгах. Факты свидетельствуют как раз о другом. Судите сами. В какой стране размещены финансовые активы Саудовских миллиардеров, финансирующих терроризм? Правильно. В США. Где хранятся деньги Бен Ладена? Тоже в США. Далее. Тайные связи семейства Бушей с семьей Бен Ладена уже понемногу становятся достоянием гласности. Думаю, что фильм Майкла Мура «Девять-одиннадцать по Фаренгейту» — только первое звено в этой цепи. Так кто, спрашивается, взращивает и поддерживает международный терроризм? Или все, как в той поговорке, одна рука не знает, что делает другая? Очень сомневаюсь. Вы, наверное, обратили внимание, как мастерски американские политтехнологи перевели стрелки с Бен Ладена на Хусейна. Потом США развязали войну. Решали при этом только свои, проблемы, — связанные с нефтью, но отнюдь не с международным терроризмом.

Те международные толстосумы, которые финансируют терроризм, свои богатства сделали, в основном, на наркобизнесе, на незаконной торговле оружием, на проституции, на похищении и последующем выкупе людей. И они очень заинтересованы в том, чтобы мир погружался в хаос.

— Но что же делать? Как бороться с международным терроризмом?

— Если бы действительно было желание эффективно бороться с международным терроризмом, то уже давно был бы создан международный антитеррористический центр. Мне известно, что в СНГ (только в СНГ!) такой центр создан. Но он — региональный. Но если терроризм международный, то и борьба с ним должна быть международной. Этим делом должно заниматься международное сообщество. Такой центр мог бы быть под эгидой ООН. И в нем решения принимались бы не Америкой с Англией, а профессионалами, аналитиками из разных стран. И если бы, к примеру, готовилось вторжение в Ирак, то этот центр тоже свое слово мог бы сказать, что там, в Ираке, никакого международного терроризма нет. Он мог бы выявлять настоящие источники финансирования терроризма и давать о них реальную информацию. И она, естественно, отличалась бы от той дезинформации, которой кормит весь мир Америка.

— Такой центр, наверное, не создадут никогда.

— Вполне возможно. Ведь, он показал бы мировому сообществу — а кто же главный заказчик. Тогда бы и превентивные средства борьбы с терроризмом начали бы работать достаточно эффективно.

Еще я считаю, что борьба с международным терроризмом должна начинаться с реальной борьбы с наркобизнесом. Только на территории Афганистана, Ирана и Пакистана в год производятся тысячи тонн наркотиков. Мы же видим, что только килограммы задерживаются правоохранительными органами. А где, интересно, эти тонны распространяются? А куда идут деньги, полученные от их продажи?

— Михаил Яковлевич, научно-философский Центр «Евро-Азия — III тысячелетие» занимается не только анализом, но и прогнозированием. Скажите, как на ваш взгляд, могут развиваться события дальше?

— По мере возрастания борьбы с терроризмом под эгидой США террористические проявления будут усиливаться. Дробление государств продолжится. Страны станут достаточно маленькими, а границы — достаточно прозрачными. И вроде бы настанет хаос, но он будет достаточно контролируемым.

— То есть, в борьбе транснациональных корпораций с национальными правительствами побеждать будут транснациональные корпорации?

— Да.

— А возможна ли хоть какая-то вразумительная альтернатива этому беспределу?

— Альтернатива единственная — накормить население Земли. Но тогда выращивать придется не наркотическое сырье, а зерно и овощи, в чем мощные международные кланы совершенно не заинтересованы.